Транспортная инфраструктура Киева
Поделись знанием:
Но странное дело, все эти распоряжения, заботы и планы, бывшие вовсе не хуже других, издаваемых в подобных же случаях, не затрогивали сущности дела, а, как стрелки циферблата в часах, отделенного от механизма, вертелись произвольно и бесцельно, не захватывая колес.
В военном отношении, гениальный план кампании, про который Тьер говорит; que son genie n'avait jamais rien imagine de plus profond, de plus habile et de plus admirable [гений его никогда не изобретал ничего более глубокого, более искусного и более удивительного] и относительно которого Тьер, вступая в полемику с г м Феном, доказывает, что составление этого гениального плана должно быть отнесено не к 4 му, а к 15 му октября, план этот никогда не был и не мог быть исполнен, потому что ничего не имел близкого к действительности. Укрепление Кремля, для которого надо было срыть la Mosquee [мечеть] (так Наполеон назвал церковь Василия Блаженного), оказалось совершенно бесполезным. Подведение мин под Кремлем только содействовало исполнению желания императора при выходе из Москвы, чтобы Кремль был взорван, то есть чтобы был побит тот пол, о который убился ребенок. Преследование русской армии, которое так озабочивало Наполеона, представило неслыханное явление. Французские военачальники потеряли шестидесятитысячную русскую армию, и только, по словам Тьера, искусству и, кажется, тоже гениальности Мюрата удалось найти, как булавку, эту шестидесятитысячную русскую армию.
В дипломатическом отношении, все доводы Наполеона о своем великодушии и справедливости, и перед Тутолминым, и перед Яковлевым, озабоченным преимущественно приобретением шинели и повозки, оказались бесполезны: Александр не принял этих послов и не отвечал на их посольство.
В отношении юридическом, после казни мнимых поджигателей сгорела другая половина Москвы.
В отношении административном, учреждение муниципалитета не остановило грабежа и принесло только пользу некоторым лицам, участвовавшим в этом муниципалитете и, под предлогом соблюдения порядка, грабившим Москву или сохранявшим свое от грабежа.
В отношении религиозном, так легко устроенное в Египте дело посредством посещения мечети, здесь не принесло никаких результатов. Два или три священника, найденные в Москве, попробовали исполнить волю Наполеона, но одного из них по щекам прибил французский солдат во время службы, а про другого доносил следующее французский чиновник: «Le pretre, que j'avais decouvert et invite a recommencer a dire la messe, a nettoye et ferme l'eglise. Cette nuit on est venu de nouveau enfoncer les portes, casser les cadenas, dechirer les livres et commettre d'autres desordres». [«Священник, которого я нашел и пригласил начать служить обедню, вычистил и запер церковь. В ту же ночь пришли опять ломать двери и замки, рвать книги и производить другие беспорядки».]
В торговом отношении, на провозглашение трудолюбивым ремесленникам и всем крестьянам не последовало никакого ответа. Трудолюбивых ремесленников не было, а крестьяне ловили тех комиссаров, которые слишком далеко заезжали с этим провозглашением, и убивали их.
В отношении увеселений народа и войска театрами, дело точно так же не удалось. Учрежденные в Кремле и в доме Познякова театры тотчас же закрылись, потому что ограбили актрис и актеров.
Благотворительность и та не принесла желаемых результатов. Фальшивые ассигнации и нефальшивые наполняли Москву и не имели цены. Для французов, собиравших добычу, нужно было только золото. Не только фальшивые ассигнации, которые Наполеон так милостиво раздавал несчастным, не имели цены, но серебро отдавалось ниже своей стоимости за золото.
Но самое поразительное явление недействительности высших распоряжений в то время было старание Наполеона остановить грабежи и восстановить дисциплину.
Вот что доносили чины армии.
«Грабежи продолжаются в городе, несмотря на повеление прекратить их. Порядок еще не восстановлен, и нет ни одного купца, отправляющего торговлю законным образом. Только маркитанты позволяют себе продавать, да и то награбленные вещи».
