Трауготт, Наталия Николаевна

Наталия Николаевна Трауготт
Дата рождения:	7 октября 1904(1904-10-07)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	1 мая 1994(1994-05-01) (89 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Научная сфера:	нейрофизиология
Место работы:	Институт эволюционной физиологии им. И. М. Сеченова
Учёная степень:	доктор медицинских наук
Учёное звание:	профессор
Научный руководитель:	И. П. Павлов; А. Г. Иванов-Смоленский
Известные ученики:	В. Л. Деглин
Известен как:	выдающийся нейрофизиолог

Наталия Николаевна Трауготт (1904—1994) — советский нейрофизиолог.

Биография

Н. Н. Трауготт родилась в 1904 г. Получила два высших образования — медицинское и педагогическое. Была ученицей академика И. П. Павлова. Под его руководством защитила кандидатскую диссертацию, отзыв на которую написал В. М. Бехтерев.

В 1927 г. начинает работать в физиологической лаборатории под руководством А. Г. Иванова-Смоленского. В 30-е годы Н. Н. Трауготт работала в лаборатории при психиатрической клинике, организованной по инициативе И. П. Павлова и руководимой А. Г. Ивановым-Смоленским. В этот же период она руководит школой для детей с алалией в Ортофоническом институте.

В первые дни войны добровольцем ушла на фронт. Капитан медицинской службы, 55-я армия (55 А). Награждения: медаль "За оборону Ленинграда", орден "Красной Звезды", орден Отечественной войны 1 степени, медаль "За Победу над Германией", медаль "За победу над Японией".

В 1956 г. Н. Н. Трауготт возглавляет лабораторию патологии высшей нервной деятельности Института эволюционной физиологии им. И. М. Сеченова. В 1964 г. Н. Н. Трауготт защищает диссертацию на степень доктора медицинских наук по теме: «О сенсорной афазии и алалии». Умерла Наталья Николаевна Трауготт в 1994 г. Похоронена на Серафимовском кладбище.

Вклад в развитие отечественной нейрофизиологии

Натальей Николаевной Трауготт были проведены масштабные исследования в области изучения физиологии высшей нервной деятельности людей с нарушениями речи, а также изучения физиологии высшей нервной деятельности людей с психопатологическими синдромами (ступор, депрессия и пр.).

Изучение сенсорной афазии

Она впервые изучает работу слухового анализатора при детской тугоухости, алалии и афазии. С помощью условно-рефлекторной методики ей удаётся выявить своеобразную неполноценность слуховой функции у детей с сенсорной алалией, то есть у детей, у которых при наличии слуха речь отсутствует.

Ею было установлено, что при сенсорной алалии дефект слуховой функции проявляется в непостоянстве ориентировочной реакции на звуковые сигналы, в затруднённом образовании условных реакций на звуки, их непрочности, а также в нарушении дифференцирования звуковых сигналов, особенно комплексных. Эти особенности объясняют трудности квалификации слуха (объём потерь), и они же объясняют затруднения формирования фонетического слуха и развития речи.

Исследования Трауготт показали, что специфика нарушения слуха при сенсорной алалии и детской сенсорной афазии является парциальным дефектом высшей нервной деятельности.

Ещё в 1930-е годы Трауготт удаётся дифференцировать сенсорную алалию от тугоухости по специфике нарушений слуховой функции.

Ею установлено, что при сенсорной афазии у взрослых так же, как при сенсорной алалии, имеются нарушения не только речевого, но и неречевого слуха в виде замыкательной акупатии. Феномен замыкательной акупатии как общий механизм нарушения неречевого и речевого слуха был впервые в отечественной и мировой физиологии выявлен и описан Н. Н. Трауготт.

В работах Н. Н. Трауготт и её сотрудников было установлено, что при поражении коркового конца любого анализатора (слухового, зрительного, двигательного) при локальных поражениях головного мозга избирательно страдает замыкательная функция коры. Эти представления позволяют Н. Н. Трауготт ответить на дискутируемый вопрос, могут ли изолированно нарушаться речевые и неречевые функции при очаговых корковых поражениях. По её мнению, не может быть разрыва между речевым и неречевым уровнем; неполноценность звукового анализатора при сенсорной афазии выявляется как в отношении речевых, так и в отношении неречевых звуков. Расстройство речевого и неречевого слуха имеют параллельное течение и при нарушении, и при восстановлении речи, и обусловлены единым фактором — неполноценностью работы корковой части данного анализатора. В работах Н. Н. Трауготт и её сотрудников было выявлено своеобразие межанализаторных отношений. В частности, при поражении теменных долей было установлено, что независимо от модальности раздражителей нарушается оценка временных и пространственных отношений.

Исследования психопатологических синдромов

Существенный вклад в изучение высшей нервной деятельности внесли исследования Натальи Николаевны Трауготт, посвящённые психопатологическим синдромам.

Она установила общие закономерности угнетения и восстановления высшей нервной деятельности при диффузном поражении головного мозга.

Было показано, что при угнетении кортикальной деятельности, как диффузном, так и локальном, раньше всего нарушается замыкательная способность, то есть страдает новый опыт, или процесс обучения.

При диффузном это касается любой деятельности, при локальном — того анализатора, который поражён. Было показано также, что самые разнообразные навыки угнетаются и восстанавливаются в единообразной последовательности: наиболее ранимы поздно приобретённые, менее упроченные и более сложные по своей структуре.

А также что огромное значение в отношении приобретения нового опыта и сохранения старого имеет эмоциональный фактор. Всё эмоционально значимое на протяжении жизни или в данный момент оказывается более прочным и раньше восстанавливается.

Исследования Н. Н. Трауготт оказались значимы для развитие отечественной нейрофизиологии и логопедии.

Труды

• Трауготт Н. Н. О сенсорной афазии и алалии: Дис: … д.мед.н.  — Л.,1964.
• Трауготт Н. Н., Кайданова С. И. Нарушения слуха при сенсорной алалии и афазии. — М.,1975
• Трауготт Н. Н. О нарушениях взаимодействия сигнальных систем при некоторых остро возникающих патологических состояниях мозга. — М.—Л.: АН СССР, 1957.

Источники

• Сумченко Г. М., Храковская М. Г. Н. Н. Трауготт (к 85-летию со дня рождения)//Дефектологии. — 1990. — № 1. — С. 90.

Отрывок, характеризующий Трауготт, Наталия Николаевна

– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.