Тридцатый
Поделись знанием:
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.
На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
| Савелий Говорков | |
 Игорь Ливанов в роли «Тридцатого» | |
| Создатель: | |
|---|---|
| Пол: |
мужской |
| Национальность: |
русский |
| Раса: |
европеоидная |
| Дата рождения: | |
| Роль исполняет: | |
Савелий Кузьмич Говорков (Сергей Черкасов) — главный персонаж цикла рассказов Виктора Доценко о «Бешеном».
Содержание
Краткая биография персонажа
Из секретного досье в компьютере А. С. Рассказова известно:
Говорков Савелий Кузьмич родился 4 ноября 1965 года. В 1968 году остался сиротой, потеряв в автомобильной катастрофе обоих родителей. Воспитывался в Омском детском доме № 3, В 1983 году по спецнабору попал в батальон специального назначения, базировавшийся на Дальнем Востоке. Пройдя краткий курс восточных боевых искусств и зарекомендовав себя самым способным учеником сенсея Укеру Магасаки, по его рекомендации и собственному заявлению был определен в воздушно-десантную роту, отправляющуюся на фронт в Афганистан.
В боевых действиях зарекомендовал себя отличным солдатом, умеющим принимать самостоятельные решения. В 1984 году было присвоено звание сержанта.
Был тяжело ранен и отправлен лечиться на черноморское побережье. Вылечившись, устроился на рыболовный траулер, но проработал там недолго, получив в наследство от тёти домик на побережье. Впоследствии официально обменял домик на квартиру в Москве, куда и переехал жить. Устроился работать в фирму по посредническим делам «Феникс». Был уличен в махинациях с валютой в особо крупных размерах и осуждён на девять лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима (за систематическое нарушение режима содержания в тюрьме, сопровождающееся избиением сотрудников МВД). Через год бежал из мест лишения свободы, где ему присвоили кличку Бешеный.
К этому времени его дело было пересмотрено, и он был полностью реабилитирован. Во время побега проявил смелость и настойчивость в поимке опасных преступников. По рекомендации высоких чинов МВД и КГБ, по собственному заявлению был вновь отправлен служить в свою роту, воюющую в Афганистане. Во время выполнения важного задания пропал без вести.
Сведений о его настоящем местонахождении не имеется.
Его непосредственным начальником в Афганистане был капитан Воронов, который аттестует Говоркова с самой лучшей стороны. При выполнении того задания, где и пропал Говорков, Воронов сам возглавлял операцию. С его слов известно, что Говорков был тяжело ранен, когда тот видел его в последний раз.
Семья
Не женат. В Америке живёт любимая девушка (впоследствии жена) Роза.
Известные боевые награды
|
В период войны в ДРА: |
В постсоветский период: |
Иностранные награды:
|
Почему «30-й»?
|
Это была довольно сложная структура, совершенно безопасная для руководителей каждого региона, контролируемого организацией Рассказова. В каждом новом, переходящем под их контроль регионе обязательно строилась мощная база, чаще всего под землею. Она оснащалась по последнему слову техники, и средств на это не жалели. Сложнейшая электроника, компьютерный центр, куда стекалась информация, банк данных, система защиты не только по периметру внешнего ограждения, но и видеоконтроль любого помещения внутри самой базы.
Каждая такая база имела свой код, свои четкие функции и была очень мобильной: в считанные минуты её сотрудники, вооружённые самым современным оружием, могли собраться и отправиться в любую точку земного шара. У сотрудников не было ни имен, ни фамилий, ни кличек: каждый имел номер, закреплённый только за ним. Однако этот номер имел некоторые особенности: во-первых, чем ниже номер, тем выше звание. Количество сотрудников базы 2270 было постоянным, но сами сотрудники нередко менялись: кто погибал, кого, если он становился неблагонадежным, сами «убирали». Вновь прибывший получал самый последний номер и постепенно продвигался в этой своеобразной «очереди». И чем ниже становился номер, тем труднее было его получить[1] |
|
Запоминающиеся фразы
- «Хлопотно это» — всякий раз, когда кто-либо грозится убить его.
- «Работаем, капитан» — к капитану Андрею Воронову, всякий раз когда происходит что-либо непредвиденное.
- Сцена у взорванного вертолёта (действие происходит в пустыне):
— Командуй, капитан.
— До трассы километров двадцать, так что придётся… марш-бросок.
