Транспорт Нагорно-Карабахской Республики
Транспорт Нагорно-Карабахской Республики включает автомобильный и воздушный виды. До 1988 г. на территории НКАО и прилегающих районов действовал ещё и железнодорожный транспорт, но был заблокирован во время вооружённого конфликта. Не действует и находящийся под контролем НКР участок железной дороги Баку—Нахичевань, проходящей вдоль границы с Ираном.
Автомобильный транспорт
Этот вид транспорта приобрёл особое значение после военного конфликта. Общая протяжённость автодорог НКР составляет 1248 км. Многие дороги находятся в плохом состоянии. Единственной дорогой, соответсятвующей европейским стандартам, является автодорога Горис — Бердзор — Степанакерт. С Арменией Республика также связана автодорогой через Зодский перевал, расположенный на территории Шаумяновского района[1]. Транспортное сообщение с Азербайджаном отсутствует.
С 2000 г. ведётся строительство автодороги «Север—Юг» длиной 170 км, которая должна соединить со Степанакертом все районные центры НКР. Дорога сооружается на деньги международного армянского фонда «Айастан».
Основной дорогой, связывающей между собой восточные равнинные области, является магистраль Мартакерт — Аскеран — Мартуни — Варанда — Гадрут.
По состоянию на конец 2010 года, в НКР зарегистрировано около 18 тысяч транспортных средств[2], происходит постепенное обновление автопарка общественного транспорта, в марте 2011 состоявшего наполовину из современных автобусов[3].
Воздушный транспорт
Основным структурным подразделением сети воздушно-транспортного сообщения республики является Степанакертский аэропорт.
Напишите отзыв о статье "Транспорт Нагорно-Карабахской Республики"
Примечания
Ссылки
- [www.karabakh.net/?section=resources/index&type=3&subtype=21 Министерство производственных инфраструктур НКР]
| ||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Транспорт Нагорно-Карабахской Республики
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
