Третий переходный период
Поделись знанием:
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
|
Правители (фараоны, префекты, епархи, номархи ) |
| редактировать |
Третий переходный период в истории Древнего Египта (1075—664 до н. э., династии XXI—XXV).
Разделение Египта привело к распаду единого царского хозяйства, фундамента государственной централизации. Царские поместья в номах оказываются в руках местной знати и жречества. Условные держания чиновников становятся их собственностью. Египет превращается в арену соперничества региональных группировок аристократии. Повсеместно, особенно на юге, возрастает могущество храмов. Больше не существует силы, способной консолидировать ресурсы общества для проведения активной внешней политики.
Египет перестает быть великой державой Восточного Средиземноморья и утрачивает последние остатки своих чужеземных владений, ослабевает контроль даже над сильно египтизированной Нубией. Продолжается массовое проникновение ливийцев в Нижний Египет: они селятся там целыми племенами, образуют костяк египетской армии, их вожди все чаще занимают посты номархов и вступают в родственные отношения с местной светской и духовной знатью.
Содержание
Хронология Третьего переходного периода
Падение Нового царства
- 1069 до н. э. Верховный жрец Амона Херихор после смерти последнего представителя XX династии и Нового царства Рамсеса XI (1099—1069 до н. э.) делает своего сына Смендеса фараоном в Танисе (XXI династия), а Верхним Египтом правят фиванские жрецы Амона-Ра.
- 1069—664 до н. э. Третий переходный период в Египте (XXI—XXVI династии) (характеризуется слабостью царской власти и мощью религиозной). Ливийские, кушитские (нубийские, или эфиопские) и ассирийские вторжения.
- Ок. 1050 до н. э. Верхний Египет становится теократическим государством, управляемым фиванскими жрецами.
- Ок. 960 до н. э. Союз фараона Сиамона и израильско-иудейского царя Соломона, скреплённый браком Соломона с дочерью фараона. Сиамон берёт Газу и дарит её израильтянам в качестве приданого.
Ливийское владычество
- 945 до н. э. Знатный ливиец Шешонк I (правил до 925 до н. э.) с помощью ливийских наёмников, отстранив жречество от власти, узурпирует нижнеегипетский трон и основывает XXII (ливийскую) династию.
- 945—715 до н. э. XXII (ливийская) династия. Столица: Бубастис в дельте Нила. Представители: Шешонк I—IV, Осоркон II—V.
- 926/925 до н. э. Войска Шешонка (библейский Шишак, или Сусаким) на 5-м году правления Ровоама после смерти Соломона берут и разоряют израильскую столицу Иерусалим.
- 925 — 889 до н. э. Осоркон II безуспешно пытается продолжать политику своего отца Шешонка.
- Ок. 900 до н. э. Основано теократическое Южное Нубийское царство, охватывавшее земли от первого до шестого порога Нила, со столицей в Напате близ горы Джебель-Баркал.
- 853 до н. э. Битва при Каркаре: 12 членов антиассирийской Дамасской коалиции, включая Египет и восточно-средиземноморские города-государства, наголову разбиты ассирийцами. Начало сепаратистских движений (фактически — гражданской войны) внутри Египта.
- Ок. 850 до н. э. Северная Нубия отпадает от Египта и присоединяется к Напате.
- 817 до н. э. Танисский номарх Петубастис I объявляет себя независимым от XXII династии и основывает XXIII династию.
Нападения эфиопов и ассирийцев
- 728/727 — 715 до н. э. XXIV династия (Фараоны Тефнахт, жрец Птаха и Нейт, и Бокхорис) со столицей в Саисе. Греческие авторы приписывают Бокхорису законодательство, запрещавшее долговое рабство и впервые составившее цивильный кодекс.
- Ок. 728 до н. э. Верх раздробленности древнеегипетского государства — параллельное правление 5 царей в Египте.
- 728 до н. э. Тефнахт поднимает население Нижнего и Среднего Египта на восстание против эфиопского царя Пианхи (Пи) (правитель Куша ок. 750—716 до н. э.), однако терпит поражение в сражениях на Ниле близ Фив и Гераклеополя. Вскоре эфиопы во главе с Пианхи вступают в Фивы и основывают в Египте XXV (эфиопской, или кушитской) династии, после чего берут восставший во главе с Немартом Гермополь, а затем — Мемфис. На собрании в Атрибисе, где правил Педиисе, все правители раздробленного Египта, в том числе номинальный верховный фараон Осоркон IV (V), что вынуждает Тефнахта признать верховенство эфиопов.
