Тропарёво (Москва)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Населённый пункт, вошедший в состав Москвы
Тропарёво

Карта окрестностей Москвы 1823 года. Видно село Тропарёво и деревня Никулино
История
Первое упоминание

1491 год

В составе Москвы с

17 августа 1960

Статус на момент включения

село

Расположение
Округа

ЗАО

Районы

Тропарёво-Никулино

Станции метро

Юго-Западная

Координаты

55°39′21″ с. ш. 37°28′45″ в. д. / 55.65583° с. ш. 37.47917° в. д. / 55.65583; 37.47917 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.65583&mlon=37.47917&zoom=14 (O)] (Я)

Координаты: 55°39′21″ с. ш. 37°28′45″ в. д. / 55.65583° с. ш. 37.47917° в. д. / 55.65583; 37.47917 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.65583&mlon=37.47917&zoom=14 (O)] (Я)

Тропарёво — бывшее село к юго-западу от Москвы, позже вошедшее в её состав. Топоним сохранился в названии московского района «Тропарёво-Никулино» и Тропарёвской улицы

В начале XIX века село входило в Голенищевскую волость Московского уезда, а в конце XIX — начале XX века в Зюзинскую. С 1929 года — в Кунцевском районе Московской области. С августа 1960 года — в черте Москвы, сначала в Ленинском, а с 1969 года — в Гагаринском районе.





Местоположение села

Село Тропарёво располагалось на обоих берегах речки Очаковки (Тарасовки)[1] между Калужской и Боровской дорогами, ближе к последней, от которой до села шла хорошая дорога (позднее — Тропарёвское шоссе). «Боковая ветвь Старо-Калужского шоссе Боровский тракт… Близ д. Никулиной от него отходит на с. Тропарёво ветвь, носящая название Каменки, на протяжении 3 1/2 версты… От Москвы до Тропарёва считается 12 вёрст. С. Тропарёво находится в 3 верстах от Старо-Калужского шоссе; на селе церковь Михаила Архангела; место бойкое и оживлённое»[2].

Происхождение названия

Название «Тропарёво» происходит, предположительно, от прозвища жившего в конце XIV века владельца села, боярина Ивана Михайловича Тропаря, упомянутого в Троицкой летописи. В 1491 году село принадлежало купцу «сурожскому гостю» Фоме Тропарёву.

История

В XVII—XVIII веках Тропарёво входило во владения Новодевичьего монастыря. В 1693—1703 годах в селе на средства монастыря вместо деревянной сооружена пятиглавая каменная церковь Михаила Архангела в стиле нарышкинского барокко. При входе из села на территорию церкви поставлены ворота. В XVIII веке в результате секуляризации церковных земель село переходит от монастыря в ведение Коллегии экономии. В 1812 году во время отступления из Москвы французских войск церкви был нанесён значительный ущерб. В конце XIX века в Тропарёве было 60 дворов, земское училище и трактир[3].

В 1921 году около Тропарёва возникает толстовская коммуна «Жизнь и труд»[4]. По переписи в 1926 году в селе было 140 дворов.

«Народ в Тропарёве и Богородском был привержен церкви. Строго соблюдали все церковные праздники, гуляли по два, по три дня… Чайная была в селе своего рода клубом, сидя за чайником дешёвого чая, мужики беседовали о своих делах, о базаре и т. д.»[4]

В 1929 году в селе образован колхоз имени К. Е. Ворошилова, толстовская коммуна ликвидирована, а в 1939 году прекращено богослужение в церкви Михаила Архангела, а сама церковь разорена. В 1938 году в связи со строительством аэропорта Внуково около Тропарёва прошло шоссе в аэропорт (позднее Киевское). 1941 году вблизи Тропарёва была создана одна из линий обороны на ближних подступах к Москве, но немцы сюда не дошли. Около Ленинского проспекта сохранился бетонный дот. В 1946 году по Киевскому шоссе мимо села стал курсировать автобус № 11 из Внукова до центра Москвы.

К моменту включения в состав Москвы в 1960 году Тропарёво было большим селом с несколькими улицами, на главной из которых — Московской (с 1966 годаРузская) было более сотни домов. В селе были школа и магазин. Вокруг села располагались многочисленные огороды и фруктовые сады. Жители держали коров, коз, свиней и домашнюю птицу. С начала 1970-х годов при строительстве жилого района село Тропарёво постепенно сносят, последние сельские дома сломаны в 1981 году. При сносе села в 1980 году ликвидировали кладбище у церкви, а также памятник жителям села, погибшим во время Великой Отечественной войны, стоящий на главной улице (восстановлен в 1990 году на территории церкви). Сейчас на месте села находятся территории Академии Генштаба, Педагогического университета и жилых комплексов «Корона» и «Корона-Эйр».

Улицы села Тропарёво

  • Запрудная улица: «от слова "запруда". Шла вдоль реки от запруды на пересечении Рузской улицы и Очаковки " в бывшем подмосковном селе Тропарёве»[5]
  • улица Зашохма: «укоренившееся местное название в бывшем подмосковном селе Тропарёве. Возможно, что название происходит от слова "жохма" — горелый лес, "за жохмой", искажённо "за шохмой", — т. е. за горелым лесом»[6]
  • Киевская улица (Тропарёво) — «упразднена»[7]
  • Наро-Фоминская улица (до 1966 г. — Школьная): «наименована в честь подмосковного города Наро-Фоминска в связи с расположением в юго-западной части Москвы, в районе Рузской улицы (Тропарёво)»[8]. Название перенесено на новую улицу в Солнцеве.
  • Рузская улица (до 1966 г. — Московская): «названа по городу Рузе Московской области... Расположена в юго-западной части Москвы (Тропарёво)»[9]

Напишите отзыв о статье "Тропарёво (Москва)"

Примечания

  1. [retromap.ru/mapster.php?panes=1&left=0020090&right=051968&zoom=14&lat=55.655897&lng=37.478570 Схематический план Москвы, 1966 год. Приложение к изданию 'Москва. Путеводитель'. Изд. Мысль, 1966 г.]
  2. Магнуссен В. П., Уманец Лев. Окрестности Москвы. Справочная книга. М., 1902. С. 116—117.
  3. Афанасьев В. П. Описание Московского уезда. М., 1884.
  4. 1 2 [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_pages.xtmpl?Key=18241&page=94 Мазурин Б. В. Рассказ и раздумья об истории одной толстовской коммуны «Жизнь и труд» // Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910—1930-е годы. М., 1989.]
  5. Имена московских улиц. Под общей редакцией А. М. Пегова. М., 1975. С. 153.
  6. Имена московских улиц. Под общей редакцией А. М. Пегова. М., 1975. С. 154-155.
  7. Улицы Москвы. Справочник. М., 1969. С. 151.
  8. Имена московских улиц. Под общей редакцией А. М. Пегова. М., 1975. С. 279.
  9. Имена московских улиц. Под общей редакцией А. М. Пегова. М., 1975. С. 360.


Отрывок, характеризующий Тропарёво (Москва)

«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.