Тронский, Иосиф Моисеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иосиф Моисеевич Тронский
Место смерти:

Ленинград

Научная сфера:

классическая филология

Место работы:

ЛГУ

Учёная степень:

доктор филологических наук

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Новороссийский университет

Научный руководитель:

А. И. Томсон

Известные ученики:

А. А. Дерюгин
В. П. Нерознак

Известен как:

филолог-классик, индоевропеист, крупнейший специалист по античной литературе

Ио́сиф Моисе́евич Тро́нский (до 1938 года[1] — Тро́цкий; 16 (28) мая 1897, Одесса — 3 ноября 1970, Ленинград) — российский и советский филолог-классик, индоевропеист, крупнейший специалист по античной литературе.





Биография

Сын учителя древнееврейской словесности и потомственного почётного гражданина Моисея Исааковича Троцкого (1861—1922) и Фейги Хаимовны Фрейдлиной (1866—1932). В 1915 окончил частную гимназию И. Р. Раппопорта и поступил на историко-филологический факультет Новороссийского университета. Слушал курс сравнительно-исторического языкознания и санскрита у А. И. Томсона. В 1918 был награждён золотой медалью факультета за сочинение «Цицерон о памятниках искусства». По окончании университета в 1919 году остался при кафедре римской словесности, одновременно начал работать в области библиотечного дела. С 1919 по 1923 работал в главной библиотеке Высшей школы, занимая последовательно должности заведующего кабинетом, классификатора, помощника библиотекаря и заведующего отделом. В 1920 принимал участие в составлении всероссийского сводного каталога иностранной периодики. С 1921 начал преподавать древние языки в Одесском институте Народного образования и в Археологическом институте.

В январе 1923 переехал в Петроград, где получил научную квалификацию при Научно-исследовательском институте сравнительной истории литератур и языка Запада и Востока (ИЛЯЗВ) вне штата и без оклада. 23 июня 1924 по рекомендации Н. Я. Марра был принят на работу в Русское отделение Публичной библиотеки, в штате которой прошёл путь от помощника библиотекаря до консультанта по общим вопросам классификации. Был сторонником полной рекаталогизации русского фонда до 1927 de visu (вручную). С 6 июня 1931 по 1 сентября 1934 заведовал библиотекой Вольтера. Руководил работой аспирантов библиотеки, состоял членом Общества библиотековедения.

В 19261929 читал курс античной литературы в Ленинградском государственном университете. Затем в ходе экспериментов в области образования преподавание классических языков было временно переведено на кафедру романо-германских языков и практически изъято из образовательного процесса. В 1932, после отмены этого сомнительного нововведения и учреждения первой в СССР кафедры классических языков, ознаменовавшего новый поворот в истории отечественной филологии, вернулся к преподаванию. С самого дня основания кафедры был её сотрудником, сперва как совместитель, с 1935 — в постоянном штате.

В 1938 году сменил фамилию Троцкий на Тронский.

В 1938 на основании постановления Совнаркома СССР «Об учёных степенях и званиях» Учёный Совет Ленинградского института философии, лингвистики и истории (ЛИФЛИ) присвоил ему учёную степень кандидата филологических наук без защиты диссертации. В январе 1939 был утверждён в учёном звании доцента по кафедре классической филологии. 11 ноября 1941 на заседании Учёного совета ЛГУ в блокадном Ленинграде защитил докторскую диссертацию на тему «История античной литературы». Текст диссертации впоследствии лёг в основу одноимённой монографии (1947), которая выдержала множество переизданий, была переведена на около десятка языков и до сих пор остаётся одной из наиболее авторитетных работ в данной области. Вскоре после защиты И. М. Тронский был эвакуирован вместе с университетом в Саратов. 7 марта 1943 он был утверждён в должности исполняющего обязанности заведующего кафедрой классической филологии ЛГУ, а в июле того же года получил дипломы доктора филологических наук и профессора ЛГУ. По возвращении в Ленинград в 1944 возобновил работу в Университете и Публичной библиотеке. С июля 1950 — сотрудник Института языка и мышления РАН (впоследствии — Институт языкознания РАН), в ленинградском отделении которого проработал до конца жизни, с перерывом в 19521957 гг.

