Троянцы (опера)

Ĝ

Опера

Троянцы
Les Troyens
Титульный лист одной из ранних редакций «Падения Трои»
Композитор	Гектор Берлиоз
Автор(ы) либретто	Гектор Берлиоз, по мотивам «Энеиды» Вергилия
Жанр	Романтическая опера, Grand Opera
Действий	2 оперы, 8 актов
Год создания	1858
Первая постановка	4 ноября 1863 года — «Троянцы в Карфагене», 7 декабря 1879 года — «Падение Трои»
Место первой постановки	Парижский Лирический театр

«Троя́нцы» (фр. Les Troyens) — опера Гектора Берлиоза в 2 частях, 8 действиях, 10 картинах, на собственное либретто, по мотивам «Энеиды» Вергилия, H 133a. Состоит из двух логически взаимосвязанных частей: «Падение Трои» (в трех действиях) и «Троянцы в Карфагене» (в пяти действиях). Общая продолжительность оперы — более 5 часов. Опера сочетает традиции классического героического эпоса и французского романтизма. Работа над оперой велась в течение двух лет — с 1856 по 1858 год.

Первая постановка «Троянцев в Карфагене» состоялась 4 ноября 1863 года в парижском Лирическом театре (дирижёр: Гектор Берлиоз, Адольф Делофри). «Падение Трои» впервые было поставлено уже после смерти композитора 7 декабря 1879 года в парижском театре «Шатле». Впервые вся дилогия была продемонстрирована публике на немецком языке 6 декабря 1890 года (дирижёр Феликс Мотль) в Придворном театре великого герцога, Карлсруэ (Баден-Вюртемберг, Германия). А премьера дилогии на языке оригинала состоялась в 1906 году в Брюсселе.

История создания

Берлиоз на протяжении многих лет вынашивал идею создания масштабной оперы, основанной на мотивах героического эпоса Гомера и Вергилия. Он хотел создать грандиозное сочинение, которое рассматривал как «французскую национальную оперу» и дело всей своей жизни.

Композитор стремился при этом утвердить собственный идеал музыкальной драмы, отличающийся от идеала в представлении Вагнера. И хотя в глазах современников и Берлиоз, и Вагнер были яркими фигурами «новой музыки» и единомышленниками, однако в действительности они придерживались совершенно разных музыкальных воззрений.

Вагнер был согласен с мнением Глюка, что «музыка должна играть по отношению к поэтическому произведению ту же роль, какую по отношению к точному рисунку играет яркость красок», он ставил во главу угла именно поэтическую составляющую оперной музыки. А для Берлиоза сама идея доминирования поэзии над музыкой была кощунственной. Приступив к работе над «Троянцами», он писал:

Эта работа будет очень тяжёлой. Пусть же все боги Вергилия придут мне на помощь, иначе я погиб. Безмерно трудно во всем этом найти музыкальную форму, ту форму, без которой музыка не существует или является всего лишь униженной рабой слова. В этом-то – преступление Вагнера. Он хочет свергнуть музыку с престола, свести её к выразительным акцентам, он преувеличивает систему Глюка (которому самому, к счастью, не удалось следовать своей кощунственной теории). Я за музыку, вами же названную свободной. Да, свободной, гордой, суверенной и победоносной, я хочу, чтобы она завладевала всем, усваивала все, чтобы для неё больше не было ни Альп, ни Пиренеев

</div>

— Из письма Каролине Сайн-Витгенштейн. 12 августа 1856 года. Баден-Баден

</blockquote>

К написанию либретто Берлиоз приступил 5 мая 1856 года и закончил его к концу июня. На написание всего произведения ушло чуть менее двух лет — полностью опера была закончена 7 апреля 1858 года. Композитор посвятил оперу Каролине Витгенштейн — гражданской жене Ференца Листа.

История постановок

Первая постановка

Справиться с написанием этого колоссального труда оказалось легче, чем добиться его театральной постановки. В своих мемуарах Берлиоз в мельчайших деталях описывает то разочарование, которое он испытал из-за отсутствия должного интереса со стороны театрального руководства.

Оперным театром в настоящий момент заведует один из моих старых друзей, придерживающийся по отношению к моему стилю — стилю, которого он никогда не знал, а потому и не может оценить, — самых странных воззрений. Оба заведующих музыкальной частью, находящихся под его началом, мои враги. Оградите меня, Ваше Величество, от моего друга, а от врагов, как говорит итальянская пословица, я и сам уберегусь… Я не могу доверить мою работу оценке людей, чьи взгляды затемнены предубеждениями и предрассудками и чьё мнение поэтому не имеет для меня никакого авторитета.