«La partie de mon arrondissement continue a etre en proie au pillage des soldats du 3 corps, qui, non contents d'arracher aux malheureux refugies dans des souterrains le peu qui leur reste, ont meme la ferocite de les blesser a coups de sabre, comme j'en ai vu plusieurs exemples».
«Rien de nouveau outre que les soldats se permettent de voler et de piller. Le 9 octobre».
«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.
6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.
(перенаправлено с «Транспорт в Киеве»)
Содержание
- 1 Краткие общие сведения
- 2 Киевский метрополитен
- 3 Автотранспортные магистрали
- 4 Железнодорожные пути сообщения
- 5 Железнодорожные станции, расположенные в черте города
- 6 Водные пути сообщения
- 7 Мосты через р. Днепр
- 8 Источники
- 9 Ссылки
Краткие общие сведения
К числу транспортных магистралей города Киева относятся автотранспортные магистрали, железнодорожные пути сообщения и водные пути сообщения. Особо важную роль в транспортном сообщении имеют мосты через Днепр, а во внутригородских пассажирских перевозках — метрополитен.
Киевский метрополитен
Играет важнейшую роль в транспортной системе города. Имеет три действующие линии, суммарная длина которых составляет 66,1 км. К услугам пассажиров 51 станция с тремя пересадочными узлами в центре города. Строится четвёртая линия.
Автотранспортные магистрали
Общие сведения
- Через Киев проходят три автомобильных трассы международного значения: Е95 «С.-Петербург — Одесса», Е40 — Киев-Чоп и Е373 — Киев-Ягодин (госграница).
- Общая протяжённость автотранспортных магистралей, расположенных в черте города, то есть проспектов, улиц, бульваров и т. п. составляет около 2000 км (точных данных нет). Большинство из них было проложено в советские времена, и на то время они вполне отвечали требованиям пропускной способности. Однако сейчас, в условиях постоянного роста количества единиц автотранспорта (1 млн на 01.09.2008), их пропускная способность оказывается явно недостаточной, вследствие чего заторы на улицах Киева, особенно в часы пик, стали обыденным явлением. Несмотря на проведённые недавно реконструкции и расширение проезжей части (Севастопольская площадь, проспект Валерия Лобановского, Московская площадь, бульвар Дружбы народов, мост Патона, Дарницкая площадь, Соломенская улица и др.), при существующих ныне организации движения и низкой культуре водителей заторы регулярно возникают не только на основных магистралях, но и на расположенных вблизи от них небольших улицах, которые стараются использовать в качестве объезда.
- Подавляющее большинство дорог имеет асфальтированное покрытие, которое в настоящее время в удовлетворительном либо хорошем состоянии находится лишь на основных магистралях и недавно проложенных либо реконструированных дорогах. Брусчатка — дорожное покрытие из булыжника сохранилось на некоторых центральных улицах, в том числе:
- Андреевский спуск
- Владимирский спуск
- Подольский спуск
- Смородиновский спуск (в крайне неудовлетворительном состоянии — сведения от 17.10.2008 г.)
- Локомотивная улица (в крайне неудовлетворительном состоянии — сведения от 18.10.2006 г.)
- Шелковичная улица
- улица Богдана Хмельницкого
- Владимирская улица
- Европейская площадь
- улица Михаила Грушевского
- Прорезная улица
- Большая Васильковская улица
- Лютеранская улица
- улица Архитектора Городецкого
- улица Котовского
Основные автотранспортные магистрали
Система магистралей Киева представляет собой сочетание двух систем — радиально-кольцевой в правобережной части и прямоугольной, вытянутой вдоль Днепра — в левобережной.
