Караимы Литвы

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Трокские караимы»)
Перейти к: навигация, поиск
Литовские караимы
Самоназвание

karaj, karajlar

Численность и ареал

Всего: 241
Литва Литва: 241 (перепись 2011 г.)[1]

Вильнюсский уезд: 212
Паневежский уезд: 20
Язык

караимский (тракайский диалект)

Религия

караимизм

Литовские караимы — этноконфессиональная группа, национальное меньшинство Литовской Республики.





История

Появление караимов в Литве

В настоящее время среди караимов Литвы доминирует тюркская теория их происхождения, в соответствии с которой они являются потомками тюркских племён Хазарского каганата, принявших караизм — основанное на Ветхом Завете вероучение, называемое также иудаизмом караимского толка.

Относительно появления караимов в Литве высказаны следующие гипотезы:

Относительно видов деятельности караимов Литвы высказаны следующие гипотезы:

  • Согласно караимской традиции, трокские караимы занимались различными видами деятельности: караимы-воины должны были охранять мосты и Островной замок, а гражданские занимались мелким ремеслом, торговлей, служили переводчиками, обрабатывали землю.
  • По другим источникам, караимы не несли никакой воинской повинности, занимаясь главным образом ростовщичеством, что являлось основным занятием зажиточных караимов по крайней мере до конца XVIII века[5].

Изгнание в Польшу и возвращение

Во время существования великого княжества Литовского и Королевства Польского караимы подвергались той же участи, что и евреи-раввинисты. Так, в апреле 1495 г. они были изгнаны из Литвы великим князём Александром и были приняты в Польше братом Александра, королём Яном-Альбрехтом. В 1503 г. все литовские евреи, а с ними и караимы, были возвращены тем же Александром, ставшим между тем и польским королём, причем как тем, так и другим было возвращено конфискованное при изгнании имущество.[6]

Некоторые трокские караимы известны в области науки (Исаак Трокский) и культуры. Свирепствовавшая в Литве в 1710 чума унесла жизнь многих караимов. Тракай оставался административным и духовным центром караимской общины Литвы. С середины XIX века в Тракай начало действовать Духовное управление караимов.

Караимы Литвы в XX веке

В Вильне в 19131914 выходил журнал на русском языке «Караимское слово», в межвоенные годы — журнал на польском языке «Myśl Karaimska» («Караимская мысль», 19241939). В 1932 в Вильно основано «Общество любителей истории и культуры караимов».

В советское время караимская кенасса в Вильнюсе, построенная в 1911, была национализирована (1949). В здании располагались различные учреждения, в частности, архив службы геодезии, и жилые помещения. [karaim-institute.narod.ru/kenassa_gallery/kenassa-lithuania-paniewiez.htm Кенасса в Паневежисе] была разрушена (1970). Единственной действующей кенассой Литвы и Советского Союза, после закрытия кенассы в Галиче в середине 60-х годов, была кенасса в г. Тракае, службы в которой проводились только по праздникам.

В 1988 было создано Общество культуры караимов Литвы. В Тракай состоялся первый Международный съезд караимов 1989. Караимская религиозная община законом «О религиозных общинах и сообществах» причислена к девяти традиционно существующим в Литве религиозным общинам, составляющим часть исторического, духовного и социального наследия. Караимской общине предоставлены права юридического лица и возвращена кенасса в Вильнюсе; реставрирована и вновь освящена в 1993.

В 1997 прошли торжества 600-летнего юбилея поселения татар и караимов в Литве. Была выпущена сувенирная монета достоинством в 50 литов. В 19981999 в Вильнюсе издан караимский молитвенник в двух томах: тексты одного используются в ритуалах литургического года, второго — в домашнем обиходе.

Численность и расселение

По данным переписей и опросов, в 1959 караимов насчитывалось 423 человека (0,02 % всего населения Литовской ССР), в 1970 — 388 (0,01 %) и позднее неизменно 0,01 % (1979 — 352; 1989 — 289; 1997 — 257).

По данным переписи Литвы 2001 года караимов насчитывалось 273 человека, из них родным языком назвали:

  • литовский — 97 чел. (35,5 %)
  • русский — 46 чел. (16,8 %)
  • польский — 2 чел.
  • украинский — 1 чел.
  • другой — 118 чел. (43,2 %), по всей видимости, караимский
  • не указали язык — 9 чел.