— Зато не замёрзнем![2]
Как создавался персонаж
Виктор Доценко «Биография отца Бешеного»
тогда я находился в поиске образа моего героя. В какой-то миг показалось, что именно такой образ, какой видится в моих мечтах, и вырисовывается. Постепенно, шаг за шагом, сложился, как мне казалось, герой моей книги. Долго размышлял над именем, отчеством и фамилией, наконец решил, что они должны быть исконно русские: Савелий Кузьмич Говорков. Прозвища, возникающие в разных историях, соответствовали ситуации, в которую он попадал. В Афганистане он стал Рэксом: именно так называли себя «за Речкой» воздушные десантники. Бешеным назвали его в местах лишения свободы, и это прозвище сохранилось за ним и на воле, — так его стали называть враги. Ненавидя его, всячески стараясь расправиться с ним, уничтожить, они уважали его как личность, как достойного противника. И конечно же, как истинный киношник, я использовал в книге способ киномонтажа, перемешивая реальные действия с воспоминаниями. Это усиливало динамику, ускоряло ритм повествования. А четко выписывая внешность каждого персонажа, вплоть до мельчайших деталей, я заставлял читателя видеть то, что вижу и сам. К примеру, у каждого прочитавшего «Войну и мир» своя Наташа Ростова, свой Пьер Безухов, мне же захотелось, чтобы МОЙ читатель видел МОИХ героев такими, какими вижу их я сам.
Интересные факты
- «Срок для Бешеного», вышедший на экраны под названием «По прозвищу «Зверь»» — чисто тюремный роман. «Тридцатого уничтожить» — чистый боевик. В титрах фильма «Тридцатого уничтожить» сообщалось: «Продолжение следует». Однако, до настоящего дня большинство книг серии не экранизированы, это: «Возвращение Бешеного» — подпольный тотализатор и кикбоксинг — полуспортивный, остросюжетный роман. «Месть Бешеного» — сатира на секретные «приватизированные зоны»[3].
- В книге «Приговор Бешеного», Савелий лично знакомится с Виктором Степановичем Черномырдиным, который разрешает ему звонить по прямому телефону в любое время.
- Виктор Доценко встречался с мэром Москвы Юрием Михайловичем Лужковым, который предлагал ему снять продолжение фильма[4].
- У «Бешеного» есть очаровательная рыжеволосая тезка «Бешеная» (сотрудник уголовного розыска Дарья Шевчук из сериала Александра Бушкова). В серии «Русский бестселлер» также выходила книга Алексея Атеева ещё о каком-то Бешеном[5].
- В книгах Виктора Доценко «Король крыс» и «Чёрный трибунал», Савелий Говорков сталкивается с другим персонажем популярной литературы — героем произведений Фёдора Бутырского — Максимом Нечаевым под оперативным псевдонимом «Лютый». Примечателен тот факт, что данные книги были написаны писателями в соавторстве[6].
- Татьяна Чернышова, консультант отдела ЗАГСа по Ангарскому району и г.Ангарску, вспоминает, как несколько лет назад к ней в кабинет залетел молодой человек в кепке и заявил, что хочет сменить своё простое имя Саша Иванов на Савелия Говоркова[7].
- В свете колоссальной популярности книжной серии, писатель Виктор Доценко написал две книги о персонаже: «Биографию отца Бешеного», в которой он рассказал о создании персонажа и своих творческих поисках, а также «Обратись к Бешеному»[8], где им истолкованы спорные моменты биографии персонажа и «белые пятна» предыдущих книг.
На волне популярности, у персонажа, помимо множества врагов, появляются также подражатели и последователи, которым посвящена отдельная серия произведений.
- Популярный библиографический справочник «Литература и искусство» назвал персонажа «Русским Рембо»[9].
- «Перед нами настоящий герой нашего времени. Он не плох и не хорош, потому что пребывает по ту сторону добра и зла»[10].
- В интервью журналу «Огонёк», Виктор Доценко развеял сомнения относительно образа супермена, возникшего вокруг Савелия Говоркова[11]:
— Но у вас ведь герой супермен, а не реальный человек?
— Он обычный щупленький паренек. Но он внутренне силен! Он может то, чего никто не может! Мой герой обладает редким ударом, пробивающим человеческое тело. Такие удары существуют — в карате, в ушу. Но Учитель научит Савелия сделать так, что он может после этого закрыть рану. Тибетская медицина говорит, это возможно. То есть в отдельно взятых частях — правда, а все вместе — вымысел.
- Савелий Говорков — один из самых знаменитых персонажей отечественного криминального романа, часто пародируется[12].
