Трое из Леса (серия книг)

Трое из Леса
Автор:	Юрий Никитин
Жанры:	Славянское фэнтези, научная фантастика
Страна:	Россия Россия
Язык оригинала:	русский
Издательство:	«Центрполиграф», «Эксмо»
Оформление:	Лео Хао
Даты публикации:	с 1993 года

«Трое из Леса» — цикл книг Юрия Никитина о приключениях трёх невров, изгнанных из своего племени, обитающего в дремучем Лесу, в большой мир. Первая изданная книга цикла («Трое из Леса») была также первой книгой, написанной в жанре героического направления русского фэнтези. Цикл иллюстрирует развитие человечества от «древних времён» до наших дней, поднимая вопросы предопределённости судьбы, поиска «истины для всех», построения мира на основе справедливости, развития мировых религий и роли технологического прогресса в обществе. Автор предлагает концепцию изменения восприятия мира человечеством по мере его взросления — так, вначале это плоский, покоящийся на черепахе мир, к концу цикла — мир в современном научном представлении.

Книги цикла

Начало всех начал

Тема происхождения мира часто использовалась различными авторами в своих произведениях. «Начало всех Начал» повествует о первых главах Библии, (а точнее — о содержании книги Бытия), от сотворения мира по библейской версии и до окончания Всемирного потопа. Являясь предысторией к циклу «Трое из Леса», книга вскользь упоминает и о происхождении таинственного племени невров, к которым в своих странствиях забредает Мафусаил. Несмотря на то, что автор основу взял из Библии (что само по себе является примечательным для его творчества), многое было добавлено, переработано и объяснено. Никитин также использовал в романе мотивы из Талмуда и каббалы: несовершенные миры, созданные до нашего; Лилит, созданная из огня, презирающая Адама, созданного из глины; субботние свечи как искупление для женщины; живописный и жестокий мир до потопа.

Трое из Леса

В Лес пришла весна. Народ Невров оживает после мучительной зимы и готовится ко дню Посвящения в Охотники. Кто останется — тот гой. Кто не пройдёт — изгой. В этом году печальная участь постигла двоих: ленивого дударя Таргитая, 19-летнего внука Тараса, и Олега, 20-летнего сына Дубыни, неудачливого ученика Старшего Волхва Боромира. Только они не приносят Племени пользы. Олег предлагает Тарху идти вместе, чтобы увеличить шансы на выживание; они решают идти на восток — через бескрайнее Болото, кишащее упырями, водяницами и болотными кикиморами. Через несколько дней к ним присоединяется и один из лучших охотников Народа — Мрак, любящий слушать песни Таргитая. В пути они попадают в плен к обитателям Болота — дрягве, что поклоняются жестоким богам и живут в мире с болотной нечистью. Их приводят к мудрому Старику, от которого узнают древнее пророчество:

Невры — народ… странный. […] Могучий и опасный. В древних пророчествах сказано, что когда невры выйдут из Леса… мир уже не будет прежним.

Через некоторое время после того как троица вырывается от дрягвы, они попадают в Степь, где становятся свидетелями несправедливости этого мира. Они натыкаются на разрушенную злобными киммерами деревню полян, где осталось в живых всего несколько человек. Невры помогают выжившим хоть немного восстановить деревню, Таргитай думает о том, чтобы остаться, Олег находит книгу местного волхва, Мрак учит изгоев охотиться и стрелять из лука. Во время одной из отлучек на охоту, отряд киммеров, под предводительством царевича Фагимасада, убивает последних выживших и Трое решают отомстить кагану киммеров, уверенные в том, что этим самым изменят мир в лучшую сторону.

Трое в Песках

После разрушения киммерийского каганата, полумертвая Троица прилетает на ковре-самолёте в Пески и заходят в башню мага по имени Гольш, перед которой опустился ковёр. Поскольку они уже поняли, что на самом деле миром правят не цари и каганы, а маги и колдуны, Трое решают овладеть магией. Гольш сначала пытается их учить, но после нападения на башню в его отсутствие, когда невры захватили в плен Лиску — одну из нападавших, на башню начали движение зловещие тучи Зла. Маг, решив, что причина этого — его гости и пленница — выгоняет их, но рассказывает о Магическом Жезле с помощью которого можно попробовать сразиться со злыми магами. Жезл находится в северной стране Гиперборее на Мировом Дереве, от которого пошли все остальные деревья. Во время путешествия их преследует Фагимасад, после разгрома киммерийского каганата потерявший всё, принявший имя Агимас и поклявшийся отомстить виновникам — Троим.

Достигнув своей цели, Олег, Мрак и Таргитай понимают, что маги всего лишь выполняют чужую волю: истинными владыками мира являются боги.

