Троице-Измайловский собор

Православный храм
Собор Святой Живоначальной Троицы лейб-гвардии Измайловского полка Троицкий собор
Троице-Измайловский собор в грозу
Город	Санкт-Петербург
Конфессия	Православие
Епархия	Санкт-Петербургская
Тип здания	Собор
Архитектурный стиль	ампир
Автор проекта	В. П. Стасов
Первое упоминание	1753 год
Дата основания	1828 год
Строительство	1828—1835 годы годы
Основные даты: 13.05.1828 – закладка собора — 25.05.1835 – освящение собора 08.09.1990 – передача собора Русской Православной Церкви — '
Приделы	Главный — Святой Троицы; боковые — мученика Иоанна Воина, равноапостольной Марии Магдалины
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7810031000
Сайт	[izmsobor.ru/ Официальный сайт]

Тро́ице-Изма́йловский собо́р (Тро́ицкий собо́р) — православный собор на Троицком проспекте в Адмиралтейском районе Санкт-Петербурга. Полное историческое наименование — Собор Святой Живоначальной Троицы Лейб-Гвардии Измайловского полка.

Приход храма относится к Санкт-Петербургской епархии Русской православной церкви, входит в состав Адмиралтейского благочиннического округа. Настоятель — митрофорный протоиерей Геннадий Бартов.

История

Во времена Петра I на этом месте стояла деревянная часовня.

Первые храмы

Первый, походный, храм лейб-гвардии Измайловского полка был освящён 12 (23) июля 1733 года, вскоре после прибытия полка в Санкт-Петербург. Походный храм-шатёр устанавливался в летний период ближе к устью Фонтанки, в деревне Калинкиной. В церкви находились иконы, написанные иконописцем И. Г. Адольским (Одольским). Зимой чины полка молились в приходских храмах. После перемещения полка выше по реке, в 1742 году храм был перенесён в деревянную казарму. После очередного переноса, он был заново освящён 8 (20) ноября 1813 года и получил новый иконостас.

1 (12) июля 1754 года епископом Сильвестром (Кулябкой) был заложен новый деревянный пятиглавый храм с приделом мученика Иоанна Воина, освящённый 1 (12) июня 1756 года. Образцом для строительства храма была церковь в имении духовника императрицы Елизаветы Петровны протоиерея Феодора Дубянского Керстово. Образа для храма были написаны М. Л. Колокольниковым. В церкви находились золочёные серебряные сосуды, подаренные императрицей, а также покровцы, вышитые ею.

Богослужения в церкви совершались только в летний период, поскольку храм был холодным. Зимой службы проходили в храме, устроенном в казармах. Церковь сильно пострадала во время наводнения в 1824 году: в храме «вода стояла на три аршина».

Собор

После наводнения архитектору В. П. Стасову было предложено разработать проект нового каменного храма. При этом, образцом должна была оставаться старая деревянная церковь.

Закладку нового храма совершил 13 (25) мая 1828 года митрополит Серафим (Глаголевский). На торжестве присутствовали императрица Мария Фёдоровна и цесаревич Александр Николаевич. Строительство осуществлялось на личные средства императора Николая I и казённые деньги. Стоимость возведения собора составила 3 миллиона рублей. Через четыре года здание было вчерне готово и началась внутренняя отделка. В процессе строительства приходилось восстанавливать сорванный 23 февраля (7 марта) 1834 года бурей купол и переписывать некоторые образа.

25 мая (6 июня) 1835 года митрополит Московский Филарет (Дроздов) торжественно освятил храм.

В соборе 15 (27) февраля 1867 года состоялось венчание Ф. М. Достоевского с А. Г. Сниткиной, а 6 (18) ноября 1894 года — отпевание А. Г. Рубинштейна.

При храме действовало благотворительное общество, имевшее в своём распоряжении богадельню, приют и бесплатные квартиры. В 1912 году было основано Братство православного воспитания детей.

С июля 1922 года по 1924 год причт собора примыкал к обновленцам.

В 1928—1938 годах был кафедральным собором митрополитов Ленинградских (Серафима (Чичагова) и Алексия Симанского).

Собор был закрыт 22 апреля 1938 года. Предполагался его снос или перестройка в городской крематорий. Здание храма пострадало в Великую Отечественную войну. В 1952—1953 и 1966—1967 годах была осуществлена реставрация внешнего вида. В самом здании находился склад.

Возвращён Русской православной церкви в 1990 году. В 2004 году реставрация была возобновлена.

Восстановление собора после пожара 2006 года

25 августа 2006 года произошло возгорание строительных лесов, установленных для реставрации купола собора, переросшее в сильный пожар. В результате пожара, в 17 часов 10 минут, произошло обрушение внешних конструкций большого купола собора на внутренний свод. От огня пострадали также два малых купола, уже отреставрированных к июню 2006 года. Эвакуация прихожан, присутствовавших на богослужении, проходившем в это время, и церковных ценностей прошла успешно, пострадавших не было; однако самому собору был нанесён непоправимый урон — полностью уничтожена деревянная конструкция купола, находившаяся в храме более 170 лет. Митрополит Владимир (Котляров) поспешил заявить, что он убеждён в преднамеренном поджоге храма и что у церкви якобы даже есть доказательство этому. Следствие по делу о пожаре за 7 лет так и не доведено до конца, но версия о поджоге не подтвердилась.

9 июля 2007 года правительство Санкт-Петербурга выделило 58 миллионов рублей на реставрацию малых куполов собора (не тронутых огнём). 18 июля 2007 года губернатору была представлена концепция восстановления сгоревшего большого купола собора по технологии «клееный брус», разработанной компанией «ТВТ Стройинвест»: каркас был изготовлен из клеёной древесины хвойных пород и покрыт огнеустойчивым материалом.

Самый удачный вариант, так как он и пожаробезопасен, и очень облегчает все купольные конструкции . Вера Дементьева (КГИОП)

Предполагалось, что восстановление купола потребует — 120 миллионов рублей; реставрация фасадов собора — не менее 1 миллиарда рублей; замена инженерных коммуникаций, разработка проектной документации и установка пожарной сигнализации — 356 миллионов рублей. Генеральный подрядчик воссоздания главного купола — московская компания «ТВТ Стройинвест» (президент — доктор технических наук, заслуженный строитель России Шумилов Л. В.), работающая совместно с Центральном научно-исследовательском институте строительных конструкций имени В. А. Кучеренко, монтажные работы выполнялись петербургскими строителями, ОАО «ССК-26», ООО «Комфорт».

В конце 2007 года были завершены работы на малом северном куполе и ликвидация последствий пожара. В главном куполе собора были проведены подготовительные работы, монтаж конструкций из клееного бруса, которые стали основой главного купола.. Весной 2008 года началась роспись храма. В течение 2008 года производился монтаж каркаса центрального купола собора. 9 октября 2008 года состоялся чин освящения креста и его установка на центральный купол.

Архитектура, убранство

Крестообразный в плане каменный собор увенчан мощным пятиглавием. Храм построен в стиле ампир. На время освящения собор являлся крупнейшим в России. Вмещает более 3000 человек.

Купола расписаны золотыми звездами по голубому фону по личному указанию Николая I, данному в 1826 году: купола должны быть выкрашены наподобие куполов Архангельского собора в Москве и Тверского в Твери.

Фасады собора оформлены шестиколонными портиками коринфского ордера со скульптурным фризом. В нишах портиков находятся бронзовые фигуры ангелов работы скульптора С. И. Гальберга. Над фризом также работал Иван Леппе.

Интерьер украшен 24 коринфскими колоннами. Пилястры покрыты белым искусственным мрамором. Роспись собора производили художники А. И. Травин и Т. А. Медведев.

Полукруглый иконостас, выполненный в мастерской А. Тарасова, оформлен коринфскими колоннами и композиционно образует единое целое с надпрестольной сенью. Образа были написаны В. К. Шебуевым, А. И. Ивановым, А. Е. Егоровым, Н. А. Майковым и В. К. Сазоновым.

В 1872 году из Исаакиевского собора были переданы образа работы Т. А. Неффа и Д. Бузато. В соборе почиталась икона «Успение Пресвятой Богородицы».

Иконы для боковых приделов были переданы из прежнего храма. Из первоначальной церкви были также переданы атласный иконостас И. Г. Адольского, иконы «Христос — Великий Архиерей» и «Воскресение Христово» (1738 года) с частицей мощей.

На стенах собора висели трофейные турецкие знамёна, захваченные в ходе русско-турецкой войны 1877—1878 годов, знамёна полка. В 1836 году в стены собора были вмонтированы белые мраморные доски с именами офицеров полка, погибших в сражениях при Аустерлице, Фридланде, Бородине и Кульме. В витринах хранились ключи от крепостей Карса, Баязета, Лемотика, Никополя, Адрианополя и других городов, а также мундиры августейших шефов.

К освящению собора Николаем I были подарены яшмовые сосуды в золотой оправе и яшмовая дарохранительница в виде храма с колоннами из розового агата.

В храме находилась трехъярусная бронзовая люстра весом около 5 тонн, изготовленная в 1865 году («утилизирована» при закрытии собора в 1938 году).

Измайловский собор имеет подсобные помещения в подземном этаже, которые к 1990 году были затоплены водой. После проведения поэтапной реконструкции, был устроен зал, который получил название «Славянский». Зал расписан художниками творческой мастерской Владимира Куликова. Его зрительным и смысловым центром является образ Господа Вседержителя, выполненный в мозаичной мастерской Екатерины Огородниковой.

Территория собора

Собор является композиционным центром Троицкой площади.

В память Русско-турецкой войны 1877—1878 годов 12 (24) октября 1886 года у здания собора был открыт Памятник Славы, созданный по проекту Д. И. Гримма из 108 трофейных турецких пушек, составленных в пять ярусов. Колонну венчает фигура Славы работы П. И. Шварца. На гранитном пьедестале были укреплены бронзовые доски с перечислением сражений и полков, участвовавших в войне. В 1925 году предполагалось заменить памятник на монумент декабристам. В январе 1930 года он был отправлен на переплавку, в 1969 году перед собором был установлен бюст В. П. Стасова работы скульптора М. Т. Литовченко. В 2005 году памятник архитектору был демонтирован, а Колонна Славы — восстановлена.

В 1894—1895 годах, напротив храма, по проекту С. П. Кондратьева в память двух чудесных избавлений от смерти: спасения императорской семьи во время крушения поезда в Борках в 1888 году и спасения будущего императора Николая II в Японии — была выстроена в ампирном стиле часовня святого Александра Невского. Белый позолоченный иконостас часовни был вырезан П. С. Абросимовым, иконы написал И. А. Тюрин. Часовня была закрыта в 1924 году. В годы Великой Отечественной войны снарядом был сбит купол, а затем в ней размещалась торговая точка и склад. Работы по восстановлению начались в августе 1998 года, а 26 ноября её освятил митрополит Владимир (Котляров). Витраж и реставрация лепки выполнены творческой мастерской художника Владимира Куликова.

