Трощинский, Дмитрий Прокофьевич

Дмитрий Прокофьевич Трощинский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет работы Боровиковского</td></tr>
Министр юстиции
30 августа 1814 — 25 августа 1817
Предшественник:	Иван Иванович Дмитриев
Преемник:	Дмитрий Иванович Лобанов-Ростовский
Министр уделов
1802 — 1806
Предшественник:	Николай Борисович Юсупов
Преемник:	Дмитрий Александрович Гурьев
Рождение:	26 октября 1749(1749-10-26)
Смерть:	26 февраля 1829(1829-02-26) (79 лет)

Дмитрий Прокофьевич Трощинский (26 октября 1749 — 26 февраля 1829) — русский государственный деятель, старший кабинет-секретарь (1793-98), генерал-прокурор (1814-17), тайный советник, сенатор, владелец крепостного театра.

Биография

Выходец из малороссийского шляхетского рода Трощинских. Его прадед — гадяцкий полковник Степан Трощинский - был племянником гетмана Ивана Мазепы. Отец Дмитрия — Прокофий Трощинский — был в Гетманщине бунчуковым товарищем.

По окончании курса в Киевской академии, Дмитрий Трощинский поступил на службу в Малороссийскую коллегию. Звание полкового писаря он получил в 1773 году. Будучи командирован в Молдавию в распоряжение князя Н. В. Репнина, Трощинский своим трудолюбием и деловитостью скоро обратил на себя внимание князя, который не разлучался с ним до 1787 года. В этом году Екатерина II предприняла путешествие в Крым; её сопровождал граф А. А. Безбородко. Князь Репнин рекомендовал ему Трощинского, как надёжного и опытного чиновника.

В 1793 году Трощинский был назначен членом Главного почтового управления и возведён в звание статс-секретаря. Это дало ему возможность обратить на себя внимание Екатерины II. В 1796 году он получил от императрицы местечко Кагарлык в Киевской губернии, всё Кагарлыкское староство, а также два староства в Подольской губернии. Трощинский сопровождал императора Павла I в Москву на коронацию и был назначен сенатором и присутствующим в совете, учреждённом при воспитательном обществе благородных девиц.

В 1800 году был уволен со всех должностей и (по мнению Натана Эйдельмана) принял участие в заговоре против Павла I. После переворота 1801 года восстановлен во всех должностях и назначен императором Александром I членом Государственного совета и главой Почтового Управления империи, а при учреждении министерств — министром уделов. Известен Трощинский ещё и тем, что именно он написал знаменитый манифест о восшествии на престол Александра I, в котором царь отрекался от политики Павла I и торжественно клялся «управлять Богом нам врученный народ по законам и по сердцу в Бозе почивающей августейшей бабки нашей государыни императрицы Екатерины Великий».

Должность министра уделов Трощинский занимал с 1802 до 1806 года, затем он вышел в отставку и переехал на житьё в село Кибенцы, Миргородского уезда. Полтавское дворянство выбрало его губернским маршалом.

С 1814 до 1817 года Трощинский был министром юстиции. Выйдя в отставку, он лет пять оставался ещё в Санкт-Петербурге, а затем переехал в Кибенцы, где собирал у себя местных помещиков. В числе последних были и Гоголь-Яновские, свойственники Трощинского по брату. Благодаря Трощинскому, Николай Гоголь был определён в Нежинскую гимназию.

Имел обширные владения на Полтавщине, Киевщине, в Подолии и Воронежской губернии (свыше 70 000 десятин). Последние годы Трощинский прожил в своём миргородском имении Кибинцы. Был другом и покровителем многих украинских литераторов и художников, в частности Василия Капниста, П. Коропчевского, Миклашевского, Я. Маркевича, В. Ломиковского, Василия Гоголя, В. Л. Боровиковского, А. Веделя. Через своего приятеля Осипа Каменецкого - Трощинский был одним из инициаторов первого издания «Энеиды» Ивана Котляревского (1798). В Кибинцах Трощинский имел домашний театр, которым от 1812 года руководил с помощью Василия Капниста и Василия Гоголь-Яновского.

Трощинский собрал богатую библиотеку, распроданную по частям после его смерти в разные руки.

Ссылки

• Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб.: 1890—1907.
• [www.hrono.ru/biograf/bio_t/troshinsky.html hrono.ru]

Отрывок, характеризующий Трощинский, Дмитрий Прокофьевич

– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.