</div>

— Из неотправленного письма Наполеону III, императору Франции

</blockquote>

За пять лет безуспешных попыток (с 1858 по 1863 год) добиться постановки «Троянцев» на сцене Французского Оперного театра, устав от ожидания, Берлиоз соглашается на меньшую сцену. Началось приготовление к постановке оперы в небольшом парижском «Театре-Лирик». Вместе с тем руководство театра, испугавшись больших размеров произведения, настаивало на том, чтобы композитор разделил его на две части. Имеющейся театральной труппы не было достаточно для полноценной постановки, не удавалось найти исполнительницу роли Кассандры. В результате директор театра Леон Корвальо решил оставить только вторую часть оперы и лишь при условии значительной её переработки.

О моя благородная Кассандра, моя героическая дева! Я вынужден покориться, я тебя никогда не услышу

</div>

— Гектор Берлиоз. Мемуары

</blockquote>

Премьера второй части «Троянцев», сюжетной осью которой стала трагическая история любви Дидоны и Энея, состоялась 4 ноября 1863 года. К тому времени авторитет Берлиоза в артистических кругах Франции был уже очень велик, хотя многочисленные ряды его поклонников уравновешивались не менее внушительной армией открыто выступающих противников. Потому и не осуществилась мечта автора о полномасштабной постановке всей оперы. И тем не менее, премьера состоялась и публика буквально штурмовала здание театра на площади Шатле.

Говорят, что г-н Берлиоз был неправ, выбирая этот древний сюжет; что он не в точности передал содержание „Энеиды“… Но г-н Берлиоз прежде всего не драматург, а музыкант, в течение многих лет, уже успевший поседеть, наталкивающийся на скептицизм современников; убеждённый в своей правоте художник, тщетно стучащийся в закрытые двери… Сценография — великолепная, все сверкает и блещет — и костюмы, и декорации. Исполнение добросовестное и старательное; хор доблестно справился с непростыми задачами. Во всем чувствуется взгляд и слух маэстро.

</div>

— Charles DESOLME
L'Europe Artiste, 8 ноября 1863 года

</blockquote>.

Первая постановка «Троянцев в Карфагене» имела неплохой успех, в общей сложности были даны 22 представления. Но первая часть дилогии ждала своего часа ещё 16 лет. Наконец, в год десятилетия со дня смерти Берлиоза, 7 декабря 1879 года состоялось концертное исполнение «Падения Трои» в парижском театре «Шатле».

Премьера полной версии оперы состоялась на чужбине, в Германии. В декабре 1890 года дирижёр Феликс Мотль исполнил «Троянцев» в Карлсруэ на немецком языке (схожая «немецкая» судьба была, например, и у «Самсона и Далилы» Сен-Санса). Только в 1906 году состоялась премьера оперы на французском языке в Брюсселе.

Последующие постановки и всемирное признание

Историческое возрождение шедевра Берлиоза началось только во 2-й половине 20 столетия. В 1957 году Рафаэль Кубелик, бывший тогда музыкальным директором «Ковент-Гардена» исполнил в этом театре дилогию, после чего постепенно началось её триумфальное шествие по мировым оперным сценам.

В 1969 году к 100-летию со дня смерти Берлиоза появилось полное издание партитуры «Троянцев». В том же году опера была поставлена в полном виде в «Ковент-Гардене» (дирижер Колин Дейвис). В 1973 году Кубелик, ставший к тому времени музыкальным директором Метрополитен-опера, исполнил здесь «Троянцев». Среди важнейших постановок также спектакли Венской «Штаатсопер» (1976), «Ла Скала» (1982), франкфуртская постановка 1983 года (дирижер Михаэль Гилен). В том же году новую постановку осуществил Метрополитен-опера (дирижер Джеймс Ливайн). «Троянцы» исполнялись на открытии парижской Оперы Бастилии в 1990 году (дирижер Мюнг Ван Чунг). Среди последних постановок спектакль Зальцбургского фестиваля-2000 (дирижер Сильвен Кэмбрелинг).

Постановки в России

В 1899 году попытку освоить произведение Берлиоза (точнее — его вторую часть «Троянцы в Карфагене») предпринял Большой театр (дирижер Ипполит Альтани). Спектакль прошёл 12 раз и в 1904 году был снят с репертуара. Несмотря на значительный интерес в музыкальных кругах, «Троянцы» не оставили заметного следа в истории русского оперного искусства.

