Трани
|
Трани Trani 
Показать/скрыть карты
|
Тра́ни (итал. Trani) — город в итальянском регионе Апулия, одна из столиц провинции Барлетта-Андрия-Трани. Юрисдикция Трани распространяется на 11 муниципалитетов. Известен как город искусства и архитектурных сокровищ, которые помнят славное прошлое.
Покровитель города — Св. Николай Пилигрим. Праздник города 2 июня.
История
Происхождение города теряется в глубине веков. На основании археологических находок, город, возможно, имеет доисторическое происхождение, хотя более конкретные данные восходят только к времени Древнего Рима, когда Трани упоминается под названием Таренум Путингериана (лат. Turenum Peutingeriana). Более конкретные свидетельства о городе появляются в IX веке нашей эры. После падения Римской империи в Апулии начался византийский период, прерываемый господством лангобардов и постоянной сарацинской угрозой со стороны моря.
Сначала город был передан Каносской епархии, после разрушения сарацинами в 813 году. Даже в период Византийской империи город пользовался определенной степенью самостоятельности как место встречи востока и запада. Большое значение имел порт, особенно как пункт отправки и возвращения в различные крестовые походы. Именно в этот период, соответствующий первому крестовому походу, в 1099 году, в городе начались работы по строительству храма в честь святого покровителя Сан-Никола Пеллегрино. Считается, что сначала был построен храм, затем появилась площадь перед ним и лишь впоследствии был построен замок Трани.
В 1063 году по заказу Пьетро ди Трани, графа города в то время, был составлен «Ордер моряков»(лат. Ordinamenta Maris), которые до сих пор считается одним из старейших морских уставов.
Значение Трани в средние века подтверждается присутствием с XII века венецианского консула, а также консулов Англии, Голландии и других северных стран, размещавшихся в сохранившемся до наших дней здании перед кафедральным собором.По свидетельству флорентийских купцов, Трани в те годы был самым преуспевающим портом на Адриатическом море после Венеции.
Трани принадлежал Византийской империи вплоть до XII века, затем норманскому королевству, которое, в свою очередь, принадлежало в разное время династии Гогенштауфенов (Священная Римская империя), королям Испании, Анжуйской династии и в 1861 году вместе с Королевством Обеих Сицилий вошло в состав объединённой Италии.
Экономика
Достопримечательности
В городе имеется замок, построенный в 1233 году по приказу Фридриха II, императора Священной Римской империи.
|
Это заготовка статьи по географии Италии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||
Напишите отзыв о статье "Трани"
Отрывок, характеризующий Трани
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