Кольцевые магистрали
Малая окружная автомобильная дорога
От Шулявского путепровода, по часовой стрелке:
- улица Александра Довженко (быв. Новоокружная), проложена в 1950-е годы;
- улица Олены Телиги (быв. Новоокружная, Демьяна Коротченко), проложена в 1950-е годы;
- Московский проспект (быв. Красноказачья, проспект Красных Казаков), перепланирован в 1976 году;
- Московский мост, открыт в 1976 году;
- проспект Генерала Ватутина, проложен в 1970-е годы;
- Братиславская улица, проложена в 1969 г.;
- Красногвардейская улица, проложена в 1950-е годы;
- проспект Юрия Гагарина (быв. Диагональная улица Соцгорода), проложен в 1950-е годы;
- проспект Воссоединения, проложен в 1950-е годы;
- мост Патона, открыт в 1953 году;
- бульвар Дружбы народов (быв. Автострада), проложен в 1950-е годы;
- проспект Валерия Лобановского, (быв. улицы Краснозвёздная, Семёна Палия, Совская), перепланирован в 1980-е;
- Чоколовский бульвар (быв. бульвар Ленина), проложен в 1950-е годы;
- улица Вадима Гетьмана (быв. улицы Окружная, Индустриальная), проложена в 1950-е годы.
Большая окружная автомобильная дорога
От развязки со Столичным шоссе, по часовой стрелке:
- улица Академика Заболотного, проложена в 1960-е годы;
- Кольцевая дорога, проложена в 1960-е годы;
- проспект Академика Палладина (быв. 4-я просека, Новобеличанская улица), перепланирован в 1970-е годы;
- Городская улица, проложена в 1970-е годы;
- участок через Пуще-Водицкий лес, проложен в 2000-е годы.
Радиальные магистрали
Северное направление:
Северо-северо-западное направление:
- Набережно-Луговая улица;
- Новоконстантиновская улица;
- Кирилловская улица/улица Семёна Скляренко/Автозаводская улица;
- Вышгородская улица/Автозаводская улица;
- Минское шоссе.
Северо-западное направление:
- Большая Житомирская улица;
- улица Сечевых Стрельцов;
- улица Мельникова;
- улица Академика Щусева;
- улица Стеценко.
Западное направление:
Юго-западно-западное направление:
- Борщаговская улица;
- проспект Космонавта Комарова;
- проспект Леся Курбаса (быв. 50-летия Октября).
Юго-западное направление:
Южное направление:
Юго-восточное направление:
Восточное направление:
Внутренние магистрали:
- Воздухофлотский проспект;
- улица Черновола;
- улица Щербакова;
- улица Маршала Гречко;
- проспект Правды;
- улица Ивашкевича;
- Луговая улица;
- бульвар Перова;
- Харьковское шоссе;
- бульвар Леси Украинки;
- Большая Васильковская улица/улица Антоновича;
- Улица Киквидзе (Киев);
- улица Крещатик;
- проспект Науки.
- Хордовая магистраль — планируется к строительству от Харьковского шоссе до Кольцевой дороги вдоль Южного железнодорожного полукольца. На данное время сооружён участок от Березняков до Надднепрянского шоссе.
Железнодорожные пути сообщения
Краткие исторические сведения
Первой железнодорожной веткой, проложенной к Киеву была ветка Балта — Киев, являющаяся продолжением ветки Одесса — Балта. Её строительство было начато в 1866 году и завершено к 1870-му. Тогда же была проложена и ветка Курск — Киев, которая была введена в эксплуатацию после завершения строительства железнодорожного моста через Днепр (см. Дарницкий мост). Регулярное движение поездов было открыто 18 февраля 1870 года. Таким образом было создано нынешнее Южное железнодорожное полукольцо. Строительство Северного полукольца было начато в начале XX века ещё при имперской власти, а завершено в 1927 году постройкой Петровского моста и смыканием с Южным полукольцом. В 1972 однопутное Северное полукольцо стало двупутным. Последним масштабным железнодорожным событием стало открытие Дарницкого автомобильного-железнодорожного моста в 2010 году.