Семья

Основные работы

  • Античные теории языка и стиля (совместно с С. В. Меликовой-Толстой и О. М. Фрейденберг). — Л., 1938.
  • История античной литературы. — Л., 1947. (4-е изд. 1988)
  • Очерки из истории латинского языка. — М.—Л., 1953.
  • Историческая грамматика латинского языка. — М., 1960.
  • Древнегреческое ударение. — М.—Л., 1962.
  • Общеиндоевропейское языковое состояние: Вопросы реконструкции. — Л., 1967.
  • Вопросы языкового развития в античном обществе. — Л., 1973. (Переиздание: М., 2013.)
  • Историческая грамматика латинского языка; Общеиндоевропейское языковое состояние: Вопросы реконструкции / Под общ. ред. Н. Н. Казанского. — М.: Индрик, 2001. — 578 с.

Напишите отзыв о статье "Тронский, Иосиф Моисеевич"

Примечания

  1. [centant.spbu.ru/centrum/publik/kafsbor/mnemon/2013%281%29/36.pdf И. Б. Тункина «Одесский период биографии И. М. Тронского»]: Первоначальное имя — Иосиф Эльяшевич-Мовшевич Троцкий.
  2. [tortuga.angarsk.su/unrar/azadok01/oxman/115.htm Переписка М. Азадовского и Ю. Оксмана]

Литература

  • Заседание Учёного Совета ЛОИЯ АН СССР, посвящённое 70-летию И. М. Тронского // Вестник древней истории. – 1968. – № 2.
  • Десницкая А. В. Иосиф Моисеевич Тронский (1897-1970) // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 30. – 1971. – Вып. 4.
  • Чистякова Н. А., Ярхо В. Н. 1971. И. М. Тронский. [Некролог]. Список научных трудов. // Вестник древней истории, 1971: 2, 162—166.
  • Ярхо В. Н. 1997. Профессор Иосиф Моисеевич Тронский в его письмах (к столетию со дня рождения). // [www.sno.pro1.ru/lib/vdi/1997/vdi-4-1997.pdf Вестник древней истории 1997: 4], 200—210.
  • Левченко В. В. Иосиф Моисеевич Троцкий (Тронский): судьба и творческий путь (к 110-летию со дня рождения) // Юго-Запад. Одессика. Историко-краеведческий научный альманах. – Вып. 4. – Одесса, 2007. – С. 220–239.
  • Левченко В. В. Из истории науки в Одессе: трагедия одного имени // Проблемы славяноведения. Сборник научных статей и материалов. – Вып. 9. – Брянск: Издательство Брянского государственного университета, 2007. – С. 62–73.
  • Левченко В. В. Троцький (Тронський) Йосип Мойсейович // Одеські історики. Енциклопедичне видання. Том 1 (початок ХІХ – середина ХХ ст.). – Одеса: Друкарський дім, 2009. – С. 404–407.
  • Герценберг Л. Г. 2011. Тронский И. М. // Двойной портрет (филологи-классики о филологах-классиках). М., 2011.
  • Тункина И. В. 2012. К «потаенной» биографии И. М. Тронского (Троцкого): Родственный контекст. Часть I. Корни: Троцкие — Фрейдлины — Дубновы (историко-антропологические зарисовки) // Varietas Delectans: Сборник статей к 70-летию Николая Леонидовича Сухачева / Ин-т лингвистич. исслед. РАН, Научный совет РАН по классической филологии, сравнительному изучению языков и литератур. СПб.: Нестор-история, 2012. C. 510—538.
  • [centant.spbu.ru/centrum/publik/kafsbor/mnemon/2013(1)/36.pdf Тункина И. В. 2013. Одесский период биографии И. М. Тронского (1897—1923) // Мнемон: Исследования и публикации по истории античного мира. Вып. 12: Из истории античности и Нового времени. Сборник статей к 80-летию со дня рождения проф. Э. Д. Фролова / Под ред. проф. А. Х. Даудова. СПб.: изд-во СПбГУ, 2013. С. 555—571.]

Ссылки

  • Тронский Иосиф Моисеевич — статья из Большой советской энциклопедии.
  • [iling.spb.ru/pdf/liudi/tronskij.html Страничка на сайте Института лингвистических исследований РАН]
  • [www.nlr.ru:8101/ar/staff/tron.htm Страничка на сайте Российской национальной библиотеки]

Отрывок, характеризующий Тронский, Иосиф Моисеевич

– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.