Трибхуван

Трибхуван непальск. ञिभवन वीर विफम शाह<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Король Непала Трибхуван</td></tr>
Король Непала
11 декабря 1911 — 13 марта 1955
Предшественник:	Притхви
Преемник:	Махендра
Вероисповедание:	Индуизм
Рождение:	30 января 1906(1906-01-30) Катманду, Королевство Непал
Смерть:	13 марта 1955(1955-03-13) (49 лет) Цюрих, Швейцария
Род:	Шах
Отец:	Притхви
Мать:	Ревати Рамана
Дети:	сын: Махендра
Награды:

Трибхуван (30 июня 1906 — 13 марта 1955) — восьмой король Непала с 11 декабря 1911 из династии Шах. Фельдмаршал Королевской Непальской армии (14 апреля 1953).

Биография

Взошёл на трон в возрасте пяти лет после смерти своего отца короля Притхви, его мать была регентом. Коронован 20 февраля 1913 в Королевском дворце в Катманду. Значительное время он был королём лишь номинально, в то время как вся реальная власть принадлежала семейству премьер-министров Рана, которые установили свою династию.

Трения между Рана и королевской семьёй начались во время Первой мировой войны. Рана хотели вступить в войну для поддержки Британии, которая контролировала всю Индию. Королева-мать, однако, хотела нейтралитета, а армия поддерживала королеву-мать. Чтобы получить поддержку армии, премьер-министр Чандра Шумшере Рана заставил молодого короля приказать войскам идти на войну, направив ружьё на королеву-мать и угрожая убить её, если король откажется подчиниться приказу. Позже король содержался во дворце как пленник, и его заставляли выполнять приказы Рана, подавляя также модернизацию и демократизацию страны.

С середины тридцатых годов в Непале стали возникать движения, сочетающие недовольство Рана с идеей передачи власти королю, наиболее известным из них было Праджа Паришад. Рана реагировали на эти движения жестоко, преследуя и казня их лидеров и угрожая даже казнить короля. Тем не менее король всегда сохранял популярность в армии, и особенно во время Второй мировой войны, когда Непал снова выступал союзником Британии. Под давлением англичан семейство Рана не могло чрезмерно третировать короля.

После войны возникло либерально-демократическое движение и образовалась Партия Непальского Конгресса, которая поддерживала Трибхувана. В 1950 году англичане покинули Индию, и позиция короля осложнилась. В ноябре королю удалось убежать из дворца вместе с большинством членов королевской семьи и найти убежище в индийском посольстве. Потом король направился в Индию, и Рана попытались заменить его, поставив на трон его внука Гьянендру. Большинство населения восприняло замену короля с возмущением, началось восстание, а Великобритания и другие зарубежные страны отказались признать нового короля. Под угрозой потери власти премьер-министр Мохан Шумшере Рана вынужден был пойти на демократические реформы, и 18 февраля 1951 года король Трибхуван вернулся из Индии и снова занял трон как законный монарх. В ноябре 1951 года премьер-министр вынужден был подать в отставку и период господства династии Рана закончился.

В последние годы своего правления Трибхуван провёл некоторые демократические преобразования. Умер при невыясненных обстоятельствах в 1955 году в Цюрихе, где проходил лечение.

В честь Трибхувана названы международный аэропорт и университет в Катманду.

Имел почетные чины полного генерала британской армии (присвоено в 1953) и генерала индийской армии (присвоено 1 января 1953).

См. также

• История Непала

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Трибхуван

Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.