Третье сентября (песня)

«3 сентября» («Я календарь переверну…») — популярная русская песня, впервые исполненная Михаилом Шуфутинским в 1993 году, и ставшая «визитной карточкой» артиста. Автор музыки — Игорь Крутой, автор текста — Игорь Николаев. Аранжировщиком выступил Евгений Кобылянский, работавший тогда музыкальным руководителем оркестра Шуфутинского. В 1994 году композиция вошла в сольный альбом Шуфутинского «Гуляй, душа». Для самого исполнителя дата стала знаковой — 3 сентября 1995 года родился старший внук Шуфутинского.

История

В 1992 году певец Михаил Шуфутинский после долгих лет эмиграции вернулся на постоянное место жительства в Москву, где родился. Тогда же он знакомится с композитором Игорем Крутым, который предлагает ему недавно написанную композицию, причём первоначально она предназначалась для другого исполнителя. Михаил Захарович сразу отметил магнетизм песни и сказал Игорю Крутому, что обязательно должен её спеть. Хотя впоследствии Шуфутинский отмечал, что «3 сентября» немного затянута и драматична.

В своих мемуарах Михаил Захарович писал:

...песня [3 сентября] вообще стала хитом, и с ней связан такой случай. Я выступаю на радио, в прямом эфире, пою песни, в том числе и «3-е сентября», а люди звонят на студию и задают мне вопросы. Одна женщина сказала: «Мы вас очень любим, пойте больше о любви». Потом такой звонок: «Миша, твоя песня „Две свечи“ помогла мне выдержать три года в лагере, сейчас я освободился». И вдруг я слышу: «Мишаня, привет. Мне всё понятно, но вот, знаешь, у тебя песня есть: там второго было вроде все ништяк, а на следующий день какой-то хипиш вышел. Что там случилось третьего числа?» Это по поводу песни «3-е сентября».

По словам исполнителя песни, её текст не основан на какой-то конкретной истории: «Никакого чудо не было: в этот день никто не ссорился, не мирился - это не специальная дата. Всем хотелось бы услышать, что у нас что-то произошло второго, третьего, но нет, у меня ничего не происходило».

В 2011 году в сообществе МДК появилась картинка американского рэпера Рика Росса, сопровождаемая цитатой из песни Шуфутинского. В сентябре 2013 в российском сегменте интернета стали широко тиражироваться картинка и цитаты из песни, что положило начало превращения композиции Шуфутинского в интернет-мем. Повышенный интерес интернет-аудитории к песне Шуфутинский оценивает положительно:

Это потрясающая реклама, за которую я ничего никому не должен. Мне кажется, это замечательно. Если об этом говорят, значит, для людей это значит что-то. Если говорят много, значит, для них это много значит. А что может быть приятнее для исполнителя, чем когда песня, которую он спел, стала популярной и любимой, о ней постоянно говорят и придумывают шутки, сочиняют какие-то истории.

Шуфутинский также оценил профессионализм музыкального клипа с «Третьем сентября», в котором в песню были вкраплены слова из композиции Рика Росса: «Звучит довольно симпатично. Всё это вместе как-то удачно совпало. Умеют они, чертяки». Вместе с тем, Михаил Захарович выразил надежду, что композиция сейчас только набирает популярность: «Эта волна постепенно нарастала. Мне кажется, она ещё не достигла своего апогея. Но она сегодня занимает значительное место в эфирах радиостанций, в репертуарах исполнителей разных ночных клубов».

Отрывок, характеризующий Третье сентября (песня)

– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.