Троцкий, Виталий Николаевич

Виталий Николаевич Троцкий
Генерал-майор В. Н. Троцкий, 1870-е годы
Дата рождения	19 (31) декабря 1835(1835-12-31)
Место рождения	Черниговская губерния
Дата смерти	9 (22) мая 1901(1901-05-22) (65 лет)
Место смерти	Вильно (Вильнюс)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	армия
Годы службы	1853 – 1901
Звание	генерал-адъютант
Сражения/войны	Крымская война; Среднеазиатские походы
Награды и премии	Иностранные:

Виталий Николаевич Троцкий (19 (31) декабря 1835 — 9 (22) мая 1901, г. Вильно, похоронен в имении Черниговской губ. — российский генерал-адъютант, генерал от инфантерии.

Биография

Из малороссийского дворянского рода, восходящего к началу XVIII в.Сын отставного подпоручика л.-гв.Семеновского полка Николая Ивановича Троцкого,небогатого помещика Черниговской губернии и его супруги Минодоры Дмитриевны Пащенко. Родился на [www.google.com.ua/maps/place/51%C2%B032'14.9%22N+32%C2%B000'59.2%22E/@51.5374867,32.0146371,405m/data=!3m2!1e3!4b1!4m5!3m4!1s0x0:0x0!8m2!3d51.537484!4d32.016443 хуторе Троцких] возле села Волосковцы. Окончил курс в 1-м Московском кадетском корпусе. 13 августа 1853 года выпущен поручиком в Егерский Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Николаевича полк. В рядах полка, командуя с февраля 1854 ротой, совершил поход в Молдавию и Валахию и принимал участие в крымской кампании, отличившись в сражении при р. Альме. 11 февраля 1855 года был переведён подпоручиком в Егерский лейб-гвардии полк.

В 1858 году поступил в Николаевскую академию Генерального штаба, по окончании курса которой (1860) был зачислен в Генеральный штаб. С 1863 по 1866 гг. — помощник редактора «Русского инвалида». 12 ноября 1866 года произведён в полковники.

С 1866 по 1889 служил на окраинах России: 17 лет в Туркестане и 6 лет на Кавказе. 27 мая 1866 г. назначен начальником штаба войск Туркестанской области, а с переименованием её 21 июля 1867 года — начальник штаба войск Сыр-Дарьинской области. Два года спустя, 1 ноября 1869 г., был назначен на должность помощника командующего войсками области. С 10 января 1873 года — начальник штаба Туркестанского военного округа.

В бухарскую кампанию, находясь в отряде генерал-майора Романовского, участвовал в осаде, штурме и взятии Ура-Тюбе, в осаде Замлина и во взятии Джизака. В последующие годы принял деятельное участие в шахрисябской экспедиции (1870), в хивинском походе (1873) и кокандской экспедиции (1875), в походе во время покорения Кульджинского ханства (1876).

14 августа 1870 года произведён в генерал-майоры, а 22 июля 1873 г. назначен в Свиту Е. И. В.

5 мая 1878 года назначен военным губернатором и командующим войсками Сыр-Дарьинской области. 30 августа 1880 года произведён в генерал-лейтенанты за отличие по службе с оставлением в настоящих должностях и по генеральному штабу. 18 февраля 1883 г. назначен начальником 23-й пехотной дивизии.

С 16 марта 1883 года — начальник штаба Кавказского военного округа, 13 августа 1889 года назначен командиром 16-го армейского корпуса. С 22 января 1890 года — помощник командующего войсками Киевского военного округа генерал-адъютанта М. И. Драгомирова. Генерал от инфантерии ( 30 августа 1894 года). С 25 февраля 1895 года — командующий войсками Виленского военного округа. Генерал-адъютант с 6 декабря 1897 г. С 1897 и до кончины — Виленский, Ковенский и Гродненский генерал-губернатор.

• Женат, пятеро детей.

Публикации

Источник — [www.nlr.ru/poisk/ электронные каталоги РНБ]

• Описание Хивинского похода 1873 г. / Под ред. В. Н. Троцкого. — Ташкент, 1881–1882. — Т. 1–12.
• Русский Туркестан: Сб., изданный по поводу политехнической выставки. – Вып. 2–3 / Под ред. В. Н. Троцкого. — М.: Унив. тип, 1872. — 638 с.
• Троцкий В. Н. Отряд действующий на левом берегу Сыр-Дарьи. — Ташкент, 1875. — 43 с. — 20 экз.
• Троцкий В. Н. К материалам для «Описания Хивинского похода 1873 года»: Заключительная глава «Описания»: О снаряжении степных отрядов. — Тифлис: тип. А. А. Михельсона, 1885. — 88 с.

Награды

• Орден Святой Анны 4 степени (1854)
• Орден Святого Владимира 4 степени с мечами и бантом (1867)
• Орден Святого Станислава 1 степени с мечами (1873)
• Золотая, украшенная алмазами сабля с надписью «За храбрость» (1874).
• Орден Святого Георгия 3 степени (1875; за штурм Андижана 1-го октября 1875 г.)

Удостоен ряда высших российских орденов, до ордена Святого Александра Невского включительно ( Высочайшим приказом 14 мая 1896 года, в Москве) и бриллиантовыми знаками этого ордена(1898 год).Награждён иностранными орденами:Персидский Льва и Солнца 1 ст.(1874 г.),Бухарская Восходящая звезда с алмазами(1893 г.), болгарский св.Александра 1 ст.( 1898 г.), Румынской Звезды большого креста( 1899 г.).

Литература

• Редакция журнала. [vivaldi.nlr.ru/pm000020476/view#page=211 Свиты Его Величества генерал-майор В. Н. Троцкий] // Всемирная иллюстрация : журнал. — 1879. — Т. 21, № 531. — С. 211.
• [vivaldi.nlr.ru/bx000010403/view#page=87 Троцкий Виталий Николаевич] // Список генералам по старшинству. Составлен по 1 мая 1901 года. — СПб.: Военная типография, 1901. — С. 59.
• Троцкий, Виталий Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Федорченко В. И. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий. — Красноярск; М., 2000. — Т. 2.

Ссылки

• [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1860-1880/Trockij_1875/text.htm Рапорт Начальника отряда действовавшего на левом берегу Сырдарьи, Свиты Его Величества Генерал-майора Троцкого, Командующему войсками действовавшими в Кокандском ханстве. Ташкент. 1875]. Восточная литература. Проверено 11 февраля 2011. [www.webcitation.org/67lZQEEt5 Архивировано из первоисточника 19 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Троцкий, Виталий Николаевич

– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.