Третий дивизион чемпионата мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд 2016
Поделись знанием:
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
| Третий дивизион чемпионата мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд 2016 2016 IIHF Ice Hockey U20 World Championship Division III | |
|---|---|
| |
| Подробности турнира | |
| Страна проведения |  Мексика
|
| Город проведения | Мехико |
| Время проведения | 15 — 24 января |
| Число команд | 7 |
| Хронология | |
|
| |
Чемпионат мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд 2016 года в III-м дивизионе — спортивное соревнование по хоккею с шайбой под эгидой ИИХФ, которое проходило с 15 по 24 января 2016 года в Мехико, Мексика. Команда, занявшая первое место, получила право играть в группе B второго дивизиона чемпионата мира 2017 года.
Содержание
Участвующие команды
В чемпионате принимали участие 7 национальных команд — три из Европы, по одной из Азии, Океании, Африки и Северной Америки. Сборная Исландии пришла из второго дивизиона, сборная Болгарии вернулась в число участников чемпионата мира, сборная Израиля впервые с 1997 года участвувала на чемпионате мира, остальные — с прошлого турнира третьего дивизиона.
| Сборная | Квалификация |
|---|---|
 Исландия
|
Заняла 6-е место в группе B второго дивизиона и вылетела оттуда в 2015 году |
 Новая Зеландия
|
Заняла 2-е место в третьем дивизионе в прошлом году |
| Мексика
|
Хозяева, заняла 3-е место в третьем дивизионе в прошлом году |
 ЮАР
|
Заняла 4-е место в третьем дивизионе в прошлом году |
 Турция
|
Заняла 5-е место в третьем дивизионе в прошлом году |
 Болгария
|
Не участвовала в 2014 году |
 Израиль
|
Первое участие после 1997 года |
Судьи
ИИХФ утвердила 4 главных и 7 линейных судей для обслуживания матчей третьего дивизиона чемпионата мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд 2015 года[1].
|
|
Турнир
| Команда, выходящая в группу B второго дивизиона чемпионата мира 2017 года |
Таблица
| М | Сборная | И | В | ВО | ПО | П | ШЗ | ШП | РШ | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Мексика |
6 | 5 | 0 | 0 | 1 | 24 | 14 | +10 | 15 |
| 2 | Болгария |
6 | 4 | 0 | 0 | 2 | 18 | 13 | +5 | 12 |
| 3 | Новая Зеландия |
6 | 4 | 0 | 0 | 2 | 29 | 16 | +13 | 12 |
| 4 | Израиль |
6 | 3 | 0 | 1 | 2 | 39 | 23 | +16 | 10 |
| 5 | Исландия |
6 | 2 | 1 | 0 | 3 | 24 | 21 | +3 | 8 |
| 6 | Турция |
6 | 2 | 0 | 0 | 4 | 20 | 15 | +5 | 6 |
| 7 | ЮАР |
6 | 0 | 0 | 0 | 6 | 7 | 59 | −52 | 0 |
Результаты
Время местное (UTC-6).
| 15 января 2016 13:00 |
Новая Зеландия
|
1 : 4 (0:2, 1:0, 0:2) |
Болгария
|
Айс Дом, Мехико 100 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545901_74_3_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
Судья: Йенс Кристиан Грегерсен | ||||
|
|
||||
| 47 мин | Штраф | 6 мин | ||
| 40 | Броски | 35 | ||
| 15 января 2016 16:15 |
ЮАР
|
0 : 10 (0:5, 0:3, 0:2) |
Турция
|
Айс Дом, Мехико 100 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545902_74_4_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
Судья: Майкл Кэмпбелл | ||||
|
|
||||
| 12 мин | Штраф | 4 мин | ||
| 8 | Броски | 65 | ||
| 15 января 2016 20:30 |
Мексика
|
6 : 5 (1:2, 4:2, 1:1) |
Израиль
|
Айс Дом, Мехико 1750 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545903_74_3_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
Судья: Джереми Тафтс | ||||
|
|
||||
| 18 мин | Штраф | 12 мин | ||
| 38 | Броски | 48 | ||
| 16 января 2016 17:00 |
Исландия
|
2 : 4 (1:2, 1:1, 0:1) |
Болгария
|
Айс Дом, Мехико 125 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545904_74_5_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
Судья: Мирослав Штефик | ||||
|
|
||||
| 8 мин | Штраф | 18 мин | ||
| 40 | Броски | 27 | ||
| 16 января 2016 20:15 |