Ныне существующие железнодорожные пути
В настоящее время железнодорожные пути Киева имеют пять магистральных направлений: Фастовское (юго-запад), Коростеньское (северо-запад), Нежинское (северо-восток), Гребёнковское (юго-восток) и Мироновское (юг); Мироновская ветка — однопутная;
а также Северное полукольцо, проходящее через ст. Киев-Петровка и Киев-Днепровский от ст. Киев-Волынский и ст. Святошино до ст. Дарница и Южное полукольцо от ст. Киев-Волынский через Киев-Пассажирский до ст. Дарница. Все магистральные железные дороги электрифицированы переменным током, напряжение в контактной сети 25 кВ. Помимо магистральных, существует ветка от ст. Киев-Петровка до Вышгорода и множество местных железнодорожных путей промышленного назначения.
Железнодорожные станции, расположенные в черте города
- Киев-Пассажирский
- Киев-Товарный
- Киев-Волынский
- Борщаговка
- Борщаговка-Техническая
- Святошино
- Киев-Октябрьский
- Киев-Петровка
- Киев-Днепровский
- Киев-Московский
- Дарница
- Киев-Лиски
- Петра Кривоноса
Все станции относятся к Юго-Западной железной дороге. На станциях, не отмеченных как грузовые либо технические, имеются остановочные пункты пригородных электропоездов.
Железнодорожные вокзалы
Станция Киев-Пассажирский
Ки́ев-Пассажи́рский (укр. Київ-Пасажирський)
- Первый вокзал в Киеве был сооружён по проекту арх. И. Вишневского в 1868-70 годах, его здание было оформлено в неоготической стилистике. К началу ХХ века он представлялся морально устаревшим, и перед Первой мировой войной был принят проект строительства на его месте нового крупного вокзала (автор — арх. В.Щуко). На время реконструкции действовал временный деревянный одноэтажный вокзал, располагавшийся северо-западнее, в конце нынешней ул. Старовокзальной. Реализацию проекта Щуко остановила революция и гражданская война. На заложенных к тому времени фундаментах в 1928-32 годах было сооружено нынешнее здание Центрального вокзала по проекту арх. А.Вербицкого, соединившему конструктивистские формы с мотивами украинского барокко. Восстановлено после Великой Отечественной войны с изменением интерьера. В 2001 году была проведена масштабная реконструкция вокзала на станции Киев-Пассажирский, построен Южный вокзал. Объект был сдан к 24.08.2001, однако достройка велась ещё на протяжении трёх лет.
- Ныне на этой станции существует три вокзала: Центральный, Пригородный и Южный. Центральный и Южный вокзалы соединены между собой мостовым переходом, проходящим над путями и составляют единое целое.
- Вокзал на ст. Киев-Пассажирский обслуживает все поезда дальнего следования, маршруты которых проходят через Киев. C Пригородного вокзала отправляются поезда пригородного и межобластного сообщения, следующие в направлении Фастова и Коростеня. Пригородные поезда в Нежинском, Гребёнковском и Мироновском направлениях чаще всего отправляются с Северных платформ.
- Центральный и Пригородный вокзалы расположены возле Вокзальной площади, по противоположную сторону которой находятся Северные платформы. Южный имеет выход на ул. Лукашевича. Возле Пригородного вокзала находится ст. метро «Вокзальная»
Станция Дарница
- В прежние времена на этой станции был железнодорожный вокзал, обслуживавший пригородные поезда и некоторые поезда дальнего следования. Играл важнейшую роль в пассажирских железнодорожных перевозках для левобережной части Киева.
- В настоящее время находится в состоянии глобальной реконструкции, точные сроки завершения которой неизвестны. В данный момент действует Пригородный вокзал станции Дарница.
Платформа Караваевы Дачи
- Реконструкция платформы Караваевы Дачи, где прежде вокзала не было, была начата в начале 2003 года. Вокзал был сдан в эксплуатацию в 2005 году, а полностью завершён — в 2006-м.
