Транспорты типа «Либерти»
«Либерти» — тип транспортных пароходов середины XX века. Суда этого типа строились в очень большом количестве (построено более 2500) в США во время Второй мировой войны для обеспечения массовых военных перевозок.
Содержание
Предшественники
Суда типа «Хог Айлендер» (1918)
Прямой предшественник «Либерти» — типовые транспортные суда, строившиеся поточным методом в конце Первой мировой войны на верфи Хог Айленд в Филадельфии. Построенная в 1918 верфь с 50-ю стапелями и 7-ю сухими доками была первой, рассчитанной на серийное поточное производство гражданских транспортов (аналогичный проект строительства сторожевых кораблей реализовал в те же 1917—1918 годы Генри Форд). Первый «Хог Айлендер» был спущен на воду 5 августа 1918, последний 29 января 1921; всего было построено 122 судна — 110 сухогрузов и 12 войсковых транспортов. «Хог Айлендеры» не понесли потерь в Первую мировую войну; во Вторую мировую погибли 58 судов этого типа[2][3].
Суда типа «Оушн» (1941)
В 1940 правительство Великобритании заказало в США по ленд-лизу 60 транспортов для восполнения потерь от подводной войны. За основу проекта был взят тип транспортного судна, восходящий к постройкам 1879 года, и впоследствии развитый в транспортах британской компании Silver Line 1930-х годов. Котлы на угле, посты управления и каюты экипажа были сосредоточены в середине корпуса. Заказ предусматривал увеличение осадки по сравнению с судами мирного времени, что увеличило водоизмещение на 800 т. Первое судно в серии, Ocean Vanguard, спустили на воду 16 августа 1941; несколько ранее, в марте 1941, «британская» серия была увеличена до 200, а в апреле до 306 судов, однако 117 из них планировалось построить уже по новому проекту (будущему «Либерти»).
Производство
Изменения в проекте
В ходе подготовки к производству «Океанов» (т. е. «Оушнов») комиссия по военно-транспортным судам (United States Maritime Commission) изменила проект и технологическую схему производства: трудоёмкая клёпка была заменена сборкой сварных секций, котлы переведены на мазут. Заказы на сборку судов были первоначалально распределены среди шести верфей, контролируемых Генри Кайзером. Новый проект, вначале известный как EC2[4] (Emergency Cargo, type 2) или «проект по закону о гражданских судах на военной службе» (Merchant Marine Act design), стал называться «Либерти» (Свобода) после того, как президент Рузвельт объявил 27 сентября 1941 года — день спуска на воду первых 14 судов — «днём флота свободы» (Liberty Fleet Day). Первый «Либерти», SS Patrick Henry, был назван в память американского революционера Патрика Генри (1736—1799), вошедшего в историю с фразой «Дайте свободу или дайте смерть!»[en].
В последующем, суда «Либерти» именовались в честь людей всех профессий, при этом любой пожертвовавший на оборону 2 миллиона долларов мог назвать судно своим именем.
Развитие технологии
Постройка первых 14 судов заняла около 230 дней. В течение 1941—1942 путём последовательных усовершенствований срок постройки (от закладки до спуска на воду) был уменьшен до 42 суток. В ноябре 1942 верфи Кайзера поставили рекорд — заложенный 8 ноября SS Robert Peary был спущен на воду 12 ноября (спустя 4 дня, 15 часов и 29 минут после закладки), и пошёл в первый рейс 22 ноября; судно пережило войну и прослужило до 1963 года. Однако это был скорее пропагандистский трюк, который не мог быть воспроизведен серийно. Всего на постройке «Либерти» было занято 18 верфей (не считая многочисленных субподрядчиков), и в 1943 выпуск составил в среднем 3 судна в день.
Производственные дефекты
«Либерти» первых серий страдали от трещин в наборе корпуса и палубы. 19 судов буквально развалились в море. Первоначально дефекты приписывались либо сварной конструкции в целом, либо — низкому качеству сварки в условиях круглосуточного поточного производства. Привлечённая к расследованию металловед из Великобритании Констенс Типпер доказала, что трещины в сварном наборе развивались из-за неудачного выбора сорта стали, который в арктических условиях становился хрупким. Сварная конструкция облегчала распространение усталостных трещин, но не порождала их. В течение 1942 года эти недостатки были устранены. Опыт «Либерти» был учтён в производстве последующих военных серий — транспортов «Виктори» (534 судна) и танкеров Т2 (490 судов).
