Трохименко, Карп Демьянович

Карп Трохименко
Карпо́ Дем'я́нович Трохи́менко
Имя при рождении:	Карп Демьянович Трохименко
Дата рождения:	13 (25) октября 1885(1885-10-25)
Место рождения:	с. Сущаны, Киевская губерния, Российская империя
Дата смерти:	1 октября 1979(1979-10-01) (93 года)
Место смерти:	Киев, УССР, СССР
Подданство:	Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Награды:
Звания:	народный художник УССР (1944)
Премии:

Карп Демьянович Трохименко (укр. Карпо́ Дем'я́нович Трохи́менко; 1885 — 1979) — украинский советский живописец, иллюстратор. Педагог, историк изобразительного искусства, профессор историко-батальной живописи (с 1939). Народный художник УССР (1944).

Биография

Родился 13 (25 октября) 1885 года в селе Сущаны (ныне Кагарлыкский район, Киевская область, Украина). Обучался с 1902 по 1910 (с перерывами) в Киевском КХУ под руководством И. Ф. Селезнëва, в 1906—1907 — в МУЖВЗ у Н. А. Касаткина, в 1910—1916 — в Петербургской Академии художеств. Ученик Н. С. Самокиша.

В 1915 году в составе учеников Н. Самокиша, под руководством профессора выезжал на Западный, а затем на Черноморский и Кавказский фронты Первой мировой войны для выполнения этюдов и зарисовок, которые печатались в журналах «Лукоморье» и «Солнце России».

Участник Первой мировой войны. В 1916—1917 годах после окончания академии находился на Кавказском фронте рядовым лейб-гвардии. После возвращения в Киев в 1918—1919 преподавал рисование в высшей железнодорождной школе, в родном с. Сущаны (1920—1923), был заведующим трудовой школой в Кагарлыке (1923—1925), преподавал на рабфаке в Ржищеве (1925—1926), был заведующим детской художественной студии. В 1926—1933 годах преподаватель в Киевской индустриальной профшколе, впоследствии — Киевский художественный техникум. Член Ассоциации художников Красной Украины.

В 1933—1974 годах преподаватель в Киевском художественном институте (с 1938 — заведующий кафедры композиции и руководитель мастерской батальной и исторической живописи, с 1939 — профессор).

В 1926—1931 годах член Ассоциации художников Красной Украины.

Относится к плеяде украинских художников-реалистов старшего поколения, таких как, Ф. Г. Кричевский, И. С. Ижакевич, И. Н. Шульга, Г. П. Светлицкий и др.

Умер 1 октября 1979 года. Похоронен в Киеве на Байковом кладбище.

Избранные работы

• «Допрос пленных венгерских гусар» (1915—1916),
• «Ужин казаков на позициях» (1917);
• серия акварелей «Революция в деревне» (1926),
• «Утро в колхозе» (1960—1961);
• картины на шевченковскую тему
  • «Шевченко и Энгельгардт» (1939),
  • «Катерина» (1959),
  • «Т. Шевченко на Чернечей горе» (1960),
  • «Т. Шевченко в Каневе» (1961),
  • «Вечер на Тарасовой горе» (1963),
  • «Тарас Шевченко ищет свою судьбу» (1964);
• цикл «Моя родная Родина» (1964—1968),
• «Майские дни в старом Киеве» (1975)
• портреты.

Автор работ по истории украинского и русского изобразительного искусства, в частности, исследования «Украинская историческая картина» (1944), в сборнике «Украинская Академия искусства. Исследовательские и научные работы» (К., 1995), Написал автобиографическую книгу «Романтика трудового подвига» («Искусство», 1979, № 11), теоретическую работу «Мысли о тематической картине» («Изобразительное искусство», 1971, № 1).

Награды

• орден Трудового Красного Знамени,
• ордена и медали СССР
• народный художник УССР (1944)
• Государственная премия УССР им. Т. Шевченко (1969) за создание картин и иллюстраций на шевченковские темы, за серию живописных и графических произведений, цикл картин «Моя родная Родина».

Память

• На доме в Киеве, где жил К. Трохименко в 1985 установлен бронзовый барельеф художника.
• На могиле художника на Байковом кладбище установлен бюст.
• В 1985 в честь 100-летия со дня рождения К. Трохименко почта СССР выпустила художественный конверт.

Литература

• Мусієнко П. К. Д. Трохименко. К. 1946;  (укр.)
• Врона І. К. Д. Трохименко. Нарис про життя та творчість. К. 1957; (укр.)
• Нар. художник УРСР Карпо Трохименко. Каталог. К. 1968. (укр.)
• Ковальчук О. Традиції класичної академічної школи і новаторство у педагогічних методах М. С. Самокиша і К. Д. Трохименка // Образотворче мистецтво. — 2003. -№ 4. — С. 23 — 26. (укр.)

Ссылки

• [kiev-memory.narod.ru/600n/kl-baykove81.jpg Бюст на могиле художника на Байковом кладбище]

Отрывок, характеризующий Трохименко, Карп Демьянович

– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.