- Находится на мосту между улицей Вадима Гетьмана (быв. Индустриальная) и Чоколовским бульваром.
- Имеет 2 входа/выхода, билетные кассы, зал ожидания, 3 посадочные платформы, 5 путей.
- Обслуживает электропоезда пригородного и межобластного сообщения.
Другие вокзалы
- Небольшие вокзальные помещения станционного типа имеются на станциях Киев-Волынский и Киев-Московский.
Водные пути сообщения
- В настоящее время имеют более историческое, нежели практическое значение.
- В момент основания Киева выбор географического местоположения во многом был обусловлен наличием крупной транспортной артерии — р. Днепр, по которой пролегал древний торговый путь «Из варяг в греки». Водный транспорт имел важное стратегическое значение вплоть до появления железных дорог, оставаясь единственным видом транспорта для перевозки крупных грузов.
- Во времена Киевской Руси судоходной рекой в Киеве был не только Днепр, но ещё Лыбедь и Почайна. Многочисленные мелкие реки, протекавшие по территории современного города и обычно пересыхавшие к концу лета, дали названия улицам и даже целым районам: Наводница, Глубочица, Клов, Сырец. В настоящее время все мелкие реки пересохли или ушли под землю. Лыбедь заключена в коллектор и используется для отвода сточных вод, её подземные притоки создают большие проблемы при строительстве метрополитена. От Почайны остался каскад озёр на Оболони, а в её старом устье в районе речного порта всё так же размещается гавань.
- Во времена СССР по Днепру осуществлялась регулярная навигация. Ходили не только грузовые суда, но выполнялись и пассажирские рейсы, как дальнего следования, так и пригородные («речной трамвай», он же — «водный трамвай»).
- В наши дни пассажирские рейсы по Днепру считаются нерентабельными — выполняются в основном прогулочные и туристические. Однако для транспортировки крупных грузов фарватер Днепра по прежнему используется.
- Речной порт находится вблизи Почтовой площади. Причалы ранее располагались вдоль набережной — от Почтовой пл. до ст. метро Днепр.
- В Киеве также есть свой судостроительный завод — «Ленинская кузница», расположенный на Рыбальском п-ове.
Мосты через р. Днепр
- Исторически сложилось так, что Киев, изначально основанный на правом берегу р. Днепр, в послевоенные годы стал расширяться также за счёт строительства новых жилых массивов на левом берегу (Дарница была присоединена к Киеву ещё в 1923 году). В настоящее время левобережная часть Киева составляет около трети всего города и постоянно увеличивается за счёт новостроек на массивах Троещина и Позняки. Поэтому мосты через Днепр имеют важное стратегическое значение не только для страны в целом, но и для жизни города.
- В настоящее время существует 8 мостов, связывающих левый и правый берег, из них 3 железнодорожных, 5 автотранспортных и один пешеходный. По двум из автотранспортных осуществляется также движение поездов метро.
Исторические сведения
- Первый капитальный мост через Днепр — Николаевский цепной мост — был сооружён в 1853 году. Мост был взорван поляками при отступлении в 1920 году. В 1925 году по проекту Е. О. Патона мост был восстановлен и перестроен, после чего получил название Мост имени Евгении Бош.
- Строительство металлического железнодорожного моста было начато в 1870 году под руководством военного инженера А. Е. Струве — Дарницкий мост на кессонном основании. Второй железнодорожный мост, именуемый Петровским либо Подольским начали строить в 1915 году, закончили сооружение в 1929 году.
- В районе нынешнего моста Патона существовал также деревянный Наводницкий мост. В конце 1930-х годов было начато строительство капитального металлического автодорожного Наводницкого моста на опорах на кессонном основании. Во время Великой Отечественной войны все мосты через р. Днепр были разрушены.
