Трубадур (опера)

Опера

Трубадур
Место первой постановки	Театр «Аполло», Рим

Трубадур (итал. Il trovatore) ― опера Джузеппе Верди в 4 действиях, 8 картинах, на либретто Сальваторе Каммарано. Премьера состоялась 19 января 1853 года в римском театре «Аполло». Наряду с «Травиатой» и «Риголетто» «Трубадур» считается одной из крупнейших работ Верди, созданных в 1850-е годы.

История создания

Верди задумал написать оперу на этот сюжет в начале 1850 года, вскоре после окончания работы над «Луизой Миллер». В письме от 2 января 1850 к Каммарано он просит написать либретто по драме испанского драматурга Антонио Гарсия Гутьерреса (1813―1884) «Трубадур», действие которой частично происходит в Альхаферии. Каммарано ответил далеко не сразу: его смутил сюжет, который цензура могла посчитать крамольным. Тем временем Верди, окончив в 1851 году оперу «Риголетто», вновь требует от Каммарано ответа. Наконец, в апреле 1851 года Каммарано присылает Верди вариант либретто, но оно не устраивает композитора. Новый текст Каммарано окончить не успел: летом 1852 года он умирает, и оставшуюся работу берёт на себя поэт Леоне Бардаре. Потрясённый смертью своего друга Каммарано, Верди, тем не менее, продолжил писать оперу и закончил работу к концу 1852 года.

Действующие лица

Персонажи	Голоса
Граф ди Луна	Баритон
Леонора, герцогиня	Сопрано
Азучена, цыганка	Меццо-сопрано
Манрико, трубадур, её приёмный сын и родной брат графа	Тенор
Феррандо, начальник графской стражи	Бас
Инес, подруга Леоноры	Сопрано
Руис, друг Манрико	Тенор
Старый цыган	Бас
Гонец	Тенор
Подруги Леоноры, монахини, приближённые графа, воины, цыгане.

Действие происходит в Бискайе и Арагоне (Испания) в XV веке.

Содержание

Верди называл действия «частями» и каждому из них предпослал заглавие.

Действие первое «Дуэль» 

Картина первая. Караульный пост у входа в замок молодого графа ди Луна. Феррандо, начальник стражи, будит заснувших стражников. Он предупреждает, что их может застигнуть граф, который часто бродит здесь ночью под окном герцогини Леоноры. Солдаты просят рассказать им таинственную историю о брате графа. Феррандо, чтобы разогнать их сон, охотно соглашается и рассказывает:

«У старого графа ди Луна было два сына. Однажды ночью, когда все в замке спали, в комнату младшего сына пробралась цыганка и околдовала его. Цыганку прогнали, хотя она уверяла, что малютку ждёт счастье. Вскоре ребёнок стал чахнуть. Колдунью поймали и сожгли на костре. Её дочь, молодая цыганка Азучена, поклялась отомстить за мать. В ночь казни она со своим сыном на руках пробралась в замок, выкрала графское дитя из колыбели и бросила в огонь, на котором сгорела её мать. Старый граф после этого прожил недолго и до самой смерти не верил в гибель младшего сына. Перед смертью граф завещал своему старшему сыну разыскать брата. С тех пор тот всюду ищет цыганку, однако его поиски напрасны». Феррандо добавляет, что душа старой колдуньи всё ещё скитается по свету, принимая разные облики. Колокол бьёт полночь, испуганные солдаты и Феррандо уходят.

Картина вторая. Сад Леоноры. Ночь. Леонора с нетерпением ждёт своего возлюбленного, трубадура Манрико. Она рассказывает своей подруге Инес о любви к нему. На последнем певческом турнире он победил всех соперников, и теперь каждую ночь поёт под её окнами. Инес советует забыть это увлечение, так как предчувствие ей подсказывает, что оно погубит Леонору. Девушки уходят в замок. Из чащи раздаётся серенада трубадура. Услышав её, в сад входит ди Луна, влюблённый в Леонору. В темноте Леонора принимает графа за возлюбленного трубадура и выбегает навстречу ему, но из-за облаков показывается луна, и она убеждается в своей ошибке. Из-за деревьев выходит трубадур, в котором граф узнаёт своего заклятого врага Манрико, осуждённого на смерть и изгнанного из Арагонии. Ди Луна объявляет тому, что настал его смертный час и вызывает его на дуэль. Оба соперника удаляются, обнажив шпаги, Леонора падает без чувств.

Действие второе «Цыганка»

Картина первая. Долина в горах Бискайи. Цыганский табор, горят костры. Еще не рассвело, и люди уже на ногах. Работают, перекликаются, шутят, напевают о жарких солнечных лучах, игристом вине, желанной красотке.

У костра ― цыганка Азучена и её приёмный сын Манрико, которого она только что вылечила после тяжёлого ранения на дуэли с графом. Азучена в грустной песне вспоминает о своей матери, которую жестокие люди сожгли на костре. Ослеплённая жаждой мести, Азучена по ошибке бросила в огонь не сына старого графа, а своего собственного ребёнка. Сына графа, Манрико, Азучена воспитала как родного. Гибель её матери осталась неотомщённой, долг Манрико ― сделать это. Друг Манрико, Руис, говорит ему, что Леонора хочет удалиться в монастырь, решив, что трубадур погиб. Манрико прощается с Азученой и спешит к Леоноре.