Большинство караимов живёт в Вильнюсе (151 в 2001), Тракай (75) и Паневежисе (25), единицы — в Григишкес, Лентварисе, Каунасе, Норейкишкес (Каунасский район) и др. населённых пунктах.

Приверженцев караизма при этом оказалось лишь 195 человек[7].

По данным последней переписи населения Литвы (2011 год) в ней живет 241 караим[1], в том числе 212 человек в Вильнюсском уезде и 20 в Паневежисском.

Язык

Караимский язык близок кумыкскому и крымскотатарскому и относится к тюркским языкам. Выделяются исторически сложившиеся диалекты: тракайский, галицко-луцкий и крымский. Функционирует в быту караимов Литвы и в литургии. Находясь в окружении языков иного строения (славянских и литовского) и лишённый контакта с родственными языками, сохранил архаичные черты, утраченные другими тюркскими языками, и относительную чистоту лексики (при незначительном пласте заимствований из литовского и польского языков). По морфологии является агглютинативным языком, в котором слова и грамматические формы образуются путём присоединения к неизменяемой основе однозначных слово- и формообразовательных аффиксов. Фонетической системе присуща свойственная тюркским языкам гармония гласных. Ударение постоянное, обычно на последнем слоге. Письменность на основе латинского алфавита. (Крымские караимы пишут кириллицей).

Кухня

Самое известное караимское блюдо — кибины, кыбыны, кибинай (на караимском языке «кыбын», множественное число «кыбынлар»; лит. kibinai). Представляет собой пирожки в форме полумесяца из теста (СОСТАВ: мука, яйца, сметана, масло) с начинкой из нарезанного кусочками говяжьего или бараньего мяса с большим количеством лука (примерно 50/50%) и специй, испечённые в духовке на противне. Другие блюда, принесённые в Литву караимами и татарами — чебуреки, пельмени, «шишлик» (чаще из баранины).

К обрядовым блюдам, готовящимся к религиозным праздникам и свадьбам, относятся «тымбыл» — круглые пасхальные лепёшки из пресного теста, замешиваемого со сливками и маслом или маслом и яйцами и давшие современное название этому празднику «Tymbyl chydžy»[8] , «катлама» — творожный пирог, выпекаемый на Шавуот («Aftalar chydžy»[8]), семь слоёв которого символизируют семь недель, прошедших после Пасхи (четыре слоя из дрожжевого теста, три — из творога), свадебные пироги «кийовлюк» (со стороны жениха) и «келиньлик» (со стороны невесты) и др.

Напишите отзыв о статье "Караимы Литвы"