- Появившяася в интернете книга «Могила Бешеного», была опубликована издательством «Эксмо» в 2001 году. Авторство данной книги принадлежит Кириллу Борисовичу Воробьёву под псевдонимом Баян Ширянов. Виктор Доценко прокомментировал это следующим образом[13]:
Ширянов наваял «откровенный грязный пасквиль на меня, где человек позволяет себе пошлость, мат-перемат, просто измывается не только надо мной, но и над моим героем, который для многих стал уже культовым и вполне одушевлённым».
Позже Доценко подал на него судебный иск о нарушении авторского права и эксплуатации литературного персонажа в Гагаринский межмуниципальный суд. По словам Доценко, в прежние времена он просто вызвал бы ответчика на дуэль[14].
- После гибели персонажа в конце шестнадцатой книги («След Бешеного», 2001), в СМИ была описана подготовка к его похоронам[15]:
Как-никак хоронить будем Героя России… Поговорю с командующим ВДВ, Георгий Иванович Шпак вроде бы с уважением к Савелию относился… А на похороны действительно прислал соболезнование первый президент России: по-видимому, здоровье не позволило приехать проститься… Не смог прийти и Виктор Черномырдин, который накануне повредил себе ногу, участвуя в пробеге на снегоходах. Но могли ли не проститься с Савелием Павел Грачев и Борис Громов, знавшие покойного ещё по Афганистану?
- В целом сериал о Бешеном можно охарактеризовать как русский боевик, написанный в жанре героического романтизма[16].
- Общий тираж книжного сериала превысил 12.5 миллионов экземпляров[17].
- Персонаж занял десятое место в социологическом опросе «Супермены отечественного кино», проведённым ежедневной общероссийской газетой «Новые Известия»[18].
Воплощение «Тридцатого» в кино
- Редкое русское имя литературного персонажа — Савелий, в фильме «Тридцатого уничтожить!» было изменено на более привычное и распространённое — Сергей. Фамилия также изменена. В фильме его зовут Сергей Черкасов.
- Исполнитель роли «Тридцатого», Игорь Ливанов, на съёмочной площадке с успехом обходился без дублёра, выполняя все трюки сам. Да и в последующие годы каскадёры подменяли Игоря Ливанова крайне редко, только при исполнении самых сложных трюков[19].
- В создании образа «Тридцатого» Игорю Ливанову помогли навыки, приобретенные им во время службы в морской пехоте на Тихом океане[20].
- В фильме «По прозвищу «Зверь» (1990), роль Рэкса (Тридцатого) исполнил актёр театра и кино Дмитрий Певцов.
- Сразу после роли «Тридцатого» к актёру Игорю Ливанову пришло признание[21]. То же самое можно сказать о Дмитрии Певцове, — после роли Савелия Говоркова в одном из первых отечественных «экшн»-фильмов — в картине "По прозвищу «Зверь», где он предстал в качестве благородного супермена[22], привлекательного, уверенного в себе, готового всегда постоять за честь женщины[23], — о Певцове, как о замечательном актёре, узнала вся страна[24] и пришёл огромный успех[25].
- Актёр Аристарх Ливанов, воплотивший на экране «Капитана» (или «11-го») — лучшего друга «Тридцатого», в действительности является старшим братом Игоря Евгеньевича Ливанова[26]. После выхода на экраны «Тридцатого уничтожить», их воспринимают как отца и сына, хотя разница в возрасте у них всего 6 лет[27].
- В 2004 году Виктором Доценко было начато создание четырёхсерийного телефильма «Тридцатый возвращается…», но средства, выделенные Правительством Москвы и инвесторами (около $2 млн.), были нецелесообразно израсходованы[28] В новом фильме роль Тридцатого исполнил Ян Цапник.
Библиография
|
Сериал «Бешеный»
|
Сериал «Бешеный против Лютого»
Дополнительно
|
Другие авторы
(автор — Ю. Никитин)
(автор — Я. Иванов)
(автор — А. Первушин)
(автор — В. Рощин)
(автор — К. Воробьёв) |
См. также
Напишите отзыв о статье "Тридцатый"
Примечания
- ↑ Виктор Доценко «Тридцатого уничтожить»
- ↑ [youtube.com/watch?v=g_B2U_PDquI Видео] на YouTube
- ↑ [www.god.dvoinik.ru/genkat/298.htm Журнал «Огонек» (1996, № 11)]
- ↑ [www.kinosfera.tv/articles/4-archieve/23-a1 Семенов А. «Почему „Тридцатый“ не вернулся и куда ушли деньги?»]
