Троицкий монастырь (Муром)

Монастырь
Свято-Троицкий женский монастырь
Свято-Троицкий женский монастырь в XIX веке
Страна	Россия
Город	Муром
Конфессия	Православие
Епархия	Муромская епархия
Тип	женский, общежительный
Основатель	Цветнов, Тарасий Борисович, купец
Первое упоминание	1643 год
Дата основания	XVII век
Реликвии и святыни	Виленский крест, мощи Петра и Февронии
Статус	Объект культурного наследия РФ № 3310090000
Состояние	Действующий монастырь (возобновлен в 1991 году)
Сайт	[www.wix.com/murommon/ru Официальный сайт]

Свя́то-Тро́ицкий же́нский монасты́рь — монастырь Муромской епархии Русской православной церкви, расположенный в городе Муроме. Известен тем, что в нём сохраняются мощи святых Петра и Февронии, которые почитаются в России как покровители семьи и брака.

История

Монастырь основан во второй четверти XVII века (1643) муромским купцом Тарасием Борисовичем Цветновым, по мнению ряда краеведов — на месте так называемого «старого городища», где первоначально в период XI—XIII веков располагался деревянный кафедральный собор в честь святых Бориса и Глеба, а позднее существовал деревянный Свято-Троицкий храм.

В 1642—1643 годах «тщанием и снисканием» Тарасия Цветнова на месте деревянного храма был возведен Свято-Троицкий каменный собор, сохранившийся до настоящего времени. В 1643 году Тарасий Цветнов просил у епископа Рязанского и Муромского разрешения на основание при соборе монастыря, и такое согласие он получил.

Главным украшением Свято-Троицкого собора являются кованные золоченые кресты — шедевры кузнечной работы муромских умельцев XVII века, — и поливные изразцы того же столетия с разнообразными орнаментами. Изразцы придают Троицкому собору особое изящество и неповторимое своеобразие, отличающее его от других муромских храмов. Стиль, в котором создан этот собор, называется русское узорочье.

В 1648—1652 годах в южной части монастыря на одном фундаменте были построены надвратная шатровая церковь во имя Казанской иконы Божией Матери и прорезная многоярусная колокольня.

В 1923 году монастырь был закрыт. В 1975 году на территорию монастыря был привезен деревянный храм в честь преподобного Сергия Радонежского из соседнего Меленковского района, являющийся памятником деревянного зодчества XVIII века.

Возобновление обители

Открытие Свято-Троицкого монастыря после передачи его Русской Православной Церкви состоялось в день памяти св. страстотерпцев Бориса и Глеба — 15 мая 1991 года. 22 мая 1991 года в монастырь приехала монахиня Рижского Свято-Троице-Сергиева монастыря Тавифа (Горланова), возглавившая позднее обитель в сане игумении.

При монастыре действуют несколько подворий: Крестовоздвиженское (в Муроме), Богородицкое (с. Мишино, Муромского района), Богородицкое (Камешковского района, Владимирской области).

С 2001 года при монастыре открыт пансионат «Надежда» для несовершеннолетних и престарелых. Также под попечительством монастыря находятся несколько тюрем, колония для несовершеннолетних, воинская часть, муромское общество инвалидов-колясочников «Феникс».

Святыни монастыря

С момента основания монастыря здесь хранился Виленский крест-мощевик — одна из первых святынь монастыря. 15 мая 1996 года к пятилетию возрождения обители, древняя монастырская святыня была возвращена обители из городского историко-художественного музея.

Главной святыней обители являются мощи святых благоверных князя Петра и княгини Февронии, перевезённые из местного музея 19 сентября 1992 года. До 1921 года мощи почивали в городском Рождественском соборе.

В монастыре также хранится посох последней перед закрытием монастыря в 1923 году игуменьи Рипсимии (Слюняевой).

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Троицкий монастырь в Муроме

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Троицкий монастырь (Муром)

В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.