Примечания

  1. 1 2 [osp.stat.gov.lt/services-portlet/publication-file/2902/20130315.pdf Перепись населения Литвы 2011 года]
  2. Введено в 20 веке -в оригинальной традиции приводится 1218 год-цитата: «…ובשנת 1218 תתקע»ח לאלף החמשי וויטולט דוכוס הגדול של ליטא ערך מלחמה על הסטארים והשיג באי קרים ונלחם וישב שבי ויקח עמו מקירים 483 משפחות קראים ויוליכם לליטא ויצו לבנות להם עיר ויקרא אותה טראק החדשה ויתן להם כתב חרות ושדות ואדמה ויושיבם בעיר ההיא 330 משפחות……"( «…В 1218 году Великий Литовский Князь Витовт пошел войной на татар и дошел до острова Крыма, воевал, захватил в плен и взял с собой 483 караимские семьи и повел в Литву и приказал построить для них город, назвал его Новые Троки и дал им свободу, поля и земли и поселил в этом городе 330 семей …»). Авраам Фиркович[www.otzar.org/wotzar/Book.aspx?17091&$201312032307796 // СЕФЕР АВНЭ ЗИКАРОН С.252 — Вильна 1872])(ספר אבני זכרון המאסף רשימות המצבות על קברי בני ישראל בחצי האי קירים אשר אסף ורשם… כמהר״ר אברהם פירקאוויץ ירו׳ נר״ו.)
  3. «… двойные изгнанники из Палестины и Крыма отправились блуждать по свету, а маленькая частичка их, привлеченная в Литву великим князем литовским Витольдом, добралась даже до Белоруссии» // [orzeszkowa.ru/meir01.html Меир Эзофович] Элиза Ожешко,1878
  4. Цитата: «В начале XV века Литовский Князь Витольд, дозволив значительной части Крымских Караимов поселиться в подвластных ему землях Литвы и Волыни, дал им привилегии, подтвержденные и пополненные впоследствии Польскими Королями.»//[www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Litva/XVI/1520-1540/Luck_Karaim/text.phtml?id=2290 Древние привилегии литовско-волынских караимов, извлеченные из актов замка Луцкого 1791 г].
  5. Цитата: «…Но вникнув в смысл привилегии Витольда, замечаем, что в древние времена тамошние Караимы более всего занимались заимодавством; да, и по сие время зажиточные люди этого общества не оставляют этого прибыльного промысла; и отдавая свои капиталы в рост, в обеспечение их берут у своих должников в арендное содержание мельницы, корчмы, а чаще всего ссудят под заклад движимого имущества». Цитата: «…Вследствие того они били челом его Королевской милости, что издавна еще при Великом Князе Витольде и при Сигизмунде и при отце нашем Короле Казимире его милости, жиды [Троцкие, Гродненские, Брестские, Луцкие] никогда на войну не хаживали и не посылали.»//[www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Litva/XVI/1520-1540/Luck_Karaim/text.phtml?id=2290 Древние привилегии литовско-волынских караимов, извлеченные из актов замка Луцкого 1791 г]
  6. Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. ст. Караимы
  7. [db.stat.gov.lt/sips/Database/cen_lt/s71lt/1.%20demografija/1.%20demografija.asp Перепись населения Литвы 2001 года]
  8. 1 2 [karaites.narod.ru/holydays.html «Календарь караимов-тюрков, праздники и памятные даты»] ср. с [daugenis.mch.mii.lt/karaimai/kalend1.htm аналогичным «Календарём Литовских Караимов»], см. также Деиудаизация караимов

Литература

На караимском языке

  • Карай йырлары. Сост. М. Фирковичюс. Вильнюс, 1989 (антология караимской поэзии).
  • Karaj koltchalary. Sud. M. Firkovičius. Vilnius, 1993 (молитвенник)
  • David bijniń machtav čozmachlary. Sud. M. Firkovičius. Vilnius, 1994 (псалмы).
  • M. Firkovičius. Mien karajče ürianiam. Vilnius, 1996 (учебник караимского языка).
  • Čypčychlej učma Trochka. Į Trakus paukščiu plasnosiu. Lietuvos karaimų poezija. Sud. K. Firkavičiūtė. Vilnius, 1997 (антология караимской поэзии на караимском и литовском языках).
  • Karaj dińliliarniń jalbarmach jergialiari. Karaimų liturginis maldynas. Sud. ir spaudai parengė M. Firkovičius. Kn. 1: Vilnius, 1998, Kn. 2: Vilnius, 1999 (молитвенник).
  • Karaj kalendary. Karaimų kalendorius 2001—2051. Parengė M. Firkovičius, K. Firkavičiūtė, V. Maškevič. Vilnius, 2001 (календарь).

На других языках

  • A. Zajączkowski. Karaims in Poland, Warszawa. 1961.
  • S. Szyszman. Le Karaïsme. Ses doctrines et son histoire. Lausanne, 1980.
  • H. Kobeckaitė. Lietuvos karaimai, Vilnius, 1997.
  • M. Zajončkovskis. Karaimai kariuomenėje. Karaims on military service. Karaimi na żołnierce. Караимы в армии. Vilnius, 2000.
  • Seraya Szapszal’s Karaim Collection. Vilnius: National Museum of Lithuania, 2003. ISBN 9955-415-32-0

Ссылки

  • [karai.crimea.ua Crimean karaites(КРЫМСКИЕ КАРАИМЫ)]
  • [daugenis.mch.mii.lt/karaimai/index_en.htm Lithuanian Karaims]

Отрывок, характеризующий Караимы Литвы

Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.