- ↑ Гладких Н. «РУССКИЙ ПРОЕКТ — КРИМИНАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ: новый российский боевик и детектив» (Книжное обозрение, апрель 2000) [web.archive.org/web/20020108095241/gladkeeh.boom.ru/Books/Boeviki.htm]
- ↑ Виктор Доценко, Федор Бутырский «Чёрный трибунал (Бешеный против Лютого — 2)». Авторская аннотация
- ↑ Гайнутдинова С. «Меняю Сашу на Гошу» (Ангарская газета «Время», 18 мая 2006) [gazetavremya.ru/problem/1249-name.html]
- ↑ [www.fb2book.com/?kniga=6186&cht=1 Виктор Доценко «Обратись к Бешеному»]
- ↑ [www.rsl.ru/ru/s3/s331/s122/s1223361/s12233613364/ «Литература и искусство’97»]
- ↑ Кедров К. «Бешенство батьки» (Статьи в газете «Русский курьер» 2003—2005) [metapoetry.narod.ru/stat/stat45.htm]
- ↑ «Успех по имени Бешеный. Интервью с Доценко и статья о нём» («Огонёк», 1996, № 11) [www.god.dvoinik.ru/genkat/298.htm]
- ↑ [magazines.russ.ru/october/2000/3/berezin.html Березин В. «Сокровище» («Журнальный зал», «Октябрь» 2000, № 3)]
- ↑ Пробежий П. ИДИОТЫ НЕДЕЛИ: № 1 (48) — 25.11…30.11.2002 («ХОВОСТИ», Нумер 20 от 30 ноября 02 года) [probegi.udaff.com/Gazeta/gazeta20.htm]
- ↑ Вознесенский А. «Кого похоронят в „Могиле Бешеного“»? Виктор Доценко: «Баяна Ширянова я отстегал бы кнутом» («Независимая газета», 28 ноября 2002) [www.ng.ru/fakty/2002-11-28/1_dotsenko.html]
- ↑ Березин В. «Смерть героя. Савелий Говорков как Феникс отечественного боевика» («Независимая газета», 26 июля 2001) [www.ng.ru/izdat/2001-07-26/1_death.html]
- ↑ [www.ozon.ru/context/detail/id/191015/ Андронати И. С. «Феномен Савелия Говоркова»]
- ↑ [www.ozon.ru/context/detail/id/4867978/ Издательство «Вагриус». Аннотация к циклу романов В. Н. Доценко]
- ↑ Малыхин М. «Суперменами отечественного кино россияне считают разведчиков, следователей и маргиналов» («Новые Известия», 27 Июля 2005 г.) [www.newizv.ru/print/28815]
- ↑ [www.peoples.ru/art/cinema/actor/igor_livanov/ Peoples.ru «Игорь Евгеньевич Ливанов»]
- ↑ [www.ua-patriot.com/publ/livanov_igor_evgenevich/18-1-0-477 Гордость Украины — Ливанов Игорь Евгеньевич]
- ↑ [www.eg.ru/daily/cadr/10094/ Экспресс газета (№ 8 (681) 2008) «Игорь Ливанов: Нельзя бить в больное место»]
- ↑ [beautyline.narod.ru/Pevtsovpressa3.html Секридова Т. «Законы кармы действуют всегда и везде…»]
- ↑ Васильчикова И. «Все подвиги бессмысленны, если нет женщины…» («Частная жизнь», 2006, № 8) [www.privatelife.ru/2006/cg06/n8/1.html]
- ↑ Морозова В. «Граф Резанов сбросил 20 лет» («Красная звезда» № 055 стр. 7 от 02.04.2005) [www.autoclub.ru/5/10/i30_7341p0.htm]
- ↑ Асланова М. «Певцов Дмитрий Анатольевич» («Актёры советского и российского кино», Выпуск № 6 (152)) [subscribe.ru/archive/rest.cinema.rusactors/200702/19010545.html]
- ↑ [moikompas.ru/compas/Igor_Livanov MoiKompas.ru «Игорь Ливанов — советский и российский актёр театра и кино»]
- ↑ Грушина И. «Бешеный — он же Игорь Ливанов, он же не сын Шерлока Холмса» [www.womenclub.ru/showbisness/443.htm]
- ↑ Открытое письмо от писателя и режиссёра Доценко В. Н. — Мэру г. Москвы Лужкову Ю. М.
Отрывок, характеризующий Тридцатый
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.
На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
