Трофимов, Геннадий Васильевич
| Геннадий Трофимов | |
| Полное имя |
Геннадий Васильевич Трофимов |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры |
эстрада, рок-опера, мюзикл, музыка кино |
Геннадий Васильевич Трофимов (9 апреля 1948, Болхов, Орловская область) — советский и российский композитор, певец, актер, педагог по вокалу, хормейстер, автор музыки к многочисленным спектаклям и фильмам.
Биография
Петь начал в четыре года. В более старшем возрасте научился играть на баяне. После музыкального училища в Орле поступил в Государственное музыкальное училище имени Гнесиных, по окончании которого работал педагогом в Орловском музыкальном училище, а потом уехал в Сухумскую филармонию.
По рекомендации Юрия Энтина приехал в Москву к Алексею Рыбникову и был принят в московский театр имени Ленинского комсомола. В это время в театре ставилась «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», и Трофимов, помимо участия в этой рок-опере (партия Хоакина и партия Смерти), учил актёров петь в этом жанре, занимался с Александром Абдуловым, Николаем Караченцовым, Еленой Шаниной.
Геннадий Трофимов был исполнителем главных ролей в рок-опере «Юнона и Авось» (партия графа Резанова в первой редакции оперы). Исполнял песни в фильмах «И это всё о нём», «Проданный смех», «Мама», «Честь имею», «Приключения маленького Мука», «Новые приключения капитана Врунгеля», «Граница. Таёжный роман» и др.
Диапазон трофимовского голоса поистине уникален — от баса-профундо до самых верхних тонов тенора.
Алексей Рыбников:Голос Трофимова богаче любого инструмента…
Он — одарённый композитор, автор музыки к многочисленным спектаклям и фильмам («Честь имею», «Ехали два шофёра»).
Многие известные актёры и певцы считают Геннадия Трофимова своим учителем по вокалу. Одним из лучших учеников является его сын Илья Трофимов.
Голос Геннадия Трофимова записан на многочисленных CD с саунд-треками рок-опер и кинофильмов, в записи музыки которых он принимал участие[1]. Первый сольный CD Г. Трофимова («Голос») вышел в 2010 году.
Напишите отзыв о статье "Трофимов, Геннадий Васильевич"
Примечания
- ↑ [gennadytrofimov.ru/discography/ Официальный сайт]
Ссылки
- [www.radiomayak.ru/tvp.html?id=95106 Геннадий Трофимов — гость радио «Маяк»]
- [www.moskv.ru/articles/fulltext/show/id/4149/ Геннадий Трофимов: «Я — человек домашний. Долгих отлучек не люблю»] // Газета «Квартирный ряд»
- [gennadytrofimov.ru/ Официальный сайт Геннадия Васильевича Трофимова]
Отрывок, характеризующий Трофимов, Геннадий Васильевич
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