Трое и Боги (Трое и Дана)

На этот раз Трое решают сразиться со злыми богами, чтобы уничтожить Мировое Зло. За советом они прилетают на Змее к могущественной богине реки Данапр — Дане. Не зная ответа, она предлагает посетить мудреца Аристея, который может им помочь. Троица отправляется в Вечный Город, где тот проживает. Чтобы ускорить поиски, они решают разделиться. Олег встречает Кору, которая знает, где можно найти Аристея, а Таргитая приглашает к себе на службу местный князь. Тем временем, Мрак попадает в западню, подстроенную одним из старых врагов — Мардухом. С трудом выбравшись, он находит друзей и после обмена новостями они опять расходятся на поиски. На этот раз в ловушку попадают все трое, на этот раз к Фагиму, бывшему ученику Мардуха, оказывается, на его стороне — могущественный бог.

Когда же Трое наконец находят Аристея, то узнают, что мир скоро исчезнет. Даже осознавая невозможность спасения мира, они всё-таки решаются хотя бы попытаться предотвратить неотвратимое.

Трое в Долине

Мрак отравлен смертельным ядом, Тарх стал богом Сварогом, Олег попал меж двух огней — и Лиска, и Кора претендуют на него. Они даже не успевают отдохнуть, как появляется Числобог, и сообщает, что Бог богов Род решает, кому передать мир. Кому он вручит своё Перо, тот народ и будет править миром. Однако, людей даже не пригласили. Герои решают выяснить, кому по праву должна принадлежать власть, и отправляются в путешествие к лешим и древним деревьям, знакомясь с их знаниями и мудростью. От того, что они узнали, зависит их решение — пытаться ли изменить ситуацию и не дать чуждым людям существам получить власть над миром.

Мрак

Мрак, могучий варвар из дикого Леса, не знает равных в бою, а, кроме того, он умеет оборачиваться волком, как и легендарные невры, о которых писал Геродот. А ещё он, как никто другой, умеет быть преданным и хранить любовь, ради которой он даже не страшится отправиться в подземное царство на верную погибель.

После того, как Мрак, Олег и Таргитай разошлись в разные стороны, Мрак идет на поиски своей возлюбленной, которую он когда-то спас от жертвенного клинка. Вскоре он попадает в плен, но вырывается оттуда, взяв в заложники Додона, царя Куявии. Вырвавшись из плена он узнаёт, что его возлюбленная — племянница Додона Светлана. Несмотря на то, что царь уже должен был добраться до стольного града, в Куябе он так и не появился. В стране зарождается смута и Светлана обещает выйти замуж за того, кто вернёт царя. Мрак решает, что того либо нашли разбойники, либо съели волки, но всё же отправляется на его поиски. Вскоре он находит его и приводит его к Светлане, требуя свою награду. Царевна соглашается, но Мрак, видя её нежелание, сам отказывается от свадьбы и уходит в странствие, не реагируя на реальный мир, полностью погрузившись в вымышленный мир, где он находится рядом со Светланой. Тем временем Светлану решают свергнуть с трона и уже готовят для этого завоевательную армию.

Передышка в Барбусе (Мрак 2)

Продолжение книги «Мрак», повествующее о нелегкой доле Мрака — быть человеком. Эта книга представляет собой размышления Ю. А. Никитина о самой структуре власти, её сущности и влиянии личности на государство. Множество похожих примеров, взятых из популярных и не очень источников о мудрых правителях, резко контрастирует с колоритным образом главного героя Мрака. Классический романтический образ варвара подвергается некоторым «вывертам» со стороны автора — порой чёрное чувство юмора, привязанность к питомцу-жабе.

Семеро Тайных

Вот и настала пора расстаться троим друзьям. Таргитай отправляется на небеса, Мрак — искать ту, которую выдрал из лап жрецов Перуна, Олег — в пещеры, искать Истину. Проходит три года. Олег понимает, что сам многого достигнуть сможет только к глубокой старости, годам к тридцати, а то и сорока. Поэтому он решает идти в услужение к любому магу, который возьмётся его учить. Первым на его пути встречается Россоха, но учить юношу отказывается. Олег узнаёт, что ожидается великая война, ибо все 3 года не было никаких войн, а теперь всё отольётся.

Изгой

Прошло 20 лет, после событий описывавшихся в «Семерых Тайных». Олег встречает Скифа, младшего сына Колоксая, и вместе с ним направляется в город среднего сына Колоксая, Гелона, названный по его имени.

Таргитай (в работе)

В книге повествуется о путешествии Таргитая после расставания с Мраком и Олегом на перепутье.

Истребивший магию

Олег уничтожает колдунов и все оставшиеся источники магии, разочаровавшись в людях, получивших власть, найдя источники магической силы. Весь путь с ним проходит случайно спасенная им от волков девушка. По всему миру ползет слух о воине, уничтожающем магию, но никто не знает, что им является древний и могучий маг, не нуждающийся в источниках магии…

Фарамунд

В книге рассказывается об образовании разбойником по имени Фарамунд (см. Фарамонд) племенной Галлии и строительстве Лютеции.События в романе происходят за некоторое время до падения Римской империи, а заканчивается повествование вскоре после захвата Рима.

