Трудовая группа

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
«Трудовая группа»
Дата основания:

1906

Дата роспуска:

1917

К:Политические партии, основанные в 1906 году

К:Исчезли в 1917 году

Трудова́я гру́ппа (неофициально Трудовики́) — российская политическая организация, существовавшая в 1906—1917 годах.





История создания

До созыва Первой Государственной Думы такой организации не было. Возникла она в 1-й Государственной думе в апреле 1906 года, как группа депутатов из крестьян и интеллигентов народнического направления.

Основателями группы были Аладьин, Аникин, Жилкин, Бондарев, Шапошников, Онипко.

Значительное число членов Первой Думы, к ней примкнувших, были выбраны как беспартийные.

В первой Думе членов трудовой группы или так называемых трудовиков было около 80-ти. Трудовая группа по численности и по влиянию уступала только конституционным демократам, но не считала нужным называть себя партией, потому что была организацией исключительно парламентской, не отличалась резко и определённо от смежных групп и не подчинялась строгой партийной дисциплине.

У неё не было программы, и даже под конец существования Думы она имела только проект платформы. В трудовую группу вступали депутаты, которые по своим взглядам были левее кадетов в области аграрного вопроса.

В рядах её было несколько социалистов-революционеров, а сначала и несколько социал-демократов.

Мировоззрение

Миросозерцание трудовой группы было унаследовано от народнических партий и течений. Она стремилась бороться за интересы и отражать настроение всего трудящегося народа, объединяя главным образом три общественных класса, которые она причисляла к трудящимся: крестьянство, рабочий пролетариат и трудовую интеллигенцию. В критические минуты трудовая группа часто раскалывалась и голосовала одной своей частью за более крайние предложения, внесённые её вождями, а другой частью за более умеренные предложения, внесённые партией к.-д.

Как в Первой, так и во Второй думе (Д. А. Лагно, О. М. Сытин, Ф. Я. Тимачев, П. Д. Щипин и др.) группа состояла преимущественно из представителей крестьянства. Трудовики являлись влиятельной политической силой в Думе и имели широкую популярность в народе. Также фракция выставила ряд выдающихся ораторов (Аладьин, Аникин, Бондарев, Брамсон, Жилкин, Локоть и др.).

При обсуждении ответного адреса на тронную речь трудовая группа выступила самостоятельно и предложила проект гораздо более радикальный, чем проект к.-д. партии. В нём очень определённо заявлялась необходимость решить аграрный вопрос посредством передачи земли в руки трудящихся, а политические вопросы — посредством всеобщего и равного избирательного права, с прямым и тайным голосованием.

По аграрному вопросу трудовая группа внесла два проекта, один за подписью 104 депутатов, другой за подписью 33; некоторые подписи были общими под обоими проектами. Это объясняется тем, что оба проекта были внесены как материал для аграрной комиссии. В проект 33 было включено требование учреждения особых земельных комитетов, губернских, уездных и волостных, которые предварительно, до решения вопроса Думой, обсудили бы проект в его подробностях, а после принятия проекта Думой — содействовали бы осуществлению реформы на местах. Из среды трудовой группы вышел проект амнистии политическим преступникам, который предполагалось провести в законодательном порядке. От неё же исходила значительная часть запросов о преступлениях, совершённых должностными лицами. При обсуждении вопроса о смертной казни трудовики настаивали на немедленном его обсуждении, хотя бы с нарушением закона о месячном сроке, который даётся министрам для приготовления к обсуждению законопроектов, предлагаемых членами Думы.

Работа после роспуска

Когда Дума была распущена, члены трудовой группы поехали в Выборг вместе с к.-д. В Выборге трудовики предложили издать воззвание не от имени отдельных лиц, собравшихся там, а от имени всей Думы. Проект трудовиков был отвергнут кадетами, после чего трудовики подписались под воззванием кадетов, лишь немного видоизменённым. Оно было издано не от имени Думы как целого (ибо в нём роспуск Думы признавался), а от имени собравшихся 180 лиц.

Создание политической партии

Кроме работы думской, трудовая группа вела широкую внедумскую деятельность: посылала своих членов на места, распространяла в большом количестве литературу и т. д.; в свою очередь она получала множество наказов и принимала множество ходоков.