В современной России первая постановка «Троянцев» состоялась 6 октября 2000 года. Опера была целиком представлена на сцене театра оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории под руководством Сергея Стадлера. Продержалась в репертуаре она ещё меньше, чем дореволюционная постановка и вскоре была снята.

Премьера ещё одной постановки состоялась 25 декабря 2009 года в Мариинском театре. Музыкальный руководитель и дирижер — Валерий Гергиев. Постановка осуществляется при участии Оперы Валенсии и Польской национальной оперы. Нынешняя постановка Мариинского театра — является значительным шагом в создании русской традиции исполнения «Троянцев».

Действующие лица

Партия	Голос	Исполнитель на премьере (Исполнение 3-5 актов) 4 ноября 1863 (Дирижёры: Адольф Делоффр и Гектор Берлиоз)	Исполнитель на премьере полной версии 6-7 декабря 1890 (Дирижёр: Феликс Мотль)
Эней (Énée), троянский полководец, сын Венеры и Анхиса	тенор	Жюль-Себастьен Монжоз	Альфред Оберлендер
Кассандра (Cassandre), троянская пророчица, дочь царя Приама	меццо-сопрано		Луиза Ройсс-Бельце
Хореб (Chorèbe), молодой азиатский принц, жених Кассандры	баритон		Марсель Корд
Пантей (Panthée), троянский жрец, друг Энея	бас	Перон	Карл Небе
Приам (Priam), царь Трои	бас
Гекуба (Hécube), царица Трои, жена царя Приама	сопрано		Полина Майак
Эленус (Helenus), троянский жрец, сын Приама	тенор		Герман Розенберг
Греческий военачальник	бас		Фриц Планк
Асканий (Ascagne), сын Энея	сопрано	Эстажель	Августа-Элиза Харлахер-Рупп
Дидона (Didon), царица Карфагена, вдова Сихея, царя Тира	меццо-сопрано	Анн-Арсен Шартон-Демёр	Полина Майак
Анна (Anna), её сестра	контральто	Мари Дюбуа	Кристина Фридляйн
Нарбал (Narbal), советник Дидоны	бас	Жюль Пети	Фриц Планк
Иопас (Iopas), придворный поэт царицы Дидоны	тенор	Де Кверси	Герман Розенберг
Поликсена (Polyxena)	сопрано		Аннетта Хеллер
Тень Гектора (L’ombre d’Hector), греческий герой, видение Энея и Дидоны	бас
Илас (Hylas), молодой фригийский моряк	тенор	Кабэль	Вильгельм Гуггенбюлер
Меркурий	бас
Два троянских солдата	бас, баритон	Гийо, Тест
Андромаха (Andromache), вдова Гектора	без пения
Астианакс, сын Гектора и Андромахи	без пения

Состав оркестра

Деревянные духовые Пикколо 2 Флейты (одна заменяется Пикколо) 2+3 Гобоя (один заменяется Английским рожком) 2 Кларнета (один заменяется Бас-кларнетом) 4 Фагота

Медные духовые 4 Валторны 2 Трубы 2 Корнета 3+3 Тромбона Офиклеид (или Туба) 2 Сопранино-Саксгорна 2 Сопрано-Саксгорна 2 Альт-Саксгорна 2 Тенор-Саксгорна 2 Контрабас-Саксгорна

Ударные Литавры Треугольник Большой барабан Тарелки Бубен Кротали Там-там Дарбука

Струнные 6-8 Арф

Содержание

Оценки современников

Берлиоз не относился к числу непризнанных при жизни творцов, но для современников он был, в первую очередь, гением симфонической музыки. И изменить это не удалось даже грандиозным «Троянцам», сценическая история которых при жизни композитора оказалась особенно печальной. Его новаторские находки, зачастую опережавшие время (например пренебрежение совершенными кадансами), для многих были непонятны и неприемлемы..Для одних он был неоценённым гением, непризнанным реформатором, другие, напротив, видели в нём человека, полного абсурдных предрассудков, математика в музыке, который ничего не создавал по вдохновению. Свою роль сыграла и ориентация на устаревший жанр французской «большой оперы», и выбор сюжета из античной мифологии, которая к тому времени вышла из моды и не успела вновь приобрести популярность, позднее возвращённую ей операми Штрауса, Орфа, Мийо, Стравинского. Поэтому и оценки его творчества часто носили диаметрально противоположный характер. И если для современных музыкальных постановок плюрализм мнений является даже не достоинством, а просто «хорошим тоном», то во времена Берлиоза для «Троянцев» это стало фатальным фактором, из-за которого многие десятилетия опера пребывала практически в полной безвестности.