Картина вторая. Ночь. К монастырю подходит отряд солдат под началом графа ди Луна и Феррандо. Они хотят похитить Леонору прежде, чем она примет монашеский постриг. Как только она выходит из часовни, граф бросается к ней, но дорогу ему преграждает Манрико со своими друзьями. Отряд графа разбит и спасается бегством. Леонора, не веря своим глазам, бросается в объятия Манрико, которого считала погибшим.

Действие третье «Сын цыганки» 

Картина первая. Лагерь графа ди Луна. Его войска осаждают крепость, в которой Манрико укрывает Леонору. Солдаты поймали старуху, бродившую вокруг лагеря. Феррандо узнаёт в ней ту самую цыганку, которая когда-то бросила в костёр младшего брата графа. Азучена в отчаянии призывает Манрико. Граф приказывает отвести цыганку в тюрьму и сжечь на костре.

Картина вторая. Часовня при замке. Манрико и Леонора готовы идти к алтарю. Вбегает Руис и сообщает, что граф захватил Азучену и собирается её казнить. Манрико вместе с Руисом и его воинами спешит на выручку, слышен шум оружия. Леонора в отчаянии.

Действие четвёртое «Казнь» 

Картина первая. Перед тюрьмой в замке Кастеллоре. Тёмная ночь. Появляются закутанные в плащи Руис и Леонора. Руис указывает ей на тюремную башню, где томится побеждённый пленник графа ― Манрико. Леонора ради спасения возлюбленного согласна стать женой графа, если он помилует Манрико. Граф соглашается, но Леонора тайно выпивает яд.

Картина вторая. Темница в башне. Манрико утешает осуждённую на казнь Азучену. Они предаются горьким воспоминаниям о минувших днях, о свободной жизни в горах. Отворяется дверь, входит Леонора, от которой Манрико узнаёт, что помилован. Он зовёт Леонору с собой, но та отвечает, что должна вернуться в замок. Манрико догадывается, что пощаду она купила своим бесчестием, и проклинает её. Оскорблённая жестокостью Манрико, Леонора уверяет его в своей невинности и умоляет бежать. Манрико гонит её прочь. Принятый Леонорой яд начинает действовать, и девушка падает замертво на его руки. Вошедший граф ди Луна находит только что ставшую его женой Леонору мёртвой в объятиях врага. Разгневанный обманом, он приказывает увести Манрико на плаху, а сам, глумясь над Азученой, подводит цыганку к окну и указывает ей на казнённого Манрико. Азучена восклицает: «Узнай же всё ― то брат твой! Мать, теперь ты отомщена!» и падает замертво.

Источник

• Оперы Дж. Верди. Путеводитель. ― М.: Музыка, 1971

Постановки в России

• 1987 — Красноярский государственный театр оперы и балета. Леонора — Леся Шевченко, Азучена — Жанетта Тараян, Манрико — Гарри Арутюнян.
• 2007 — Татарский академический государственный театр оперы и балета им. М. Джалиля. Музыкальный руководитель и дирижер — МАРКО БОЭМИ (Италия). Режиссёр-постановщик — БРУНО БЕРГЕР-ГОРСКИ (Австрия). Художник — ДИРК ХОФАКЕР (Германия)
• 2011 — Северо-Осетинский государственный театр оперы и балета. Режиссёр-постановщик — Лариса Гергиева. Дирижёр-постановщик — Евгений Кириллов. Леонора — Алёна Гурьева
• 2012 — Новая опера. Музыкальный руководитель и дирижёр — Ян Латам-Кёниг. Режиссёр — Марко Гандини. Хормейстер — Наталья Попович. Манрико — Михаил Губский. Леонора — Татьяна Печникова. Граф ди Луна — Анджей Белецкий. Азучена — Анастасия Бибичева.
• 2013 — Государственный академический Мариинский театр. Музыкальный руководитель – Валерий Гергиев. Режиссёр – Пьер Луиджи Пицци. Хореограф – Эмиль Фаски. Хормейстер – Павел Теплов, Дирижер – Михаил Синькевич, Граф ди Луна – Роман Бурденко, Леонора – Виктория Ястребова, Азучена – Екатерина Семенчук, Манрико – Нажмиддин Мавлянов
• 2014 - «Санкт‑Петербургский государственный академический театр оперы и балета им. М. П. Мусоргского — Михайловский театр». Постановка Дмитрия Чернякова. Дирижёр — Михаил Татарников. Леонора — Татьяна Рягузова. Азучена — Ильдико Комлоши. Манрико — Арнольд Рутковски. Граф ди Луна — Скотт Хендрикс

Экранизации

• «Трубадур» (1949, Италия). Режиссёр - Кармине Галлоне.

Ссылки

• [imslp.org/wiki/Il_Trovatore_(Verdi,_Giuseppe) «Трубадур»: Ноты] на IMSLP
• [www.giuseppeverdi.it/stampabile.asp?IDCategoria=162&IDSezione=581&ID=19908 Либретто]
• [classiclive.org/index.php?option=com_content&view=article&id=108:2011-05-05-15-17-48&catid=56:2011-05-02-07-37-15&Itemid=79 Либретто оперы Трубадур]
• [www.mariinsky.ru/playbill/repertoire/opera/trovatore Трубадур на сайте Мариинского]

Отрывок, характеризующий Трубадур (опера)

Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?