Служба
Вместимость «Либерти» могла достигать:
- 2840 джипов
- 525 бронеавтомобилей М8 или 525 санитарных фургонов
- 440 лёгких или 260 средних танков
- 651000 76-мм или 300000 105-мм снарядов[5]
На практике, как правило, груз комплектовался сборным.
Сохранившиеся «Либерти»
«Либерти» строились как «суда на пять лет»: считалось, что их ограничения по скорости и ремонтопригодности сделают суда неконкурентоспособными в послевоенном мире. На деле, «Либерти» активно служили в конвоях корейской войны и в гражданской службе до начала 1960-х годов: в 1950-е годы судоходный компании только зарабатывали с помощью «Либерти» деньги на обновление флотов. Массовое списание «Либерти» пришлось на 1960-е годы, — первенец серии, «Патрик Генри», был сломан в 1958 году[6].
По состоянию на 2005 год, на ходу находятся два «Либерти» — суда-музеи SS John W. Brown в Балтиморе и SS Jeremiah O’Brien Сан-Франциско. Оба годны к плаванию и периодически выходят в море. Третий сохранившийся «Либерти» — плавучий рыбозавод Star of Kodiak (Кадьяк на Аляске).
Корпус одного из судов Либерти использован в качестве базы для плавучей АЭС MH-1A «Sturgis». На сегодняшний день «Sturgis» (превратившись из судна в баржу) находится на последней стоянке на реке Джеймс (США).
В 2008 году последнее судно типа «Либерти» SS Arthur M. Huddell было передано греческому правительству. Судно было переоборудовано в музейное судно, получив новое имя SS Hellas Liberty и стоит сегодня под греческим флагом в гавани Пирей, Греция[7].
См. также
Напишите отзыв о статье "Транспорты типа «Либерти»"
Примечания
- ↑ [www.usmm.org/liberty_crew.html Liberty Ship Crew] (англ.). www.usmm.org (30 July 2006). Проверено 31 декабря 2014.
- ↑ Daniel H. Jones. [smmlonline.com/articles/hogislanders/hogislanders.html The Hog Islanders] (англ.). Plastic Ship Modeler, №4 (1994). Проверено 31 декабря 2014.
- ↑ Mark H. Goldberg. Hog Islanders: The Story of 122 American Ships. — Kings Point, N.Y.: American Merchant Marine Museum, 1991. — 264 p. — (American merchant marine history series, v. 1). — ISBN 978-9992416259.
- ↑ EC2 не имеет прямой связи с разработанным в 1937—1938 проектом транспорта С2. См. информацию о судах С2 на сайте памяти [www.usmm.org/c2ships.html USMM]
- ↑ [www.usmm.org/capacity.html Capacity of One Liberty Ship Brochure]. — Boston, MA: Control and Reports Division, Boston Port of Embarkation, Army Base, 1943.
- ↑ [www.nps.gov/nr/twhp/wwwlps/lessons/116liberty_victory_ships/116facts1.htm Reading 1: Liberty Ships] (англ.). U.S. National Park Service. Проверено 31 декабря 2014.
- ↑ Ioanna Fotiadi. [www.ekathimerini.com/4dcgi/_w_articles_ell_1_31/01/2009_104283 The return of an ‘old loved one’ to Greece. Last Liberty arrives to become a museum] (англ.). H Kaθhmepinh (31 January 2009). [archive.is/78n28 Архивировано из первоисточника 28 сентября 2013].
Ссылки
- Михаил Войтенко. [www.odin.tc/disaster/liberty.asp Повернись к торпедам грудью, Либерти!]. www.odin.tc (30 сентября 2007).
- Guðmundur Helgason. [www.uboat.net/allies/merchants/types.html?class=Liberty Liberty class merchant ships] (англ.). www.uboat.net. Проверено 31 декабря 2014.
Отрывок, характеризующий Транспорты типа «Либерти»
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