Гиперборей

Олег Вещий, прозванный богоборцем, оказывается вынужденным временно прервать своё отшельничество из-за племени обров. Он направляется в Великий Новгород, чтобы убедить Гостомысла призвать на княжение Рюрика, единственного человека, который сможет объединить Русь, что предотвратит захват страны германцами в будущем.

Вещий Олег (в работе)

В книге рассказывается о том, как Олега пригласили княжить, так как умер Рюрик, а его сын Игорь был ещё мал. С самого начала Олег стал князем, хотя и не хотел им быть.

Битва за Царьград (в работе)

О книге пока ничего не известно.

Святой Грааль

Первая книга серии, в которой появляется сэр Томас Мальтон из Гисленда. Вместе с Олегом они несут чашу Святой Грааль на родину Томаса, в Британию.

Стоунхендж

Томас Мальтон добрался до родной Британии, да ещё и Святой Грааль сумел довезти. Но ждут ли его дома? И оставят ли его в покое Семеро Тайных, чьи планы он так мастерски разрушил? Решить эти проблемы Томасу поможет его верный друг-калика Олег.

Откровение

После того как Томаса Мальтона выбирают Королём и он женится на Яре, его невесту крадут силы, с которыми Томас ещё не сталкивался. Вместе со своим спутником Олегом рыцарю храма предстоит пройти Ад и Рай и спасая свою женщину оказать услугу Богу.

Возвращение Томаса

Томас Мальтон и Олег возвращаются вместе со спасённой Ярославой и примкнувшей к ним Лилит в земли Томаса. Но здесь Мальтону уже не рады и Томас принимает решение отправиться на поиски новых земель. В одном из многочисленных княжеств он поступает на службу к тамошнему королю, который отдаёт ему обширнейшие земли, заполненные демонами (на самом деле скандинавскими богами, которые хотят вернуть своё владычество, возродить свой культ). Олег отговаривает богов от этого решения. Томас остаётся княжить на своей земле.

Меч Томаса (в работе)

О книге пока ничего не известно.

Башня-2

Действия романа развиваются в 90-х годах XX-ого века. После провала Яфета (см. Иафет) с «Вавилонской башней» он не сдался, а начал разрабатывать проект «Башня-2». Только сейчас он является главой совета Семерых Тайных, поддерживаемым большинством голосов. Помешать претворению его плана в жизнь может только один человек, обладающий правом вето — Олег Вещий, создатель Совета.

Олег пытается узнать, на что брошены силы Яфета, но решает, что в одиночку ему не справиться. За помощью он обращается к старому другу — Мраку.

В книге заметно первоначальные проявления влияния идей трансгуманизма. Также, опираясь на остальное творчество писателя, можно сказать, что в этой книге выразилась ещё одна из идей, проходящих красной нитью сквозь все творчество Ю. А. Никитина — война культуры и цивилизации, дикарей и Рима — то есть, ищущих новое, строителей чего-либо, и закоснелых, вымирающих от пресыщения, довольных и сытых.

Человек с топором

Мрак находит Олега в глубокой депрессии — Вещий, продолжая перестраивать своё тело и исследовать обретённые сверхчеловеческие способности панически боится этих самых изменений. Чтоб ему было не так страшно, Олег решает научить подобному и Мрака, однако, оказывается, что тот получил сигнал от Таргитая, что тому плохо и требуется помощь друзей; в связи с этим, невры вынуждены развивать свои способности намного быстрее запланированного.

Зачеловек

Мрак и Олег живут в нынешнем мире и стали называть себя «Зачеловеками», так как обрели возможности недоступные всему человечеству — они научились управлять материей и энергией (к примеру, упав с высотного здания и пробив огромную дыру в земле, Олег может встать, не получив ни единой царапины). Таргитай превратился в нечто иное, природу чего они объяснить не могут, равно как и найти его…

Возвращение блудного сына (в работе)

О книге пока ничего не известно.

Произведения по мотивам цикла «Трое из Леса»

Музыка

• Пауэр-метал-группа Арда выпустила песню «Мрак» на мини-альбоме «Экзорцист», написанную по мотивам одноимённой книги.
• Фолк-рок-группа Дорога Водана — «Мрак», «Вещий Олег», «Песня Даны», «Корчма», «Ты вспомни обо мне» («Песня Таргитая»).

Ссылки

• [fantlab.ru/work14157 Юрий Никитин «Трое из Леса»] Страница цикла на Фантлабе.

Отрывок, характеризующий Трое из Леса (серия книг)

«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.