Тридцатилетний мир

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Тридцатилетний мир (также известный как Периклов мир; 446/445 год до н. э.) — мирный договор между Афинами и их союзниками, с одной стороны, и Пелопоннесским союзом во главе со Спартой — с другой, завершивший Малую Пелопоннесскую войну. Был рассчитан на тридцать лет (отсюда и название), но продержался около 15 лет, до начала Пелопоннесской войны.

В 447 году до н. э. афиняне потерпели поражение в битве при Коронее со спартанцами и беотийцами[1]. В 446 году до н. э. восстала Эвбея, входившая в Делосский союз, недовольная жёстким нажимом Афин. Афинская армия под командованием Перикла направилась на Эвбею и вернула эвбейские города в состав симмахии[2]. Затем отпали Мегары и вернулись в состав Пелопоннесского союза[1]. В Аттику шло большое спартанское войско под командованием царя Плистоанакта. Номинально войском командовал он, а фактически — эфор Клеандрид. Перикл, согласно Плутарху, вступил с ним в тайные переговоры и дал ему взятку, чтобы спартанцы отступили из Аттики[2]. Вскоре был заключён мирный договор между Спартой и Афинами, называемый также Перикловым миром. В конце 446 г. до н. э. в Спарту отправилось официальное афинское посольство. Уход афинян из Беотии показал, что Афины отказались от гегемонии на материке, а неоказание Спартой помощи Эвбее продемонстрировало их отказ от вмешательства в дела Афинского морского союза. Афины и Спарта заключили мирный договор на 30 лет на основе раздела сфер влияния.

В мирном договоре говорилось, что афиняне отказываются от всех земель и городов, захваченных ими на Пелопоннесе. Они должны были вернуть пелопоннесцам Нисею, Пеги, Трезен и Ахайю[3]. Обе стороны обязались не принимать в свои союзы города-перебежчики. Города, не находящиеся в составе союзов, могли вступить в них по своему усмотрению. Эгина получала определённую автономию, а Аргос, не участвующий в этом договоре, мог заключить с Афинами отдельный договор. Все споры между Афинами и Спартой должны были решаться путём переговоров или через третейский суд.

Согласно Плутарху, Перикл ежегодно, начиная с 445 года до н. э., посылал в Спарту большую сумму денег в качестве взятки, с помощью которой он оттягивал начало новой войны[4]. Мирный договор действовал до 431 г. до н. э., когда началась Пелопоннесская война.

Напишите отзыв о статье "Тридцатилетний мир"



Примечания

  1. 1 2 Фукидид, I, 114
  2. 1 2 Плутарх, Перикл, 22
  3. Фукидид. I. 115. 1
  4. Плутарх, Перикл, 23

Литература

Отрывок, характеризующий Тридцатилетний мир

Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только: