Троицкая камвольная фабрика

Троицкая камвольная фабрика
Год основания	1797
Прежние названия	Троицкая суконная фабрика
Основатели	Купец А. П. Прохоров
Расположение	Россия Россия: Троицк (Москва)
Ключевые фигуры	Алексей Колесников (директор)
Отрасль	Текстильная промышленность (МСОК: 13)
Продукция	Пряжа, постельное бельё
Оборот	▲ 1,42 млрд руб. (2013)
Чистая прибыль	▼ 5,23 млн руб. (2013)
Число работников	440 (2014)
Сайт	[troitskwool.com wool.com]

К:Предприятия, основанные в 1797 году Троицкая камвольная фабрика (ранее — Троицкая суконная фабрика, Троицкая шерсто-прядильная фабрика) — текстильное предприятие в Троицке в Новой Москве, основанное в конце XVIII века. Выпускает топс (гребённую чесальную ленту), шерстяную пряжу для вязания и производства камвольных (гладких шерстяных) тканей, постельное бельё, ранее специализировалось на выпуске тонкого и армейского сукна, хлопчатобумажных тканей.

С первой половины XIX века вплоть до конца 1960-х годов являлось градообразующим предприятием посёлка Троицкого. По состоянию на начало XXI века — самое большое по численности работников промышленное предприятие Троицка; входит в число шести крупнейших российских производителей пряжи из шерсти; контролируется германской компанией Lanatex.

Основание

Общепринятой датой основания предприятия считается 1797 год, когда купцом А. П. Прохоровым в селе Троицком создано бумагопрядильное производство.

Существует мнение, что в ещё с 1750-х годов в Троицком могла существовать полотняная фабрика, поскольку документально засвидетельствован факт одобрения Елизаветой Петровной просьбы владельца села Якова Матвеевича Евреинова о строительстве мануфактуры в Троицком за его собственный счёт. В перечне текстильных предприятий Московской губернии от 1773 года также есть упоминание суконной фабрики Евреинова в Троицком, упомянуто суконное производство в Троицком (наряду с полотняной фабрикой и конезаводом) в кадастровых документах 1776—1781 годов; но в губернском списке текстильных предприятий 1796—1799 годов такой фабрики нет.

Вопрос о времени создания производственного комплекса — плотины на Десне, цеховых корпусов, — дискуссионный, существуют мнения как о том, что они были построены во второй половине XVIII века при Евреиновых, так и о том, что производственные сооружения могли быть возведены только после 1832 года, а до этого производство не имело промышленного масштаба и насчитывало не более трёх станков.

XIX век

В 1832 году село Троицкое, которым на тот момент владел камер-юнкер Дмитрий Павлович Лёвшин, было продано купцу 1-й гильдии Павлу Прохорову. 1833 годом датировано прошение Павла Прохорова о включении троицкой фабрики в список поставщиков сукна для армии. На 1845 год предприятие было оборудовано 115 станками, 115 машинами, оснащено водяным приводом, насчитывало 370 работников, ежегодный объём выпуска продукции составлял 75 руб. серебром.

Около 1848 года фабрику унаследовали сыновья Павла Прохорова — Иван и Гаврила, второй уступил свою долю, и Иван управлял предприятием до своей кончины в 1855 году. К 1855 году на фабрике было по 120 станков и машин, два водяных привода, численность работников составила 380 человек, а объём реализации достиг 100 руб. серебром.

Наследники Ивана Прохорова продали фабрику купцу 2-й гильдии Александру Александрову. В 1864 году работа фабрики приостанавливалась из-за разрушения гидротехнических сооружений вследствие паводка. В 1867 году фабрику унаследовал сын Александрова — Афанасий. К 1871 году на предприятии было 20 производственных корпусов, 3 общежития; здания, выстроенные во времена Александровых, были выполнены из красного кирпича с небольшими окнами, окантованными бордюром. По состоянию на 1872 году число работников составляло 386 человек, из них 118 — дети. К этому времени на фабрике в дополнение к производству армейского сукна освоен выпуск пряжи, байки, драпа.

В 1874 году производство было оборудовано паровыми машинами, количество работников составляло 202 человека, из них 27 детей. В это время в при фабрике существовала больница на 9 койко-мест и школа. Владелец по состоянию на 1879 год — купец Эдуард Эрнестович Купфер, управляющий — Эмиль Эдуардович Кенемаль, в 1880-е годы — полковник Николай Николаевич Войт; существует версия, что Войт владел фабрикой с 1874 года.

Товарищество Троицкой суконной фабрики

С 1890 года фабрика принадлежала «Товариществу Троицкой суконной фабрики», которой владели фабрикант Риш и его наследники. Контора фирмы находилась на Чижовском подворье (в квартале, ограниченном Никольской улицей и Богоявленским, Старопанским и Большим Черкасским переулками).

По состоянию на 1908 год количество трудящихся на предприятии — 500 человек, заведующий товариществом — Эмиль Карлович Риш. Под его управлением фабрика существенно расширена, отстроено 10 новых производственных корпусов, несколько жилых и хозяйственных строений (3 общежития, дома для руководителей и мастеров, баня, пекарня), пущена электростанция для производственных нужд, установлены две паровые машины.

К 1914 году ассортимент продукции включал грубое сукно, галошную байку, ковровый драп, пряжу, был достигнут ежегодный объём выпуска около полумиллиона метров сукна и более 160 тонн шерсти. На фабрике работало 750 человек в две смены, продолжительность рабочего дня составляла 10—12 часов, среднемесячная заработная плата составляла 10—12 руб. у мужчин, 5—7 руб. у женщин, 3,5—5 руб. у детей. Зафиксированы воспоминания о тяжёлых условиях труда и быта: рабочим вручную приходилось носить мокрые ковры на морозе между цехами в разных корпусах, в заготовительном цехе стояла пыль, работники жили по 2—3 семьи в одной комнате, но и этого места не хватало — некоторым приходилось ночевать в цехах на шерстяных кипах. Были установлены штрафы за дисциплинарные нарушения, при этом пользование жильём, баней и больницей для рабочих было платным.

Революция и гражданская война

После Февральской революции 1917 года на фабрике организован профсоюзный комитет, который добился повышения ставок оплаты труда и восьмичасового рабочего дня. После 1917 года общежития казарменного типа переоборудованы на комнатную систему. В 1918 году фабрика национализирована. Первые послереволюционные годы фабрика работала не на полную мощь и даже приостанавливала работу из-за перебоев с поставками топлива и сырья.

Сохранились воспоминания (записанные в 1930-е годы) о существовании в 1919 году на фабрике большевистской и меньшевистской ячеек и конфликте, вызванном сдачей меньшевиками оружия повстанцам (как представлено в воспоминаниях — «зелёновцам»), в результате которого повстанцами были казнены два активиста-большевика, пытавшихся противостоять этому.

Суконная фабрика в советский период

По состоянию на 1923 год фабрика входила в Камвольный трест Московского совнархоза и была оборудована тремя двигателями суммарной мощностью 432 лошадиных силы, 60 ткацкими станками и более 6 тыс. прядильных веретён, количество работников составляло 350 человек. В 1920-е годы осуществлено строительство нового жилья, к 1926 году посёлок насчитывал 20 жилых строений 20, его население превысило 1 тыс. человек, а к 1927 году количество работников на предприятии составило почти 800 человек (730 рабочих и 69 служащих). В 1928 году образован рабочий посёлок Троицкий — фабричное поселение получило официальный административный статус.

В 1929 году фабрика входила в Трест грубых сукон, выпускала шерстяные ткани, прессовое сукно, приводные ремни, общее число работников — 655 человек. В этом году предприятие возвело новую переливную плотину на Десне, выполненную из монолитного железобетона.

Ассортимент продукции 1940 года — один сорт шевиота и один сорт сукна. В 1940 году фабрике выделен участок 53 га для подсобного хозяйства, на котором выращивались овощи и зерновые, позднее заведён скот. В годы Великой Отечественной войны производство перепрофилировано на выпуск шинельного сукна. В годы войны 300 трудящихся фабрики ушли на фронт, 130 из них погибли.

В 1946—1947 году на фабрике проведена реконструкция, вместо старого оборудования производство оснащено аппаратами для выделки тонкого драпа. В 1947 году на работу было принято 477 человек и общее число работников превысило 1,1 тыс. Среди продукции послевоенных лет — трикотажные чулочно-носочные изделия, полушерстяные и пуховые платки, суконные рукавицы, драповые головные уборы — кепки и шапки-ушанки, суконная обувь (бурки).

В первой половине 1970-х годов предприятие выпускало костюмные, мебельные, обувные ткани, а также тканые материалы спецназначения — с огнестойкими и химзащитными пропитками.

Камвольная фабрика

В 1976 году фабрика переориентирована на выпуск топса и включена в состав Российского промышленного объединения по производству шерстяных тканей. В 1977 году фабрика, до этого момента называвшаяся «суконной», получила современное наименование — Троицкая камвольная фабрика.

В результате реконструкции 1976—1977 годов, старое суконное оборудование заменено на новое камвольное. Кардочесальный цех оснащён 11 машинами Tibbo (Франция) и 3 машинами Befama (ПНР); в гребнечесальном цехе установлено 62 гребнечесальных машины Schlumberger и 16 машин Textima (ГДР), а также ленточные машины (44 аппарата от Schlumberger и 16 производства Клинцовского завода текстильных машин); красильный цех оснащён бывшим в употреблении оборудованием — с других предприятий привезено 5 красильных аппаратов Textima, моечно-гладильно-сушильные агрегаты Fleisner, Textima и Prince Smith. Основная продукция после переостнастки — шерстяная и полушерстяная гребённая лента, поставлялась в основном на Московскую шерстопрядильную фабрику («Семёновская пряжа»).

В 1978 году количество работников предприятия составило 875 человек, объём реализации — 48 млн руб.

В 1992 году предприятие в рамках программы приватизации было акционировано. В 1990-е годы фабрика освоила производство пряжи для ручного и машинного вязания, пряжи для производства камвольных тканей.

По состоянию на 2007 год на фабрике работало около 500 человек, из них около половины — жители Троицка, годовая прибыль предприятия составила 6 млн руб. В том же году предприятие находилось в процессе выкупа земельного участка у города.

Руководство

Директор фабрики в 1914 году во времена «Товарищества Троицкой суконной фабрики» — Отто Карлович Ципсер, в 1917 году — директор-распорядитель К. И. Риш, директора — К. К. Риш, Э. К. Риш, А. Ф. Ренсгоф.

В 1939—1941 годы и после 1945 года директором фабрики был Иван Григорьевич Ручкин (1909—1970). В 1970-е — 1980-е годы директором предприятия был Владимир Фёдорович Парусов (1931—2001).

С 1986 года и по состоянию на 2015 год директор предприятия Иван Тимофеевич Почечуев (род. 1951).

Собственники

Юридическое лицо, осуществляющее деятельность предприятия и владеющее его имуществом — открытое акционерное общество «Троицкая камвольная фабрика». По состоянию на 2007 год 50 % акций акционерного общества принадлежит немецкой компании Lanatex Dr. Wilhelm Schroder GmbH — производителю сырья и оборудования для текстильной промышленности из Неккарзульма.

Показатели деятельности

Выручка предприятия в 2013 году составила 1,42 млрд руб, увеличившись в сравнении с предыдущим периодом на 5,5 %; чистая прибыль за 2013 год — 5,23 млн руб., снизившись в сравнении с 2012 годом без малого на 40 %.

Количество работников предприятия по состоянию на 2014 год — 440 человек, средняя зарплата на предприятии к 2014 году вышла на уровень около 22,5 тыс. руб. в месяц, что на 6 % выше уровня 2013 года.

Литература

• Н. И. Беднажевская, О. И. Гайдамак, А. В. Куриленко. [www.troitsk.ru/parser.php?p_id=1&r_id=3&c_id=208&a_id=more Сельцо Троицкое – город Троицк. Исторические очерки] Фабрика (10 января 2007). Проверено 11 апреля 2015.
• Л. И. Глебова. Откуда мы есмь пошли…. — М.: Спутник+, 2009. — С. 337—348. — 192 с. — 50 экз.
• Л. И. Глебова. [www.msgi-nu.ru/news/960.html Кто основатель фабрики?]. Городской ритм (18 февраля 2010). Проверено 12 апреля 2015.
• Л. И. Глебова. [www.msgi-nu.ru/news/2383.html Троицкой фабрике – 260 лет]. Городской ритм (30 июня 2011). Проверено 12 апреля 2015.
• Троицк // Города Подмосковья / В. Л. Янин. — М.: Московский рабочий,, 1981. — Т. 3. — С. 337—348. — 736 с. — 35 000 экз.
• Константин Рязанов. [trv.trovant.ru/arhiv/752/trv-752.pdf Троицкая летопись. От пустоши до наукограда]. Троицкий вариант, №10 (752) (20 марта 2007). Проверено 11 апреля 2015.

Ссылки

• [troitskwool.com wool.com] — официальный сайт Троицкой камвольной фабрики

Отрывок, характеризующий Троицкая камвольная фабрика

– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J'y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait cranement payer. J'y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c'etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n'est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.