На беду г-на Берлиоза, его не в меру ретивые защитники в большинстве своем являются абсолютными невеждами в музыке: это поэты, художники, зачастую вполне сомнительного достоинства; люди абсолютно неспособные обосновать своё мнение, не обладающие достаточным музыкальным образованием. И поэтому им не удается разъяснить мне то, что остаётся совершенно непостижимым: какое такое очарование исходит от музыки, в которой начисто отсутствуют кадансы? Кадансом мы называем окончание музыкальной фразы. Это цезура, передышка, остановка. Есть два вида кадансов — совершенные и несовершенные, завуалированные, сорванные… Излишне говорить, что кадансы совершенные гораздо важнее и встречаются намного чаще: именно они определяют тональность и дают слушателю возможность в прямом смысле передохнуть. Однако г-н Берлиоз признает и пользуется только cadances evites. Фраза начинается и не заканчивается… Вообразите какую-нибудь книгу, где в одной главе на множество страниц развивается одна-единственная фраза. О начале следующей главы не думается. То же и в «Троянцах»: целый акт представляет собой одну-единственную фразу. Правда, немногим бедолагам, лишённым музыкального чувства, от этого хоть бы хны: они не обладают интуицией, и их не утомляет отсутствие структуры в музыке… И как это ни обидно для г-на Берлиоза, это и есть самые преданные его поклонники. — Auguste DURAND L'Esprit Public, 13 ноября 1863

Известные музыкальные отрывки

• Ha! Ha! Apres dix ans passes dans nos murailles — Ха! Ха! После десяти лет в наших стенах. (Прелюдия первой части)
• Les Grecs ont disparu! — Греки исчезли. (Монолог Кассандры)
• Signes trompeurs! Calme perfide! — Обманчивые знаки! Коварный покой! (Дуэт Кассандры и Хореба)
• Trojan mars. — Троянский марш. — (Единственный лейтмотив в опере)
• Cassandre, avec toi nous mourons! — Кассандра, мы умрем вместе с тобой! (Хор троянских женщин)
• Les Troyens a Carthage. Prelude. — Прелюдия ко второму действию «Троянцы в Карфагене»
• Gloire a Didon. — Слава Дидоне. (Хор жителей Карфагена)
• Les chants joyeux. i’aspect de cette noble fete. — Радостное пение, вид благородного праздника. (Дуэт Дидоны и Анны)
• Marche troyenne dans le mode triste. — Троянский печальный марш
• Danse Des Esclaves. — Балет нубийских рабов
• A l’ordre de la reine? j’obeis, o blonde Ceres. — Я повинуюсь, о белокурая царица. (Ария Иопаса)
• Nuit D’Ivresse Et D’Extase Infinie! — Бесконечная ночь опьянения и экстаза. (Дуэт Дидоны и Энея)
• Inutiles regrets! … je dois quitter Carthage! — Бесполезны сожаления! Я должен покинуть Карфаген! (Ария Энея)
• Ah! Ah! je vais mourir! — Сейчас я умру (Ария Дидоны)
• Ah! au secours! au secours! la reine s’est frappee! — На помощь! Царица закололась! (Дидона, Анна, Финальный хор)