Израиль
|
2 : 6 (0:1, 2:2, 0:3) |
Новая Зеландия
|
Айс Дом, Мехико 110 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545905_74_4_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Майкл Кэмпбелл | ||||
|
|
||||
| 8 мин | Штраф | 31 мин | ||
| 38 | Броски | 34 | ||
| 17 января 2016 20:00 |
Турция
|
2 : 3 (1:0, 1:0, 0:3) |
Мексика
|
Айс Дом, Мехико 1000 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545906_74_3_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Мирослав Штефик | ||||
|
|
||||
| 24 мин | Штраф | 12 мин | ||
| 17 | Броски | 24 | ||
| 18 января 2016 13:00 |
Исландия
|
6 : 5 (Б) (2:1, 1:1, 2:3, 0:0, 1:0) |
Израиль
|
Айс Дом, Мехико 100 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545907_74_3_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Йенс Кристиан Грегерсен | ||||
|
|
||||
| 8 мин | Штраф | 12 мин | ||
| 25 | Броски | 24 | ||
| 18 января 2016 16:15 |
ЮАР
|
2 : 4 (0:2, 1:1, 1:1) |
Болгария
|
Айс Дом, Мехико 100 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545908_74_4_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Джереми Тафтс | ||||
|
|
||||
| 12 мин | Штраф | 10 мин | ||
| 17 | Броски | 36 | ||
| 18 января 2016 20:00 |
Новая Зеландия
|
3 : 2 (0:0, 2:0, 1:2) |
Турция
|
Айс Дом, Мехико 100 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545909_74_4_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Мирослав Штефик | ||||
|
|
||||
| 24 мин | Штраф | 10 мин | ||
| 31 | Броски | 33 | ||
| 19 января 2016 13:00 |
Израиль
|
17 : 0 (5:0, 5:0, 7:0) |
ЮАР
|
Айс Дом, Мехико 100 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545910_74_3_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Йенс Кристиан Грегерсен | ||||
|
|
||||
| 27 мин | Штраф | 10 мин | ||
| 35 | Броски | 9 | ||
| 19 января 2016 16:15 |
Турция
|
3 : 0 (0:0, 1:0, 2:0) |
Исландия
|
Айс Дом, Мехико 75 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545911_74_3_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Джереми Тафтс | ||||
|
|
||||
| 4 мин | Штраф | 12 мин | ||
| 15 | Броски | 17 | ||
| 19 января 2016 20:00 |
Болгария
|
0 : 3 (0:2, 0:0, 0:1) |
Мексика
|
Айс Дом, Мехико 750 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545912_74_3_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Майкл Кэмпбелл | ||||
|
|
||||
| 26 мин | Штраф | 10 мин | ||
| 18 | Броски | 32 | ||
| 21 января 2016 13:00 |
Израиль
|
4 : 3 (1:1, 2:1, 1:1) |
Болгария
|
Айс Дом, Мехико 70 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545913_74_3_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Мирослав Штефик | ||||
|
|
||||
| 8 мин | Штраф | 4 мин | ||
| 28 | Броски | 18 | ||
| 21 января 2016 16:15 |
Исландия
|
7 : 2 (3:0, 2:1, 2:1) |
ЮАР
|
Айс Дом, Мехико 80 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545914_74_4_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Майкл Кэмпбелл | ||||
|
|
||||
| 6 мин | Штраф | 10 мин | ||
| 26 | Броски | 4 | ||
| 21 января 2016 20:00 |
Новая Зеландия
|
1 : 2 (1:1, 0:1, 0:0) |
Мексика
|
Айс Дом, Мехико 1000 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545915_74_4_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Йенс Кристиан Грегерсен | ||||
|
|
||||
| 6 мин | Штраф | 8 мин | ||
| 24 | Броски | 25 | ||
| 22 января 2016 13:00 |
Болгария
|
3 : 1 (1:0, 1:0, 1:1) |
Турция
|
Айс Дом, Мехико 50 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545916_74_3_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Йенс Кристиан Грегерсен | ||||
|
|
||||
| 8 мин | Штраф | 4 мин | ||
| 18 | Броски | 25 | ||
| 22 января 2016 16:15 |
ЮАР
|
1 : 12 (1:2, 0:6, 0:4) |
Новая Зеландия
|
Айс Дом, Мехико 45 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545917_74_3_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Майкл Кэмпбелл | ||||