Приход

Духовенство

Настоятели храма за всю историю
Даты	Настоятель
1730 — 6 (17) января 1731	священник Илия Ксенофонтов (…-1731)
март — 20 июня (1 июля) 1731	священник Иродионов
1731 — февраль 1732	иеромонах Мамонт (Стрельбицкий)
25 сентября (6 октября) 1732 — до февраля 1733	священник Иоанн Мартьянов
11 (22) марта 1733 — 1734	священник Георгий Моисеев
1734—1737	священник Иоанн Георгиев
1737 — 6 (17) мая 1744	священник Симеон Ушкалевич (…-1744)
1744 — 1 (12) января 1776	священник Алексий Михайлович Гусев (…-1776)
1776—1781	священник Георгий Михайлов ?
1781—1799	священник Прохор Игнатьев ?
1799—1815	протоиерей Пётр Мануилович Лебедев (1764—1821)
1815 — 24 декабря 1825 (5 января 1825)	протоиерей Пётр Антониевич Громов
1825—1828	протоиерей Феодор Димитриевич Раевский
14 апреля 1828—1855	протоиерей Иоанн Антипович Назоров (1784—1855)
1856—1867	протоиерей Василий Григорьевич Коссович-Динарский (1812—1888)
1867—1868	протоиерей Иоанн Архипович Зиновьевский
1868—1871	…
29 сентября (11 октября) 1871 — 3 (15) июня 1872	протоиерей Лев Алексиевич Ляшкевич (1817—1874)
1872 — 15 (27) апреля 1873	священник Иоанн Архипович Зряхов (…-1873)
16 (28) апреля 1873 — 21 августа (3 сентября) 1906	протоиерей Николай Николаевич Наумов (1828—1916)
21 августа (3 сентября) 1906 — 26 апреля (8 мая) 1907	протоиерей Сергий Александрович Соллетинский (1846—1920)
26 апреля (8 мая) 1907 — 16 (29) января 1909	протоиерей Пётр Васильевич Троицкий (1850 — после 1917)
1909 — июнь 1911	протоиерей Иоанн Иоаннович Невдачин
июнь 1911—1919	протоиерей Василий Николаевич Грифцов (1868—1918)
июль 1919 — 31 мая 1922	протоиерей Михаил Павлович Чельцов (1870—1931)
июнь 1922 — 26 апреля 1923	протоиерей Павел Порфириевич Чуев (1889 — после 1926)
26 апреля 1923 — 11 мая 1923	протоиерей Сергий Александрович Трудов (1882—1937)
11 мая 1923—1924	протоиерей Николай Николаевич Соколов
декабрь 1924 — январь 1929	протоиерей Николай Павлович Флоровский
январь 1929 — 11 марта 1935	протоиерей Леонид Константинович Богоявленский (1871—1937)
март 1935 — декабрь 1935	протоиерей Пётр Васильевич Пеньковский
26 декабря 1935 — 24 марта 1938	протоиерей Михаил Владимирович Славнитский (1887—1985)
1938—1990	собор не действовал
11 декабря 1990 — 14 августа 1991	протоиерей Стефан Ильич Дымша (1937—1994)
20 августа 1991 — 20 февраля 1994	протоиерей Сергий Иоаннович Чевяга (1947—1997)
21 февраля 1994 — 15 ноября 1994	протоиерей Стефан Ильич Дымша (1937—1994)
18 ноября 1994 — 23 ноября 1994	протоиерей Николай Викторович Шорохов (род. 1945)
24 ноября 1994 — 6 апреля 1996	протоиерей Владимир Михайлович Макаревич (род. 1938)
6 апреля 1996 — настоящее время	протоиерей Геннадий Борисович Бартов (род. 1952)

Традиции

В дореволюционное время прихожане блюли следующие традиции:

• В престольный праздник на соборной площади происходил полковой парад с окроплением знамен святой водой;
• В праздник Спаса Нерукотворного образа на Фонтанку отправлялся крестный ход для водосвятия;
• В праздник Успения Пресвятой Богородицы крестный ход шёл по окрестным улицам
• 12 октября (старый стиль) служилась заупокойная литургия, в которой участвовал весь полк, в память о битве при Горном Дубняке.

Святыни

• Крест с частицей Креста Господня и Голгофы.
• Икона с частицей мощей целителя Пантелеимона,
• часть епитрахили св. прав. Иоанна Кронштадтского;
• частицы мощей:
  • Матроны Московской,
  • Петра и Февронии Муромских,
  • трёх святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста,
  • икона Святой Троицы 1406 года, возвращенная в Россию при личном содействии В. В. Путина и переданная собору от его имени.

Литература

• Невдачин И. И. Свято-Троицкий собор л.-гв. Измайловского полка. — СПб.: тип. М.Я. Квара, 1910. — 16 с.
• Антонов В. В., Кобак А. В. [encspb.ru/object/2804677915 Святыни Санкт-Петербурга: Ист.-церков. энцикл. в 3 т]. — СПб.: Чернышев, 1994. — Т. 1. — С. 136—138. — ISBN ISBN 5-85555-030-6 (ошибоч.).
• Исакова Е. В., Шкаровский М. В. Собор Святой Живоначальной Троицы Лейб-гвардии Измайловского полка. — СПб.: «Арт-Деко», 2009. — ISBN 978-5-89576-020-8.
• роман Дмитрия Леонтьева "Собор под звездами". С.-Петербург, изд. "Ладога" 2015 г.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Троице-Измайловский собор
• [www.izmsobor.ru Официальный сайт собора]
• [kudapiter.ru/mirpiter/tserkvi-i-hramy-pitera/307-troice-izmaylovskiy-sobor.html История создания Троице-Измайловского собора]

Отрывок, характеризующий Троице-Измайловский собор

Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.