К концу августа не менее 15 членов трудовой группы были арестованы (Онипко присуждён к поселению по обвинению в участии в Кронштадтском восстании; священник Афанасьев заточён в монастырь); многие другие, скрываясь от ареста, перешли на нелегальное положение (Аникин, Ульянов и др.), или уехали за границу (Аладьин).

В октябре состоялся на Иматре съезд трудовой группы, на который съехались бывшие депутаты, оставшиеся на свободе, и некоторые лица, близкие к трудовой группе; туда же были приглашены представители партий соц.-револ., соц.-демокр., нар.-соц. и союзов крестьянского, железнодорожного и учительского. На этом съезде было решено, что трудовая группа должна являться политической организацией, не исключительно парламентской; задачей её было поставлено объединение элементов, не охватываемых партиями, стоящими налево от к.-д. Избран был комитет трудовой группы, которому поручено было пересмотреть проект платформы группы, выработанный ещё во время деятельности Думы. Комитет этот получил название центрального. В его состав вошли отчасти бывшие депутаты. От мысли сделать трудовую группу открытым союзом, легализованным на основании закона 4 марта 1906 г., пришлось отказаться, в виду неудачи подобных же попыток со стороны партий к.-д., народных социалистов и даже партии «демократических реформ».

Правительство относилось к трудовой группе, как к организации революционной; некоторые газеты, напечатавшие её платформу, были конфискованы, с привлечением редакторов к суду по 129 ст. К февралю 1907 г. в России имелось 32 местных комитета трудовой группы, со многими тысячами зарегистрированных активных членов.

Организовавшись наподобие политической партии, трудовая группа всё-таки дорожила своим названием «группы» и противопоставляла себя политическим партиям, настаивая на том, что она является политической организацией беспартийных. Противоположность свою партиям она видела в том, что у неё нет программы и нет желания выработать таковую, а есть только платформа, то есть формулировка требований, предъявляемых в ближайший политический момент, на почве которой могут объединяться люди, имеющие различные политические убеждения: монархисты — с республиканцами, социалисты — с несоциалистами и даже с принципиальными противниками социализма. Другая причина, в силу которой группа противополагала себя партиям, состояла в слабости и даже отсутствии партийной дисциплины; возможной признавалась одновременная принадлежность и к трудовой группе, и к другим левым партиям. В области политической платформа трудовой группы требовала полного «осуществления народовластия» и всенародной Государственной Думы, избранной всеобщим голосованием по семичленной формуле; этой Думе должна принадлежать вся полнота законодательной власти и полнейший контроль над исполнительной властью. Подобные же радикальные требования были выставлены в вопросах административном, финансовом, военном, национальном. По отношению к земельному вопросу платформа выражает своё полное согласие с аграрным проектом 104. По отношению к вопросу фабричному платформа выдвигает требование 8-часового рабочего дня, с запрещением труда малолетним до 16 лет, с обязательным еженедельным 42-часовым отдыхом и т. д. Кроме этих практических требований, в платформе выражено стремление опереть трудовую группу на длящийся союз трёх или даже четырёх общественных классов (рабочие, крестьянство, служащие в торгово-промышленных и других предприятиях, трудовая интеллигенция), которые вместе составляют «трудовой народ».

Работа во второй Думе

С января 1907 г. трудовая группа энергично принялась за предвыборную агитацию. Почти повсеместно она стремилась к объединению всех левых элементов, иногда вместе с к.-д. против правых и октябристов, иногда без к.-д. против них и правых. В Петербурге предположенный ею блок всех левых с к.-д. не удался, но состоялся блок левых без к.-д. и без соц.-дем. «меньшевиков». В Петербурге блок этот был разбит, но собрал за себя 27 % всех поданных голосов и провёл своих выборщиков в одной из 12 частей города Петербурга (Выборгской). В первые дни второй Думы в трудовую группу записалось 55 действительных членов, кроме 14 членов крестьянского союза, примкнувших к ней, и 19 депутатов, заявивших себя «сочувствующими трудовой группе». 15—17 февраля 1907 г. в Териоках состоялся второй съезд трудовой группы, на котором присутствовало 52 делегата от различных отделов.