- Во время оккупации нацистами были восстановлены оба железнодорожных моста, на опорах недостроенного капитального Наводницкого моста был построен временный мост фон Рейхенау, наведены несколько понтонных мостов. Осенью 1943 года ввиду наступления Красной армии все мосты были взорваны нацистами вновь.
- После освобождения Киева 6 ноября 1943 года были сооружены временные деревянные мосты. Исторические сведения о ныне действующих мостах — см. в соответствующих подразделах.
Железнодорожные мосты
Дарницкий мост
- Сооружение металлического Железнодорожного моста в Киеве по проекту инженера А.Струве было завершено в 1870 году; на то время этот мост длиной 1068 м считался крупнейшим из подобных сооружений в Европе. Во время Великой Отечественной войны был взорван вначале отступающими войсками Красной армии в 1941 году, восстановлен, а затем вновь окончательно разрушен гитлеровцами в 1943 году. В 1949 году примерно на том же месте построен действующий Дарницкий мост. Требует капитального ремонта; рядом с ним введен в эксплуатацию дублирующий Дарницкий железнодорожно-автомобильный мостовой переход (2011).
- Протяжённость — около 1,5 км.
Петровский мост
- Сооружён в 1929 году. Во время ВОВ был разрушен, а после освобождения Киева, в 1945 году, восстановлен.
- По мосту проходит лишь одна железнодорожная колея; разъезды между о.п. Оболонь и о.п. Троещина.
- Мост является вспомогательным — в настоящее время он используется лишь для грузовых железнодорожных перевозок, за исключением курсирующих несколько раз в сутки через станцию Киев-Петровка пригородных электропоездов.
Дарницкий автомобильно-железнодорожный мостовой переход
Неофициально известен также как «Мост Кирпы», по имени инициатора его строительства министра транспорта Украины Г. Н. Кирпы.
- Железнодорожная часть моста запущена — 27 сентября 2010 года.
- Автомобильная часть запущена частично 17 декабря 2010 года в направлении с левого берега на правый. 31 марта 2011 года автомобильная часть моста открыта в обоих направлениях.
- Протяжённость — 1066 метров, длина автомобильных подходов — 15 километров.
- На мосту 2 железнодорожные колеи и 6 полос движения автотранспорта.
- Посредством этого моста осуществляется регулярное железнодорожное сообщение в восточном направлении (Харьков, Донецк, Москва и др.). Также через него осуществляется транзитное сообщение многих международных поездов.
Автотранспортные мосты
Мост им. Е. О. Патона
- Введён в эксплуатацию в 1953 г.
- Металлический, цельносварной, балочной конструкции, на кессонном основании. Протяжённость — 1543 м, состоит из 26-ти пролётов. Ширина проезжей части — 21 м.
- Своё название получил в честь принимавшего непосредственное участие в проектировании и строительстве академика Е. О. Патона.
- Является старейшим из ныне действующих автотранспортных мостовых переходов, связующим левый и правый берег Киева.
- По мосту была проложена трамвайная колея, по которой осуществлялось регулярное движение трамваев между центром и левобережными районами — Дарницей, Русановкой и Воскресенским массивом. К настоящему времени демонтирована и заменена дополнительной автомобильной реверсной полосой движения для увеличения пропускной способности моста в часы пик.
Мост Метро
- Открыт 5 ноября 1965 года.
- Представляет собой двухъярусную конструкцию для движения поездов метро (верхний ярус) и автотранспорта (нижний ярус).
- Расположен вблизи места расположения ранее существовавших Николаевского цепного моста и Моста Евгении Бош.
- Является продолжением Броварского проспекта — части трассы Е95.
Московский мост
- Открыт 3 декабря 1976 года.
