Третье сражение при Петерсберге
| Третье сражение при Петерсберге | |||
| Основной конфликт: Гражданская война в США | |||
 | |||
| Дата |
2 апреля 1865 года | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
победа США | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Третье сражение при Петерсберге (англ. Third Battle of Petersburg) так же известное как Прорыв под Петерсбергом или Падение Петерсберга, произошло 2 апреля 1865 года и представляло собой последний решающий штурм Петерсберга федеральной армией, которым завершилась Осада Петерсберга. После прорыва своих оборонительных линий генерал Ли был вынужден вывести Северовирджинскую армию из города и сдать противнику Петерсберг и Ричмонд. Сражение считается частью Аппоматтоксской кампании гражданской войны в США. Во время сражения погиб генерал Эмброуз Хилл, командир третьего корпуса Северовирджинской армии.
Содержание
Форт Махоун
К началу апреля 1865 года федеральный IX корпус генерал-майора Джона Парке занимал те самые траншеи к западу от Петерсберга, что были отрыты ещё в июне 1864 года. Его противник занимал сильные укрепления, из которых ключевым был Форт Махоун, названный в честь генерала Уильяма Махоуна. Эти позиции удерживали части генерал-майора Джона Гордона. Так как последние боевые действия велись к западу от города, то силы южан на восточном участке были заметно ослаблены.
1 апреля 1865 года Парке решился напрямую атаковать Форт Махоун. Атака оказалась удачной — федералам удалось захватить форт и траншеи у Иерусалимской дороги. Гордон привел в порядок свои части и стал готовить контратаку, чтобы вернуть форт и траншеи. Однако через несколько часов армия Конфедерации пришла в общее расстройство, а Парке запросил у Мида подкреплений. В конце дня почти весь фронт армии Конфедерации рухнул, Гордон все же провел контратаку и едва не выбил Парке из траншей, однако Парке все же удержался, и подкрепления от Мида как раз начали прибывать.
Бойдтонская линия
Утром VI корпус генерала Горацио Райта был развернут для массированной атаки укреплений бойдтонской линии, которую удерживали солдаты корпуса Эмброуза Хилла. Райт построил корпус клином: впереди шла дивизия Джорджа Гетти, во второй линии — дивизии Трумана Сеймура и Франка Уитона. Атака была тщательно спланирована, и в 04:40 Вермонтская бригада генерала Льюиса Гранта первой двинулась на штурм. Через 20 минут линии обороны были прорваны и дивизия Генри Хета оказалась отрезана от Петерсберга. Прорыв случился на участке обороны генерала Лейна, между позициями 28-го и 37-го Северокаролинских полков. Первым в траншеи противника ворвался 5-й вермонтский полк капитана Чарльза Гоулда.
VI корпус был развернут влево, а введенный в бой XXIV корпус повернул направо, к Петерсбергу. Отставшие части VI корпуса по недоразумению продолжили наступать по прямой. В 09:00 генерал Хилл и Роберт Ли узнали о прорыве. Хилл сразу вскочил на коня и направился к участку прорыва, но встретил нескольких солдат, отставших от федерального пеннсильванского полка и был убит. Адъютант вернулся в штаб и сообщил Ли о смерти Хилла.
Форты Грегг и Уитворт
Для развития успеха в прорыв был введен XXIV корпус генерала Гиббона. Перейдя Бойдтонскую дорогу, Гиббон повернул корпус на север и двинулся прямо на Петерсберг. Спасением города занялся Джеймс Лонгстрит, он начал собирать все возможные силы для обороны. Чтобы выиграть время, генерал Натаниэль Харрис встал на пути Гиббона, заняв форты Грегг и Уитворт. Бригада Харриса представляла собой остатки нескольких миссисипских полков: 12-го, 16-го, 19-го и 48-го, общей численностью около 400 человек. К ним добавились ещё 100 северокаролинцев из дивизии Уилкокса. В Форте Грегг Харрис разместил 214 человек при двух орудиях, в форте Уитворт — 286 человек при трех орудиях под личным командованием.