На этом съезде было постановлено, что в Гос. Думе трудовая группа сольется с крестьянским союзом и будет называться «трудовой группой и крестьянским союзом», представляя собой объединённую парламентскую фракцию, с единым комитетом. Проект платформы группы был рассмотрен, но окончательно не утверждён и признан временно действующим, до пересмотра на III съезде. Центральный комитет группы остался прежний, от трудовой группы проведён в президиум Думы, товарищем председателя, М. Е. Березин. В числе посетителей собраний трудовой группы оказался и другой товарищ председателя, H. H. Познанский (но уже после того, как он был выбран в товарищи председателя).

В первые дни деятельности Гос. Думы трудовая группа внесла в неё проект амнистии политическим преступникам, явившийся несколько видоизмененной редакцией прошлогоднего, и проект земельной реформы, для которого группа тоже воспользовалась прошлогодним проектом. Как ораторы трудовой группы второй Думы выделились Березин, Караваев, Булат, священник Тихвинский, Карташев и др.

Почти всегда трудовая группа выступала в Думе вместе с соц.-револ. и нар. социалистами. Она стремилась создать из этих трёх думских фракций постоянный блок и даже слить их в одну думскую фракцию, не уничтожая партийной самостоятельности каждой из них вне Думы.

Последующие Думы

Трудовая группа в дальнейшем существовала только как парламентская фракция. На выборах в 3-ю и 4-ю Государственные Думы трудовики выступали от блока народнических организаций и левых сил, стоявших на почве радикально-демократических преобразований. В 3-й Государственной Думе трудовики получили 14 мест, в 4-й — 10 мест.

Печатные органы

Во время первой Гос. Думы органом трудовой группы была газета «Известия Крестьянских Депутатов», потом «Трудовая Россия», ещё позднее «Крестьянский Депутат». В период между двумя Думами трудовая группа не имела своего органа, но с конца 1906 г. органом, близким к ней, была «Столичная Почта». С 15 марта 1907 г. органом её является «Трудовой Народ». Наиболее выдающиеся статьи из первых трёх газет собраны в книге: «Сборник Известий Крестьянских Депутатов и Трудовой России» (Москва, 1906).

Распад

После Третьеиюньского государственного переворота деятельность Трудовиков на местах прекратилась. После Февральской революции 1917 объединились с народными социалистами (энесами) и образовали Трудовую народно-социалистическую партию на 6-м съезде трудовиков [17—23 июня (30 июня — 6 июля) 1917]. Партия поддерживала Временное правительство, а после Октябрьской революции 1917 заняла антибольшевистскую позицию и вскоре распалась.

Библиография

  • Т. В. Локоть, «Первая Дума» (Москва, 1906);
  • Т. В. Локоть, «Политические партии и группы в Гос. Думе» (Москва, 1907);
  • И. Бонч-Осмоловский (под редакцией С. И. Бондарева, члена трудовой группы Гос. Думы первого созыва), «Работы первой Гос. Думы» (СПб., 1906);
  • О. Волынцов, «Речи А. Ф. Аладьина в первом русском парламенте» (СПб., 1906);
  • С. Бондарев и И. Субботин, «Тактика трудовой группы. Роспуск первой Гос. Думы» (СПб., 1907);
  • Ольгович, «Что сказала деревня первой Гос. Думе» (СПб., 1906);
  • С. Бондарев, К. Ульянов и С. Корнильев, «Чего требует народ от Госуд. Думы. Наказы и обращения к депутатам трудовой группы» (выпуск I, без года);
  • Г. К. Ульянов, «К моим избирателям» (М., 1907);
  • Тан, «Мужики в Гос. Думе» (Москва, 1907);
  • Анонимная брошюра «Что такое Трудовая группа» (без года и места издания);
  • С. Аникин, «Съезд трудовой группы» (статья в народно-соц. сборнике «Народный Труд», 1906, № 1).
  • Г. Плеханов, «Дома. Заметки публициста» (в журнале «Современная Жизнь», октябрь, 1906)
  • Ф. Дан, «Соц.-демократическая фракция в Гос. Думе» (в «Откликах Современности», 1906, № 5)
  • М. Б—ов и Ф. Дан, «Рабочие депутаты в первой Гос. Думе» (СПб., без года).

Напишите отзыв о статье "Трудовая группа"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Трудовая группа

«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.