- Состоит из трёх частей: вантового моста через Днепр длиной 816 м, моста через р. Десёнка и путепровода над проспектом Героев Сталинграда (Оболонь) длиной 55 м. С момента открытия на мосту было по три полосы для движения автотранспорта в каждом направлении. В августе 2005 года за счёт сужения их ширины была добавлена реверсивная полоса. Ввиду повышенной аварийности на мосту 24 декабря 2007 года реверсивная полоса была заменена на разделитель-отбойник, а благодаря ещё большему сужению полос на мосту организовывается движение по четырём полосам в каждом направлении.
- Расположен в северной части Киева, южнее ж/м Оболонь. Соединяет правобережную часть города с массивами Троещина и Радужный.
- По мосту 5 ноября 1983 года введена в эксплуатацию троллейбусная линия (м-т № 29).
Южный мост
- Один из киевских долгостроев. Строительство моста было начато в 1983 году, а ввод в эксплуатацию состоялся лишь к началу 90-х.
- Самый широкий и высокий мостовой переход в Киеве. Длина — 1270 м, ширина — 40 м.
- По мосту проходит линия метро (Сырецко-Печерская линия).
- Расположен на юге города (за что и получил своё название). Соединяет ул. Сапёрно-Слободскую, Столичное шоссе, станцию метро «Выдубичи» (правый берег) с проспектом Бажана (левый берег, массивы Харьковский, Позняки).
- По мосту проходит международная трасса Е40.
Подольско-Воскресенский мост
- Строительство начато в 2003 году.
- Запланирован как совмещённый мост для автомобильного движения на верхнем уровне и поездов на нижнем уровне с арочным пролётом центральной части.
- Состоит из пяти частей — мост через Гавань, подъездной мост через Гавань со стороны Верхнего и Нижнего валов, мост через основное русло Днепра, мост через Десёнку и эстакады через Труханов остров и урочище Горбачиха. На мосту сооружены три станции метро Подольско-Вигуровской линии — «Судостроительная», «Труханов остров» и «Залив Десёнка».
- Сроки открытия моста неоднократно переносились.
Русановский метромост
- Совмещенный авто- и метромост через Русановскую протоку, открыт 5 ноября 1965 года.
- Является продолжением моста Метро.
- По мосту проходит Святошинско-Броварская линия метро.
Гаванский мост
- Автомобильный мост через Гавань, является продолжением Набережно-Рыбальской улицы.
- В 2007 году открыто одностороннее автомобильное движение.
- 23 октября 2010 года введен в полную эксплуатацию.
Источники
- Энциклопедический справочник «Киев» / Под ред. А. В. Кудрицкого. — Издание второе. — Киев: Главная редакция Украинской Советской энциклопедии, 1986.
- [wek.kiev.ua/ Веб-энциклопедия Киева]
- [www.mashke.org/kievtram/history/schemes/ Карты, планы и схемы г. Киева издания 1902—2004 годов.]
- [www.swrailway.gov.ua Официальный сайт Юго-Западной железной дороги]
- [urbantransport.kiev.ua/ua_174.html Козлов К. Памяти трамвайной линии на мосту им. Патона // urbantransport.kiev.ua] (укр.)
Напишите отзыв о статье "Транспортная инфраструктура Киева"
Ссылки
- [www.eway.in.ua/ru/cities/kyiv Карта Киева с маршрутами городского транспорта (маршрутки, автобусы, троллейбусы, трамваи, метро Киева). Поиск маршрутов на карте города]
- [marshrutky.com.ua/kyiv/ Общественный городской транспорт Киева на карте-схеме (автобусы, маршрутки, троллейбусы, трамвай Киева)]
Отрывок, характеризующий Транспортная инфраструктура Киева
ХНо странное дело, все эти распоряжения, заботы и планы, бывшие вовсе не хуже других, издаваемых в подобных же случаях, не затрогивали сущности дела, а, как стрелки циферблата в часах, отделенного от механизма, вертелись произвольно и бесцельно, не захватывая колес.