|
|
||||
| 6 мин | Штраф | 2 мин | ||
| 9 | Броски | 38 | ||
| 22 января 2016 20:00 |
Мексика
|
1 : 4 (1:1, 0:0, 0:3) |
Исландия
|
Айс Дом, Мехико 1000 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545918_74_4_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Джереми Тафтс | ||||
|
|
||||
| 10 мин | Штраф | 12 мин | ||
| 18 | Броски | 29 | ||
| 24 января 2016 13:00 |
Турция
|
2 : 6 (0:1, 1:0, 1:5) |
Израиль
|
Айс Дом, Мехико 70 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545919_74_3_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Джереми Тафтс | ||||
|
|
||||
| 28 мин | Штраф | 22 мин | ||
| 25 | Броски | 21 | ||
| 24 января 2016 16:15 |
Исландия
|
5 : 6 (0:2, 4:2, 1:2) |
Новая Зеландия
|
Айс Дом, Мехико 200 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545920_74_5_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Мирослав Штефик | ||||
|
|
||||
| 8 мин | Штраф | 14 мин | ||
| 25 | Броски | 23 | ||
| 24 января 2016 20:00 |
Мексика
|
9 : 2 (4:0, 2:1, 3:1) |
ЮАР
|
Айс Дом, Мехико 2000 зрителей |
| [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545921_74_4_0.pdf Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| Судья: Йенс Кристиан Грегерсен | ||||
|
|
||||
| 29 мин | Штраф | 28 мин | ||
| 30 | Броски | 10 | ||
Лучшие бомбардиры
| Игрок | И | Г | П | О | Штр | +/− |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Рои Ааронович |
6 | 7 | 11 | 19 | 2 | +4 |
| Илья Спектор |
6 | 10 | 6 | 16 | 12 | +5 |
| Марк Ревняга |
6 | 9 | 4 | 13 | 6 | +3 |
| Оливер Хэй |
6 | 7 | 6 | 13 | 8 | +8 |
| Робин Вортанов |
6 | 5 | 7 | 12 | 4 | +7 |
| Мирослав Васильев |
6 | 1 | 10 | 11 | 2 | +8 |
| Веселин Диков |
6 | 6 | 4 | 10 | 8 | +9 |
| Стирмир Мок |
6 | 3 | 7 | 10 | 0 | +3 |
| Бьярки Йоханессон |
6 | 5 | 4 | 9 | 4 | +3 |
| Том Карсон-Пратт |
6 | 4 | 5 | 9 | 6 | +3 |
| Артуро Гарсия |
6 | 3 | 6 | 9 | 6 | +6 |
Примечание: И = Количество проведённых игр; Г = Голы; П = Голевые передачи; О = Очки; Штр = Штрафное время; +/− = Плюс-минус
По данным: [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545000_85B_10_0.pdf IIHF.com]
Лучшие вратари
В списке вратари, сыгравшие не менее 40 % от всего игрового времени их сборной.
| Игроки | Мин | Бр | ПШ | КН | %ОБ | И"0" |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Димитар Димитров |
319:08 | 168 | 11 | 2.07 | 93.45 | 0 |
| Джейми Перес |
254:56 | 113 | 9 | 2.12 | 92.04 | 1 |
| Лиам Хинар |
298:05 | 156 | 15 | 3.02 | 90.38 | 0 |
| Толга Бозачи |
357:21 | 120 | 15 | 2.52 | 87.50 | 2 |
| Максим Гохберг |
300:39 | 122 | 18 | 3.59 | 85.25 | 0 |
Примечание: Мин = Количество сыгранных минут; Бр = Броски; ПШ = Пропущено шайб; КН = Коэффициент надёжности; %ОБ = Процент отражённых бросков; И"0" = «Сухие игры»
По данным: [stats.iihf.com/Hydra/545/IHM545000_85A_9_0.pdf IIHF.com]
Индивидуальные награды
Лучшие игроки по амплуа:
- Вратарь: Джейми Перес
- Защитник: Фатих Фанер
- Нападающий: Оливер Хэй
Лучшие игроки в каждой команде по версии тренеров:
- Бьярки Йоханессон
- Хорхе Перес
- Оливер Хэй
- Толга Бозачи
- Брэндон Хуссельман
- Рои Ааронович
- Димитар Димитров
Напишите отзыв о статье "Третий дивизион чемпионата мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд 2016"
Примечания
- ↑ [www.iihf.com/iihf-home/sport/officials/assignments.html#c8068 Referee assignments 2015/2016] (англ.). iihf.com.
Ссылки
- [www.iihf.com/competition/545/statistics.html Официальные результаты и статистика] (англ.). iihf.com.
- [r-hockey.ru/game.asp?CurrentTournier=8277 Информация о чемпионате] (рус.). r-hockey.ru.
|
||||||||||
Отрывок, характеризующий Третий дивизион чемпионата мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд 2016
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
