Третьяков, Павел Михайлович

Павел Михайлович Третьяков
Род деятельности:	Меценат, коллекционер, предприниматель
Супруга:	Вера Николаевна Мамонтова

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Па́вел Миха́йлович Третьяко́в (15 [27] декабря 1832 год, Москва — 4 [16] декабря 1898 год, Москва) — российский предприниматель, меценат, собиратель произведений русского изобразительного искусства, основатель Третьяковской галереи.

Биография

Павел Третьяков родился 15 (27) декабря 1832 в Москве, в купеческой семье. Получил домашнее образование, начал карьеру в торговле, работая с отцом. Развивая семейное дело, Павел вместе с братом Сергеем построил бумагопрядильные фабрики, на которых было занято несколько тысяч человек. Состояние П. М. Третьякова к моменту его смерти оценивалось в 3,8 млн руб.

Павел Михайлович долго не женился. Лишь в августе 1865 года состоялась его свадьба с Верой Николаевной Мамонтовой, двоюродной сестрой известного мецената Саввы Ивановича Мамонтова. В 1866 году родилась старшая дочь Вера (1866—1940), затем Александра (1867—1959), Любовь (1870—1928), Михаил (1871—1912), Мария (1875—1952), Иван (1878—1887). В 1887 году от скарлатины, осложнённой менингитом, умер Иван, всеобщий любимец, надежда отца. Горю Павла Михайловича не было предела. Старший сын, Михаил, родился больным и слабоумным.

В 1850-х годах Павел Третьяков начал собирать коллекцию русского искусства, которую практически с самого начала он намеревался передать городу. Считается, что первые картины он приобрёл в 1856 году, — это были работы «Искушение» Н. Г. Шильдера и «Стычка с финляндскими контрабандистами» (1853) В. Г. Худякова. Затем коллекция пополнилась картинами И. П. Трутнева, А. К. Саврасова, К. А. Трутовского, Ф. А. Бруни, Л. Ф. Лагорио и других мастеров. Уже в 1860 году меценат составил завещание, в котором говорилось: «Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, приносящего многим пользу, всем удовольствие».

В 1860-е годы Третьяков приобрел картины «Привал арестантов» В. И. Якоби, «Последняя весна» М. П. Клодта, «Бабушкины сказки» В. М. Максимова и другие. Высоко ценил Павел Михайлович творчество В. Г. Перова, которому писал в октябре 1860 года: «Берегите себя для службы искусству и для Ваших друзей». В 1860-е годы были приобретены такие работы Перова, как «Сельский крестный ход на Пасхе», «Тройка» и «Дилетант»; в дальнейшем Третьяков продолжает приобретать картины Перова, заказывает ему портреты, активно участвует в организации посмертной выставки произведений художника.

В 1864 году в собрании появляется первая картина, написанная на сюжет русской истории, — «Княжна Тараканова» К. Д. Флавицкого. В конце 1860-х годов Павел Михайлович заказывает Ф. А. Бронникову произведение, ставшее впоследствии любимой картиной Веры Николаевны Третьяковой, — «Гимн пифагорейцев восходящему солнцу».

В 1874 году Третьяков построил для собранной коллекции здание — галерею, которая в 1881 году была открыта для всеобщего посещения. В 1892 году Третьяков передал свою коллекцию вместе со зданием галереи в собственность Московской городской думы. Год спустя это заведение получило название «Городская художественная галерея Павла и Сергея Михайловичей Третьяковых». Павел Третьяков был назначен пожизненным попечителем галереи и получил звание Почётного гражданина Москвы. Пайщик Московского купеческого банка. К концу жизни Третьяков получил звание коммерции советника, был членом Московского отделения Совета торговли и мануфактур, а также действительным членом Петербургской Академии художеств (с 1893). Он скончался 4 (16) декабря 1898. Последние слова его родственникам были такими: «Берегите галерею и будьте здоровы». Похоронен на Даниловском кладбище в Москве рядом с родителями и умершим в 1892 году братом Сергеем. В 1948 году прах братьев Третьяковых был перезахоронен на Новодевичьем кладбище.

