Троянский конь
- Это статья по античной мифологии. По вредоносным компьютерным программам см. Троянская программа
Троянский конь — в древнегреческой мифологии огромный деревянный конь, с постройкой которого связан один из финальных эпизодов Троянской войны.
Содержание мифа
Война между троянцами и данайцами началась потому, что троянский царевич Парис украл красавицу Елену у Менелая. Её муж, царь Спарты, со своим братом собрал войско Ахеи и пошел на Париса. Во времена войны с Троей ахейцы, после длительной и безуспешной осады, прибегли к хитрости: они соорудили огромного деревянного коня, оставили его у стен Трои, а сами сделали вид, что уплывают от берега Троады (изобретение этой уловки приписывают Одиссею, хитрейшему из вождей данайцев, а коня изготовил Эпей). Конь был приношением богине Афине Илионской[1]. На боку коня было написано «Этот дар приносят Афине Воительнице уходящие данайцы». Для постройки коня эллины срубили росшие в священной роще Аполлона кизиловые деревья (кранеи), жертвами умилостивили Аполлона и дали ему имя Карнея[2] (ибо конь был сделан из клёна[3]).
Жрец Лаокоонт, увидев этого коня и зная хитрости данайцев, воскликнул: «Что бы это ни было, а бойтесь данайцев, даже дары приносящих!» (Quidquid id est, timeo Danaos et dona ferentes![4]) и метнул копьё в коня. Однако в этот момент из моря выползли 2 огромных змея, убили Лаокоонта и двух его сыновей, поскольку сам бог Посейдон хотел гибели Трои. Троянцы, не слушая предостережений Лаокоонта и пророчицы Кассандры, втащили коня в город. Полустишие Вергилия «Бойтесь данайцев, даже дары приносящих», цитируемое часто по-латыни («Timeo Danaos et dona ferentes»), вошло в поговорку. Отсюда же возник фразеологизм «троянский конь», употребляемый в значении: тайный, коварный замысел, замаскированный под подарок.
Внутри коня сидело 50 лучших воинов (согласно «Малой Илиаде», 3000). По Стесихору, 100 воинов, по другим — 20[5], по Цецу — 23, либо лишь 9 воинов: Менелай, Одиссей, Диомед, Ферсандр, Сфенел, Акамант, Фоант, Махаон и Неоптолем[6]. Имена всех перечислил поэт Сакад Аргосский[7]. Афина дала героям амброзию[8].
Ночью греки, прятавшиеся внутри коня, вышли из него, перебили стражу, открыли городские ворота, впустили вернувшихся на кораблях товарищей и таким образом овладели Троей («Одиссея» Гомера, 8, 493 и сл.; «Энеида» Вергилия, 2, 15 и сл.).
Интерпретации
По словам Полибия, «чуть не все варварские народы, во всяком случае большинство их, убивают и приносят в жертву лошадь или в самом начале войны, или же перед решительной битвой, чтобы в падении животного открыть знамение о ближайшем будущем»[9].
По евгемеристической интерпретации, чтобы его втащить, троянцы разобрали часть стены, и эллины взяли город[10]. По предположениям некоторых историков (встречающимся уже с Павсания), Троянский конь на самом деле являлся стенобитной машиной, служил для разрушения стен[11]. По Дарету, просто на Скейских воротах была изваяна голова коня[12].
Существовали трагедия Иофонта «Разрушение Илиона»[13], трагедия неизвестного автора «Отплытие»[13], трагедии Ливия Андроника и Невия «Троянский конь», а также поэма Нерона «Крушение Трои»[14].
Датировки
Троя пала за 17 дней до летнего солнцеворота, в восьмой день до конца фаргелиона[15]. По Дионисию аргивянину, это было 12 фаргелиона, в 18 год царствования Агамемнона и 1 год царствования Демофонта в Афинах[16]. По автору «Малой Илиады», в полнолуние[17]. По Эгию и Деркиолу, 28 день панэма, по Гелланику — 12 фаргелиона, по другим историографам Афин[18] — 28 фаргелиона, в полнолуние, последний год царствования Менесфея, по другим — 28 скирофориона[19]. Либо зимой[20]. По Паросской хронике, Троя пала в 1209 г. до н. э.
С помощью живого коня Трою взял еще раз Харидем ок. 359 г. до н. э.[21].
См. также
Напишите отзыв о статье "Троянский конь"
Примечания
- ↑ Стесихор. Разрушение Трои, фр. S105 Пейдж, ст.336; Еврипид. Троянки 511—550; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э V 15; Дион. Троянская речь 121
- ↑ Павсаний. Описание Эллады III 13, 5
- ↑ Овидий. Ибис 569
- ↑ Вергилий. Энеида. II 49
- ↑ Стесихор. Разрушение Трои, фр.199 Пейдж = Евстафий. Комментарий к «Одиссее» Гомера
- ↑ Гигин. Мифы 108
- ↑ Афиней. Пир мудрецов XIII 610с // Стесихор. Фрагменты. Вестник древней истории. 1985. № 2. С.231
- ↑ Трифиодор. Взятие Илиона 185
- ↑ Полибий. Всеобщая история XII 4b, 3
- ↑ Палефат. О невероятном 16
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 23, 8
- ↑ Дарет Фригийский. История о разрушении Трои 40
- ↑ 1 2 Аристотель. Поэтика 23
- ↑ Светоний. Нерон 38, 2; Ювенал. Сатиры VIII 220
- ↑ Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 63, 1
- ↑ Климент. Строматы I 104, 1
- ↑ Климент. Строматы I 104, 2 = фр.11 Кинкель
- ↑ по Дамасфу // Клейн Л. С. Анатомия «Илиады». СПб, 1998. С.323
- ↑ Климент. Строматы I 104, 2
- ↑ Трифиодор. Взятие Илиона 190; Цец. После Гомера 629 // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.134
- ↑ Полиэн. Стратегемы III 14; Плутарх. Серторий 1
Ссылки
- [mistika.net.ru/histori/page_26.html М. Бурлешин «Интересная газета. Тайны истории» № 9 (133) 2006 г. «Бойтесь данайцев, или Был ли в действительности троянский конь?»]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Троянский конь
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