Федеральная атака началась около часа дня. Гиббон недавно получил корпус и вел его в бой впервые. Передовая дивизия Роберта Фостера двинулась на Форт Грегг, всего 6 000 человек, в трех колоннах по 2000 человек. Несмотря на многократное численное превосходство (214 к 6000), защитники форта отбили подряд две атаки противника. Тога Гиббон усилил дивизию, доведя её численность до 8000 человек. Федералы окружили форт и наконец ворвались в него, но ещё 25 минут длилась рукопашная схватка за форт. Бой завершился только в 15:00. Защитники форта задержали наступление Гиббона на 3 часа. Федеральная армия потеряла здесь примерно 700 человек.
Атака форта Уитворт задерживалась из-за сильного дыма. Когда же пал форт Грегг, оборона форта Уитворт стала невозможной и он был быстро захвачен. Но на этом наступательный порыв корпуса иссяк, а на поле боя начали прибывать подкрепления Лонгстрита.
Во время этого наступления 1-й мэнский полк попал под огонь артиллерийской батареи противника, которую он сумел заставить отступить только со второй атаки. Офицер мэнского полка потом вспоминал: «Я спросил раненого артиллерийского офицера, чья это была батарея. 'Северокаролинская генерала Поаге', ответил он. Тогда я спросил, что это за офицер на серой лошади командовал ею. 'Генерал Роберт Ли, сэр, и он был последним, кто оставил эти орудия'.[1]»
Примерно в это же время Ли нашел возможность отправить телеграмму Военному Департаменту в Ричмонде, которая была получена в 10:40 : «Советую приготовить все для эвакуации Ричмонда ночью». Это донесение было передано президенту Дэвису, когда он находился на воскресной службе в храме Святого Павла.
Линия Хатчерс-Ран
После XI, VI, и XXIV корпусов в бой вступил II корпус генерала Хамфрейза. Он находился на левом фланге федеральной армии, и ему противостояла дивизия Генри Хета, отрезанная наступлением Райта от основных сил. Когда Райт осуществил свой прорыв, Хемфрейзу приказали начать атаку по всему фронту корпуса. В этот момент Хет как раз начал отступление ко второй линии обороны. У Хемфрейза была всего одна готовая к наступлению дивизия и она пошла вперед, не встречая сопротивления. Хемфрейз решил начать преследование Хета, но Мид приказал всем частям повернуть к Петерсбергу. Выполняя этот приказ, Хемфрейз повернул на север, однако к нему подошла его вторая дивизия (Нельсона Майлза) и он послал её разобраться с Хетом. Майлз нагнал и атаковал Хета у станции Сатерланд. Теперь Хет командовал всем Третьим Корпусом. Он отбил две атаки Майлзла, и тот вынужден был запросить подкреплений. Хемфрейз повернул и двинулся ему на помощь, однако ещё до его подхода Майлз предпринял третью атаку и отбросил Хета. Бригада Джона Кука осталась, чтобы задержать противника, и в это время остальные части Хета отошли на запад.
Последствия
Прорыв 2-го апреля завершил осаду Петерсберга. Ли начал отступать на запад, где он надеялся найти продовольствие и боеприпасы и соединиться с армией Джозефа Джонстона. 3 апреля 1865 года оставленный армией Ричмонд был сдан федералам. Федеральная армия достигла своей главной цели, к которой стремилась с 1861 года. Неделей позже Северовирджинская армия сдалась генерала Гранту у Аппоматтокса.
Напишите отзыв о статье "Третье сражение при Петерсберге"
Ссылки
- [web.archive.org/web/20060620044748/members.aol.com/siege1864/final.html The Final Assaults and the Fall of Petersburg]
- [northagainstsouth.com/wp-content/uploads/2011/10/The-Breakthrough-CWPT-Map-April-2-18651.jpg Атака корпуса Райта. Карта.]
Примечания
- ↑ [www.historynet.com/last-ditch-rebel-stand-at-petersburg-cover-page-may-97-americas-civil-war-feature.htm Last-Ditch Rebel Stand at Petersburg]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Третье сражение при Петерсберге
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