Адреса в Москве

Вместе с братом П. М. Третьяков владел несколькими доходными домами в Москве:

• Доходный дом Третьяковых (Улица Кузнецкий Мост, 13/9 — Улица Рождественка, 9/13)
• Доходный дом Третьяковых (Улица Кузнецкий Мост, 9/10 — Неглинная улица, 10/9)

Увековечение имени

• В Липецке есть улица Третьякова.
• В СССР и России были выпущены почтовые марки и цельные вещи, посвященные Третьякову:

• Stamp of USSR 1907.jpg

  100 лет Государственной Третьяковской галерее. Почтовая марка, СССР, 40 коп., 1956 год,  (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1907)

• Tretyakov original stamp.jpg

  125 лет Государственной Третьяковской галерее. Почтовая карточка с оригинальной маркой, СССР, 1981 год

• Rus Stamp-Tretiakov Gallery-2006.jpg

  150 лет Государственной Третьяковской галерее. Почтовый блок, Россия, 15 руб., 2006 год,  (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1105)

• Pavel Tretyakov PSE Russia 2010.jpg

  Меценаты России. П. М. Третьяков. Конверт с оригинальной маркой, спецгашение, Россия, 2010 год.

См. также

• Государственная Третьяковская галерея
• Третьяковский проезд

Литература

• Боткина А. П. [www.tphv-history.ru/books/tretyakov-v-zhizni-i-iskusstve.htm Павел Михайлович Третьяков в жизни и искусстве]. — М.: ГТГ, 1951. — 307 с.
• Грязнов А. И. Почётный гражданин Москвы: Страницы жизни Павла Михайловича Третьякова / Художник В. Корольков. — М.: Московский рабочий, 1982. — 192 с. — 39 000 экз. (обл.)
• Боткина А. П. Павел Михайлович Третьяков / Государственный институт искусствознания. — М.: Искусство, 1986. — 328 с. — (Жизнь в искусстве). — 100 000 экз. (в пер.)
• Ненарокомова И. Павел Третьяков и его галерея. — М.: Арт-Родник, 1998. — 256 с. — ISBN 5-88896-020-9. (2-е изд. — М.: Арт-Родник, 2011. — 256 с., ил.— ISBN 978-5-404-00267-6)
• Милюгина Е. Г. Павел и Сергей Третьяковы. Собрание русской живописи. Москва. М.: Белый город; Редакция «Воскресный день», 2012. 240 с., 175 ил. (Музеи мира). ISBN 978-5-7793-4031-1

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/tretyakov.html Павел Третьяков на сайте «Хронос»]
• [www.tretyakovgallery.ru/ru/museum/history/history_galery/history_galery_family/ Семья Третьяковых 1704—1898 на сайте Третьяковской галереи]
• Зоя Шергина. [www.tg-m.ru/articles/2-2011-31/pavel-mikhailovich-tretyakov-biblioteka-kollektsionera Павел Михайлович Третьяков: библиотека коллекционера] // Журнал «Третьяковская галерея», № 2(31), 2011.
• Татьяна Юденкова. [www.tg-m.ru/articles/3-2011-32/pavel-mikhailovich-tretyakov-i-nikolai-nikolaevich-ge Павел Михайлович Третьяков и Николай Николаевич Ге] // Журнал «Третьяковская галерея», № 3(32), 2011.
• Елена Теркель. [www.tg-m.ru/articles/3-2012-36/delo-zhizni-sluzhenie-iskusstvu-pavel-tretyakov-anton-rubinshtein Дело жизни — служение искусству. Павел Третьяков и Антон Рубинштейн] // Журнал «Третьяковская галерея», № 3(36), 2012.
• Татьяна Юденкова. [www.tg-m.ru/articles/3-2012-36/tretyakov-ego-portretnaya-galereya П. М. Третьяков и его портретная галерея] // Журнал «Третьяковская галерея», № 3(36), 2012.

Отрывок, характеризующий Третьяков, Павел Михайлович

Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.