В военном отношении, гениальный план кампании, про который Тьер говорит; que son genie n'avait jamais rien imagine de plus profond, de plus habile et de plus admirable [гений его никогда не изобретал ничего более глубокого, более искусного и более удивительного] и относительно которого Тьер, вступая в полемику с г м Феном, доказывает, что составление этого гениального плана должно быть отнесено не к 4 му, а к 15 му октября, план этот никогда не был и не мог быть исполнен, потому что ничего не имел близкого к действительности. Укрепление Кремля, для которого надо было срыть la Mosquee [мечеть] (так Наполеон назвал церковь Василия Блаженного), оказалось совершенно бесполезным. Подведение мин под Кремлем только содействовало исполнению желания императора при выходе из Москвы, чтобы Кремль был взорван, то есть чтобы был побит тот пол, о который убился ребенок. Преследование русской армии, которое так озабочивало Наполеона, представило неслыханное явление. Французские военачальники потеряли шестидесятитысячную русскую армию, и только, по словам Тьера, искусству и, кажется, тоже гениальности Мюрата удалось найти, как булавку, эту шестидесятитысячную русскую армию.
В дипломатическом отношении, все доводы Наполеона о своем великодушии и справедливости, и перед Тутолминым, и перед Яковлевым, озабоченным преимущественно приобретением шинели и повозки, оказались бесполезны: Александр не принял этих послов и не отвечал на их посольство.
В отношении юридическом, после казни мнимых поджигателей сгорела другая половина Москвы.
В отношении административном, учреждение муниципалитета не остановило грабежа и принесло только пользу некоторым лицам, участвовавшим в этом муниципалитете и, под предлогом соблюдения порядка, грабившим Москву или сохранявшим свое от грабежа.
В отношении религиозном, так легко устроенное в Египте дело посредством посещения мечети, здесь не принесло никаких результатов. Два или три священника, найденные в Москве, попробовали исполнить волю Наполеона, но одного из них по щекам прибил французский солдат во время службы, а про другого доносил следующее французский чиновник: «Le pretre, que j'avais decouvert et invite a recommencer a dire la messe, a nettoye et ferme l'eglise. Cette nuit on est venu de nouveau enfoncer les portes, casser les cadenas, dechirer les livres et commettre d'autres desordres». [«Священник, которого я нашел и пригласил начать служить обедню, вычистил и запер церковь. В ту же ночь пришли опять ломать двери и замки, рвать книги и производить другие беспорядки».]
В торговом отношении, на провозглашение трудолюбивым ремесленникам и всем крестьянам не последовало никакого ответа. Трудолюбивых ремесленников не было, а крестьяне ловили тех комиссаров, которые слишком далеко заезжали с этим провозглашением, и убивали их.
В отношении увеселений народа и войска театрами, дело точно так же не удалось. Учрежденные в Кремле и в доме Познякова театры тотчас же закрылись, потому что ограбили актрис и актеров.
Благотворительность и та не принесла желаемых результатов. Фальшивые ассигнации и нефальшивые наполняли Москву и не имели цены. Для французов, собиравших добычу, нужно было только золото. Не только фальшивые ассигнации, которые Наполеон так милостиво раздавал несчастным, не имели цены, но серебро отдавалось ниже своей стоимости за золото.
Но самое поразительное явление недействительности высших распоряжений в то время было старание Наполеона остановить грабежи и восстановить дисциплину.
Вот что доносили чины армии.
«Грабежи продолжаются в городе, несмотря на повеление прекратить их. Порядок еще не восстановлен, и нет ни одного купца, отправляющего торговлю законным образом. Только маркитанты позволяют себе продавать, да и то награбленные вещи».
«La partie de mon arrondissement continue a etre en proie au pillage des soldats du 3 corps, qui, non contents d'arracher aux malheureux refugies dans des souterrains le peu qui leur reste, ont meme la ferocite de les blesser a coups de sabre, comme j'en ai vu plusieurs exemples».
«Rien de nouveau outre que les soldats se permettent de voler et de piller. Le 9 octobre».
«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.
6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.
