Третья битва при Артуа

Третья битва при Артуа
Основной конфликт: Первая мировая война
Третья битва при Артуа
Дата	25 сентября — 4 ноября 1915 года
Место	Артуа и Шампань, Франция
Итог	Войскам Антанты не удалось прорвать фронт
Противники
Германская империя Франция Британская империя
Командующие
кронпринц Рупрехт Жозеф Жоффр Дуглас Хейг
Силы сторон
13,5 пехотных дивизий (из них 6,5 дивизий в резерве), 70 самолетов, 795 легких и 265 тяжелых орудий 27 пехотных и 3 кавалерийские дивизии, 264 самолета, 1400 легких, 730 тяжелых и 220 траншейных орудий
Потери
141 000 убитыми, ранеными и пленными, 150 орудий 200 000 убитыми, ранеными и пленными (в Шампани — 144 000, в Артуа — 48 000) 74 000 убитыми, ранеными и пленными

Третья битва при Артуа (25 сентября — 31 октября в отдельных местах до 4 ноября 1915) — наступление войск Антанты на позиции германских армий в Артуа и Шампани, во время Первой мировой войны. Основных целей — прорыв германского фронта и отвлечение германских сил от Восточного фронта — союзники не добились.

Перед наступлением

План крупного осеннего наступления союзники планировали давно. По плану уточненному в середине лета, союзные армии наносили два мощных удара по германских войскам в Артуа и Шампани с целью разгрома противника, в северных департаментах Франции. Прорыв предусматривалось осуществить на более широком фронте, чем в предыдущих попытках прорыва. В Шампани (восточнее Реймса) на участке шириной в 35 км, а Артуа (в районе Арраса) — шириной в 22 км. Перед наступлением англо-французские войска имели довольно солидное преимущество в численности перед германскими войсками. Отвлекающие действия наносили французские части (для содействия наступления в Артуа), а также английские и бельгийские части. Операция готовилась в условиях секретности, производились перегруппировки, строился новый участок железной дороги, наводились дополнительные мосты через Марну, для подхода подкреплений, в район наступления было подвезено до 6 300 000 артиллерийских снарядов. Все же подготовка к прорыву не могла остаться не замеченной для германского командования, благодаря разведке (в том числе и воздушной) германцы узнали о готовящемся наступлении и подтянули в район предполагаемого прорыва дополнительные части пехоты и артиллерии.

Начало наступления

Наступление в Шампани началось 25 сентября, во время артиллерийской подготовки было израсходовано до 3 000 000 снарядов. Артиллерийский огонь нанес большие разрушения первой линии окопов, однако вторая была почти не тронута. Затем в атаку поднялась пехота, овладев первой линией, солдаты залегли, требуя, чтобы артиллерия уничтожила проволочные заграждения и подготовила атаку на вторые позиции. Однако порядок наступления нарушился, дивизии перемешались, организованный бой перерастал в разрозненные атаки отдельных, частей, ударная сила которых непрерывно таяла. До 28 сентября продолжались ожесточенные окопные бои с переменным успехом, германцы получив подкрепления выбили наступавших из второй линии окопов, однако перегруппировав силы при артиллерийской подготовке французские войска вновь пошли в атаку, вновь завязав упорные бои.

Также ситуация развивалась и в Артуа, однако после артиллерийской подготовки перед наступление пехоты, за 40 минут до атаки пустили газ из баллонов и нейтральный дым из дымовых шашек Атака пехоты впервые прикрывалась дымовой завесой. Однако условия для химической подготовки атаки были не совсем благоприятны. Ветер был слабым и менял направление. В первый день атаки наступавшим удалось прорваться на фронте шириной 7 км, и в глубину 3 км, однако последующие атаки успеха не имели.

Окопные бои

28 сентября французское командование отдает приказ взять вторую линию окопов «во что бы то ни стало». Вновь завязались ожесточенные «траншейные бои», однако подразделения, ворвавшиеся в окопы, были уничтожены или взяты в плен, а остальные части отражены огнём и контратаками с большими потерями. Видя бесперспективность атак французское командование начало методичную подготовку к атаке второй линии, подтянув резервы и проведя артиллерийскую подготовку, однако германцы тоже увеличили число своих войск в 1,5 раза. Однако новые попытки прорыва также не имели успехи и 7 октября атаки были прекращены. До 20 октября французы отражали контратаки германцев и закреплялись на занятом рубеже. Обе стороны применяли химические и зажигательные снаряды. В Артуа до 14 октября шли жестокие бои, англо-французы производили попытки прорвать оборону, германская армия проводила чувствительные контратаки. Однако вскоре бои прекратились, прорвать фронт англо-французам не удалось, проблема прорыва германского фронта осталась нерешенной.

Итоги битвы

В итоге осенней операции в Шампани и Артуа англо-французы сумели захватить небольшой участок 22 км в ширину и 3-4 км, в глубину. Союзники также проводили наступление с целью отвлечь германские войска с Восточного театра военных действий на Западный, однако в ходе битвы в Артуа и Шампани германцы не сняли с русского фронта ни одной дивизии. После операции в Артуа и Шампани англо-французское командование прекратило наступательные действия на всем франко-германском фронте и перешло к позиционным формам борьбы.

Литература

• Зайончковский А. М. [militera.lib.ru/h/zayonchkovsky1/ Первая мировая война]. — СПб.: Полигон, 2000. — 878 с. — ISBN 5-89173-082-0.
• [militera.lib.ru/h/ww1/ История Первой мировой войны 1914—1918 гг.] / под редакцией И. И. Ростунова. — М.: Наука, 1975. — Т. 2. — 608 с.
• Бэзил Лиддел Гарт. 1914. Правда о Первой мировой. — М.: Эксмо, 2009. — 480 с. — (Перелом истории). — 4300 экз. — ISBN 978-5-699-36036-9.

Отрывок, характеризующий Третья битва при Артуа

Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.