- 728—656 до н. э. Правление XXV (эфиопской, кушитской или нубийской) династии в Египте.
- 720 до н. э. Саргон II объявляет Египту войну. Под Рафией ассирийцами разбита египетская армия военачальника Сибе.
- 716 до н. э. Смерть Пианхи. Новым царём кушитов становится Шабака, сражавшийся с ассирийцами при Эльтаку.
- 715 до н. э. Второе завоевание Египта кушитами: Шабака (правил в 716—702 до н. э.) нападает на Нижний Египет и после зверского убийства Бокхориса объединяет всю страну под властью XXV династии. В результате Напатскому царству принадлежат земли от шестого порога до Дельты Нила, так как в Фивах формально правит «Супруга Амона», сестра Шабаки Аменердис II.
- 702—685 до н. э. Правление кушитского царя Шабатоки.
- 701—700 до н. э. Ассирийский царь Синнахериб разбивает египетско-нубийские гарнизоны в Иудее, берёт восставший город Экрон и некоторое время осаждает Иерусалим, но чума вынуждает ассирийскую армию отступить.
- Ок. 700 до н. э. Возникновение в Северном Египте демотического («народного») письма — упрощенного варианта иероглифической скорописи.
- 690—664 до н. э. Правление в Египте эфиопского царя Тахарки.
- 675—674 до н. э. Ассирийский царь Асархаддон предпринимает первый поход в Египет, но не может захватить страну.
- 671 до н. э. Асархаддон, пользуясь поддержкой ненавистных эфиопам номархов, включая саисского Нехо и фиванского Монтуэмхета, вторгается в Нижний Египет и берёт Мемфис. Египет разделен между 20 номархами.
- 671—655 до н. э. Египет считается зависимым от Ассирии.
- 667 до н. э. Ассирийский царь Ашшурбанапал I нападает на владения Тахарки. Ассирийцы побеждают эфиопов в Нижнем Египте и теснят их на юг, после чего Ашшурбанапал I вступает в Фивы.
- 664—656 до н. э. Правление эфиопского (кушитского) царя Танутамона в Напате.
<timeline> ImageSize = width:800 height:auto barincrement:18 PlotArea = top:10 bottom:30 right:130 left:20 AlignBars = justify
DateFormat = yyyy Period = from:-1200 till:-650 TimeAxis = orientation:horizontal ScaleMajor = unit:year increment:100 start:-1200 ScaleMinor = unit:year increment:20 start:-1200
Colors =
id:canvas value:rgb(0.97,0.97,0.97) id:PA value:green id:HP value:blue id:GP value:red id:eon value:rgb(1,0.7,1) # light purple
Backgroundcolors = canvas:canvas
BarData =
barset:Rulers bar:eon
PlotData=
align:center textcolor:black fontsize:8 mark:(line,black) width:25 shift:(0,-5) bar:eon color:eon
from: -1080 till: -775 color:PA text:Grands prêtres d'Amon à Thèbes
width:5 align:left fontsize:M shift:(10,-4) anchor:till barset:Rulers
from: -1080 till: -1074 color:HP text:"Hérihor" from: -1074 till: -1070 color:HP text:"Piânkh" from: -1070 till: -1032 color:HP text:"Pinedjem Ier" from: -1054 till: -1046 color:HP text:"Masaherta" from: -1046 till: -1046 color:HP text:"Djedkhonsouefânkh" from: -1045 till: -992 color:HP text:"Menkhéperrê" from: -992 till: -990 color:HP text:"Smendès II (Nesbanebdjed II)" from: -990 till: -969 color:HP text:"Pinedjem II" from: -969 till: -945 color:HP text:"Psousennès III (Pasebakhaienniout III)" from: -944 till: -924 color:HP text:"Ioupout" from: -924 till: -894 color:HP text:"Sheshonq II" from: -894 till: -884 color:HP text:"Iouwelot" from: -884 till: -874 color:HP text:"Smendès III (Nesbanebdjed III)" from: -874 till: -860 color:HP text:"Harsiesi Ier" from: -860 till: -855 color:HP text:"...Djou... (Nom en lacune)" from: -855 till: -845 color:HP text:"Nimlot II" from: -840 till: -835 color:HP text:"Osorkon" from: -835 till: -816 color:HP text:"Harsiesi II" from: -800 till: -775 color:HP text:"Takélot"
barset:skip
</timeline>
См. также
Напишите отзыв о статье "Третий переходный период"
Отрывок, характеризующий Третий переходный период
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
