Трискайдекафобия

Трискайдекафобия (или тердекафобия, от др.-греч. τρεισκαίδεκα — тринадцать и φόβος — страх) — болезненная боязнь числа 13. Этот страх считается суеверием, исторически связанным с религиозными предрассудками. Специфический страх перед пятницей 13-го называют параскеведекатриафобией или фриггатрискайдекафобией.

Причины

На сегодняшний день среди исследователей нет единого мнения о происхождении трискайдекафобии.

По одной из версий, число 13 может считаться «плохим» уже только потому, что оно больше 12, числа, которое является священным у многих народов.

Кроме того, существует библейское предание, косвенно связанное с числом 13 — на тайной вечере Иуда Искариот, апостол, предавший Иисуса, сидел за столом тринадцатым. С этим преданием связывают самую распространенную в XIX веке примету, связанную с числом 13 — если за обеденным столом собрались 13 человек, один из них умрет в течение года после трапезы. Позже в христианстве распространилось апокрифическое убеждение, что Сатана был 13-м ангелом.

По другой версии, страх отчасти вызван и тем, что в еврейском календаре (лунно-солнечный календарь) некоторые годы состоят из 13 месяцев, тогда как солнечный григорианский и лунный исламский календарь всегда насчитывают только 12 месяцев в году.

Трискаидекафобия имеет корни и в мифологии викингов: бог Локи был 13-м богом в древнескандинавском пантеоне.

Кроме этого, карта XIII в колоде Таро обозначает Смерть.

Примеры

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Широко распространено поверье, будто самым ранним примером трискайдекафобии может служить месопотамский свод законов Хаммурапи (примерно 1780 год до н. э.), в котором будто бы отсутствует 13-я статья. В действительности 13-я статья в этом своде присутствует.

В некоторых зданиях (например, в гостиницах Нью-Йорка) этажи нумеруются так, чтобы не нервировать трискайдекафобов: после 12-го этажа может сразу следовать 14-й, или же в здании могут существовать этажи 12А и 12Б, или 13 этаж используется для технических целей, например, установки отопительного оборудования и кондиционеров. Так, в здании Федерального резервного банка Нью-Йорка долгое время последним был 12 этаж с очень высокими потолками. Впоследствии он все же был разделен на 2 этажа. Иногда это также относится к номерам домов и помещений.

Усовершенствованная модель немецкого истребителя времён Второй мировой войны He.112 была обозначена как He.100, чтобы избежать названия He.113, которое заведомо посчитали несчастливым. Адольф Гитлер тоже страдал трискайдекафобией. Из-за суеверности многих пилотов в США никогда не было истребителя под номером F-13. За моделью YF-12 (прототип истребительной модификации SR-71) сразу же следовал самолёт F-14. Многие авиакомпании при нумерации мест в пассажирских самолётах избегают тринадцатого ряда (ряд № 14 следует сразу за 12-м).

«Аполлон-13» был запущен в 13:13 по восточному летнему времени 11 апреля 1970 года со стартового комплекса № 39 (три раза по тринадцать), и должен был выйти на окололунную орбиту 13 апреля.

В современной «Формуле-1» нет болида под номером 13. В качестве объяснения зачастую выдвигается предположение, что номер 13 был исключен из стартовых листов автогонок Гран-при после трех аварий машин с тринадцатыми номерами в 1925 и 1926 годах. Тем не менее это объяснение нельзя считать полностью достоверным.

Австрийский композитор Арнольд Шёнберг страдал трискайдекафобией. Именно поэтому последняя его опера носит название «Моисей и Арон» («Moses und Aron») вместо корректного «Моисей и Аарон» («Moses und Aaron»): число букв во втором названии равно тринадцати. Он родился (и, как выдалось, умер) 13-го числа, что он всю жизнь считал дурным предзнаменованием. Однажды он наотрез отказался взять в аренду дом под номером 13. Композитор боялся того дня, когда ему исполнится 76, потому что в сумме эти цифры составляют пресловутое число 13. Многим известна легенда, согласно которой Шёнберг ужасно боялся своего 76-летия пятницы 13-го, которая приходилась на 13 июля 1951 г. По слухам, тогда он весь день пролежал в постели, готовясь к предполагаемой смерти. Жена пыталась уговорить мужа встать и «прекратить эти глупости», и каково же было её потрясение, когда тот лишь вымолвил слово «гармония» и умер. Арнольд Шёнберг покинул этот мир в 11:47 вечера, за 13 минут до полуночи.

Американский бард Джон Мейер выпустил альбом «Room for Squares» с 14 песнями, хотя тринадцатая длится всего 0.2 секунды и представляет собой не что иное, как тишину. Тринадцатая композиция даже не упомянута на обложке альбома. Точно так же числом 13 пренебрегает группа Hot Hot Heat с альбомом «Elevator»: тринадцатая дорожка не значится в списке песен, а в записи её заменяют 4 секунды разнообразных шумов.

Испанский мотогонщик Анхель Ньето, по его собственным словам, выиграл 12+1 мировых чемпионатов по мотоциклетному спорту. Фильм о его жизни так и называется — «12+1».

Вместе с тем, существуют и обратные примеры — так, шахматист Гарри Каспаров всегда считал 13 своим счастливым числом, всегда вел тринадцатые партии в атакующем стиле, а в 1985 году выиграл матч на первенство мира у Анатолия Карпова со счетом 13:11 и стал тринадцатым чемпионом мира по шахматам. Немецкий футболист Михаэль Баллак и его уругвайский коллега Себастьян Абреу на протяжении большей части карьеры играли под 13 номером в клубах и сборных.

В культурах Италии и Китая число 13 традиционно считается счастливым.

После Microsoft Office 2007 (он был двенадцатым) был анонсирован четырнадцатый пакет. Также не вышла Pinnacle Studio 13.

Вслед за ABBYY Lingvo 12 вышел ABBYY Lingvo x3 с внутренним номером версии 14.

Была пропущена тринадцатая версия CMS 1С-Битрикс, вслед за версией 12.5 вышла сразу 14.

Схожие фобии

• Тетрафобия, боязнь числа 4, — в гостиницах и больницах Китая, Японии и Кореи редко бывают четвёртые этажи. В китайском языке числительное «четыре» 四 и глагол «умирать» 死 являются омофонами, а в Японии и Корее эти слова были заимствованы из китайского.

• Гексакосиойгексеконтагексафобия, боязнь числа 666, так называемого числа зверя.

Литература

• Lachenmeyer, Nathaniel (2004). 13: The Story of the World’s Most Popular Superstition. New York: [www.4w8w.com/ Four Walls Eight Windows]. ISBN 1-56858-306-0.

Отрывок, характеризующий Трискайдекафобия

– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.