Триасовый период

Триа́совый пери́од (триа́с) — первый геологический период мезозойской эры. Следует за пермским периодом и предшествует юрскому. Начался 250 млн лет назад, закончился 200 млн лет назад. Продолжался, таким образом, около 51 млн лет. Комплекс отложений (горных пород), соответствующих данному возрасту, называется триа́совой систе́мой.

Введён Фридрихом Альберти в 1834 году. Назван по наличию трёх слоёв в континентальных отложениях этого времени в Западной Европе: пёстрого песчаника, раковинного известняка и кейпера.

Подразделение триасовой системы

Триасовая система подразделяется на 3 отдела: нижний, средний, верхний. Нижний отдел подразделяется на индский, оленёкский ярусы; средний — анизийский, ладинский; верхний — карнийский, норийский, рэтский.

система	отдел	ярус	Возраст, млн лет назад
Юра	Нижняя	Геттангский	меньше
Триас	Верхний	Рэтский	208,5—201,3
		Норийский	227—208,5
		Карнийский	237—227
	Средний	Ладинский	242—237
		Анизийский	247,2—242
	Нижний	Оленёкский	251,2—247,2
		Индский	252,2—251,2
Пермь	Лопинский	Чансинский	больше
Деление дано в соответствии с IUGS по состоянию на апрель 2016 года.

Геологические события

До наступления триаса все материки существовали в виде единого гигантского суперконтинента — Пангеи. С наступлением триаса Пангея начала постепенно раскалываться. В триасе сильно сокращаются площади внутриконтинентальных водоёмов, развиваются пустынные ландшафты. К этому периоду относится начало отложений пород таврической серии, широко распространённой в Крыму (нерасчленённые верхний триас и нижняя юра). Эти породы составляют нижнюю часть Крымских гор.

• Палеогеографические реконструкции

Климат

Потепление климата вызывает высыхание многих внутренних морей. В оставшихся морях растёт уровень солёности. Происходит ослабление климатической зональности и сглаживание температурных различий.

Растительность

На суше продолжали господствовать семенные папоротники. Начали получать всё большее распространение голосеменные, цикадовые, гинкго и хвойные.

Растительный мир суши наследовал черты позднепермской эпохи. В триасе исчезли древовидные плауновые и каламитовые, кордаитовые, прапапоротники и большая часть древних хвойных. Были распространены диптериевые папоротники, саговники, беннеттиты, гинкговые, мезофитные хвойные, хвощёвые растения.

В позднем триасе исчезли около половины всех наземных растений.

Животный мир

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Рептилии: нотозавры, ихтиозавры, плакодонты, склерозавры, талаттозавры (аскептозавр).

Среди морских беспозвоночных преобладали цератиты (головоногие моллюски), появившиеся в конце перми и вымершие в конце триасового периода; характерны пелециподы, наутилоидеи. Появляются новые группы моллюсков: белемниты, аммониты, улитки, устрицы.

Крупнейшими хищниками становятся водные. В это же время, происходит значительное падение разнообразия позвоночных.

На суше развиваются рептилии. Появляются первые теплокровные — яйцекладущие млекопитающие, а также протоавис, по предположению некоторой части палеонтологов, предки птиц. В триасе широкое распространение получают ранние Archosauriformes — быстропередвигающиеся сухопутные рептилии, предки динозавров.

Наряду с лабиринтодонтами, котилозаврами, существовавшими ещё в пермское время, появились характерные для мезозоя архозавры, ихтиозавры, черепахи, в конце триасового периода — костистые рыбы.

В позднем триасе вымерла четвёртая часть морских животных.

Насекомые

В триасе в разных группах насекомых основные изменения происходят в разное время.

Сетчатокрылые в течение всего периода увеличивали видовое разнообразие.

В раннем триасе не было наземных жуков, хотя в перми они были широко распространены.

В среднем триасе расцветают полужесткокрылые, жесткокрылые (предположительно большинство — водные формы), стрекозы и подёнки.

В позднем триасе появляется один из последних больших отрядов насекомых — двукрылые, а также перепончатокрылые (единственное семейство Xyelidae, многие виды которого вымирают в ранний или средний юрский период). Наиболее распространёнными становятся мезозойские семейства Panorpidae, Orthophlebiinae. Наряду с ними ещё довольно многочисленны ныне вымершие Permochoristidae.

Достоверно известно, что в конце триаса существовали прямокрылые; у самцов некоторых видов имелся звуковой аппарат на передних крыльях для привлечения самок. В конце триаса вымерло одно из восьми семейств стрекоз.

На границе триаса и юры, синхронно с великим морским вымиранием, происходит и падение разнообразия насекомых, хотя основные изменения их состава произошли ранее, ещё в позднем триасе.

Литература

• Иорданский Н. Н. Развитие жизни на земле. — М.: Просвещение, 1981.
• Короновский Н.В., Хаин В.Е., Ясаманов Н.А. Историческая геология : Учебник. — М.: Академия, 2006.
• Ушаков С.А., Ясаманов Н.А. Дрейф материков и климаты Земли. — М.: Мысль, 1984.
• Ясаманов Н.А. Древние климаты Земли. — Л.: Гидрометеоиздат, 1985.
• Ясаманов Н.А. Популярная палеогеография. — М.: Мысль, 1985.
• Монин А. С. Популярная история Земли. — 2-е изд. — М.: Наука, 1980. — 224 с.
• Пономаренко, А. Г. и Сукачева, И. Д. 2001. Насекомые конца триаса-начала юры. [fossilinsects.net/pdfs/ponomarenko_sukacheva_2001.pdf PDF]

Ссылки

• [evolution.powernet.ru/history/Life_07/ Триасовый период]
• [palaeoentomolog.ru/russian.html Палеоэнтомология в России]
• [news.bbc.co.uk/hi/russian/sci/tech/newsid_1354000/1354048.stm Найден самый древний динозавр]

←	П а л е о з о й	Мезозой (252,2—66,0 млн лет назад)			К а й н о з о й	→
←		Триасовый период (252,2—201,3)	Юрский период (201,3—145,0)	Меловой период (145,0—66,0)		→

Отрывок, характеризующий Триасовый период

– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.