Избранные аудиозаписи

Год записи	Исполнители: Эней, Хореб, Пантей, Нарбал, Иопас, Илас, Асканий, Кассандра, Дидона, Анна	Дирижёр, хор, оркестр	Звукозаписывающий лейбл
1969	Джон Викерс, Питер Глоссоп, Энтони Раффелл, Роджер Сойер, Йен Патридж, Райлэнд Дэвис, Энн Хауэллс, Берит Линдхольм, Джозефин Виси, Хизер Бегг	сэр Колин Дэвис, Оркестр и хор Королевского театра Ковент-Гарден (Лондон)	Студийная аудиозапись: Philips Records Cat: 416 432-2 (CD) Cat: 6709 002 (LP)
1983	Пласидо Доминго, Алан Монк, Джон Чик, Пол Плишка, Даглас Эшлстедт, Филип Крич, Клаудия Катаниа, Джесси Норман, Татьяна Троянос, Жослен Тэллон	Джеймс Ливайн, Оркестр и хор - Метрополитен Опера (Нью-Йорк)	Живая видеозапись: Deutsche Grammophon Cat: 00440 073 4310 (DVD) Pioneer Artists Cat: PA-85-137 (LD)
2000	Бен Хеппнер, Петер Маттеи, Тигран Мартиросян, Стивен Миллинг, Кеннет Тарвер, Тоби Спенс, Изабель Селс, Петра Лэнг, Мишель де Янг, Сара Мингардо	Сэр Колин Дэвис, Лондонский симфонический оркестр, Лондонский симфонический хор	Живая аудиозапись: LSO Live Cat: LSO0010 (CD)
2003	Грегори Кунде, Людовик Тезье, Николя Тесте, Лоран Наури, Марк Пэдмор, Топи Лехтипуу, Стефани д’Устрак, Анна Катерина Антониаччи, Сьюзен Грэм, Рената Покупич	Джон Элиот Гардинер, Революционно-романтический оркестр (Великобритания), Хор Монтеверди (Великобритания), Хор театра Шатле (Париж)	Живая видеозапись: Opus Arte Cat: OA 0900 D (DVD)

Избранные видеозаписи

Год записи	Исполнители: Эней, Хореб, Пантей, Нарбал, Иопас, Илас, Асканий, Кассандра, Дидона, Анна	Дирижёр, хор, оркестр	Режиссёр	Звукозаписывающий лейбл
1969	Джон Вилларс, Рассел Браун, Тигран Мартиросян, Роберт Ллойд, Илья Левинский, не указано, Гаэле Ле Руа, Дебора Полански (Кассандра и Дидона), не указано	Сильвен Камбрелен, Оркестр Парижа	Херберт Вернике	ArtHaus

Интересные факты

• 31 октября 2009 года во дворце искусств королевы Софии (Валенсия) состоялась премьера футуристической совместной с Мариинским театром постановки «Троянцев», в которой Троянский конь представлен компьютерным вирусом, ломающим операционную систему Трои. Эней в этой постановке спасается на космическом корабле и улетает на Марс. В этой опере особенно яркими исполнителями, по признанию критики, стали Алексей Марков (Хореб), Екатерина Семенчук (Дидона), Злата Булычева (Анна), Екатерина Попова (Кассандра). Премьера в Мариинском театре состоялась 25 декабря 2009 года. Музыкальный руководитель — Валерий Гергиев, режиссёр-постановщик — Карлуш Падрисса, художник-видеографик — Франк Алеу, художник-постановщик — Ролан Ольбетер, художник по костюмам — Чу Урос, художник по свету — Питер ван Прэт, хореограф — Эмиль Фаски, ответственный концертмейстер — Наталия Мордашова, главный хормейстер — Андрей Петренко.

Ссылки

• Троянцы (опера): ноты произведения на International Music Score Library Project
• [www.hberlioz.com/Scores/trojans.htm Les Troyens in excerpt from memoir]
• [www.baerenreiter.com/html/vosco/les_troyens.htm Preface to Les Troyens]
• [www.resmusica.com/aff_article.php3?art=18 Guy Dumazert, French-language commentary on Les Troyens, 12 August 2001.]
• [www.hberlioz.com/Libretti/Troyens.htm Libretto]
• www.belcanto.ru/troyens.html
• www.classic-music.ru/troyens.html
• www.hberlioz.com/
• oq.oxfordjournals.org/cgi/pdf_extract/13/1/125

Литература

• Цодоков Е.С. Опера. Энциклопедический словарь. — М.: Композитор, 1999. — ISBN 5-85285-202-3.

• Теодор Валенси. Берлиоз. — М.: Молодая гвардия, 1969. — (Жизнь замечательных людей).

• Клерсон-Лич Р. Берлиоз. — Урал ЛТД, 1999. — ISBN 5-8029-0076-8.

• Хохловкина А.А. Берлиоз. — М., 1960.

• Barraud, Henry. Hector Berlioz. — Paris, 1955.

• Boschot, Adolphe. Le crepuscule d'un romantique. Hector Berlioz. 1842-1869. — Paris, 1950.

• Wolff, Stéphane. L'Opéra au Palais Garnier, 1875-1962. — Paris: L'Entracte, 1962.

Отрывок, характеризующий Троянцы (опера)

В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.