Труды Императорского Вольного Экономического Общества

«Труды Императорского Вольного Экономического Общества» — один из старейших русских специальных периодических журналов издававшихся в Санкт-Петербурге в 1766—1915 годах Императорским Вольным экономическим обществом (ВЭО). Всего было опубликовано 280 томов и многочисленные приложения к ним.

История

XVIII век

«Труды Императорского Вольного Экономического Общества» решено было издавать в первый же год существования ВЭО и уже в 1766 году вышла 1-я их часть («книжка») под заглавием «Труды Вольного Экономического Общества к поощрению в России земледелия и домостроительства».

До 1775 года «Труды вольного экономического общества» выходили по три книги в год (в 12 — 15 листов каждая).

С самого своего основания «ТВЭО» отличались богатством содержания. В них, по словам историка общества А. И. Ходнева, собрано было «все реальное знание конца XVIII в, со всеми его светлыми и темными сторонами».

В 1779 году был напечатан перевод известного сочинения Ерцена — «О предохранении скота от падучих болезней через прививание»; затем в них помещались многие монографии по сельскому хозяйству, об искусственном разведении рыб, о саранче и другие прогрессивные работы XVIII века.

«Труды Императорского Вольного Экономического Общества» сперва издавались на средства кабинета, подписной цены не было, продавались же по 50 копеек за книжку и имели хороший сбыт, так что печатались тиражом в 2400 экз., 1-я, 2-я и 3-я книжки вышли 2 изданием, а 1-я — даже 3-м (в 1811 г.). С 1776 по 1779 г. «Труды ВЭО» не издавались.

В 1779—1794 годах «Труды» выходили под названием «Продолжение Трудов» отдельными томами, от одного до трёх в год; всего по 1794 год вышло 19 книг (тт. 31 — 49).

С 1795 года «Трудам» было дано новое название: «Новое продолжение Трудов вольного экономического общества», под которым вышли три тома: в 1795, 1796 и 1798 годах.

XIХ век

С приостановкой деятельности самого общества, «Труды» не издавались до 1801 года, после чего до 1821 года выходило по одному тому в год; на издание отпускалось из главного казначейства по 5000 рублей в год.

В 1810 году издание получило первоначальное своё название «Труды вольного экономического общества». Нумерация книг была оставлена текущая, начиная с начала издания; в 1821 году вышел 72-й том.

С 1821 по 1842 год «Труды вольного экономического общества» не выходили, за исключением тома № 73, вышедшего в 1833 году, и тома № 74, в 1835 году. Кроме того, за это время вышли вторым изданием тома 8, 34, 35, 36 и 39-й. В 1842 году «Труды» были возобновлены.

Предполагалось издавать по три книги в год и печатать в них статьи, рассмотренные в заседаниях общества, но подобных статей нашлось сравнительно мало, и за три года вышло всего три тома. С этого же времени до 1860-х годов на издание «Трудов» правительством отпускалось по 10000 рублей в год.

С 1845 года по 1849 год «Труды вольного экономического общества» печатались до шести книг в год, составлявших 2 т., подписная цена объявлена 2 рубля, расходилось до 600 экземпляров.

С 1851 года «Труды» стали выходить по 12 книг в год; число подписчиков быстро возросло до 6000, но не надолго.

С 1853 года по 1862 год параллельно с книжками «Трудов» издавалось особое прибавление к ним: «Экономические Записки», на которое была особая подписная цена 1 рубль в год.

С 1862 год по 1869 год «Труды вольного экономического общества» выходили по две книги в месяц и содержание их было весьма разнообразно: кроме протоколов заседаний общества и его отделений, в них помещались различные статьи и заметки ученого содержания по предметам, входящим в круг деятельности ИВЭО.

С 1870 по 1889 год «Труды» пять раз изменяли свою программу, причем постоянно выяснялось стремление сделать их выразителем деятельности самого общества.

Размер издания зависел всецело от накопления материалов (докладов, протоколов и др.) в самом обществе, так, «Труды вольного экономического общества» в 1894 году имели менее 54 печатных листов текста, а в 1898 году — свыше 106 листов. Содержание «Трудов» тоже зависело от характера деятельности ВЭО.

Кроме упомянутых «Экономических записок», к «Трудам» выходили следующие прибавления на немецком языке в 1767—1775 годах: «Abhandlungen der freien Oekonomischen Gesellsihaft in St.-P.». С 1790 по 1793 год вышло четыре тома под заглавием «Auswahl oekonomischer Abhandlungen, welche die freie Oekonom. Gesellschaft in St.-P. in deutscher Sprache erhalten hat»; в 1793 году напечатан l том под заглавием «Preisschriften und Abhandlungen der Kays. Fr. Oekon. Gesellschaft». Целью всех этих прибавлений было ознакомление заграничных сельскохозяйственных обществ с положением сельского хозяйства в Российской империи; в них помещались, главным образом, переводы статей и докладов, читанных в обществе и имеющих общенаучный интерес.

В 1844 году немецкое прибавление к «Трудам» снова было возобновлено, под названием «Mittheilungen», no три книги ежегодно. «Mittheilungen» выходили сначала в Лейпциге, а с 1846 года в Санкт-Петербурге. Подписчиков на «Mittheilungen» было немного (не более 300), и в 1865 году издание их прекращено.

XХ век

В 1915 году Императорское Вольное Экономическое Общество фактически свернуло свою деятельность и было ликвидированов в 1919 году.

Редакторы

Редакторами «Трудов вольного экономического общества» обыкновенно были секретарь общества, хотя иногда на эту должность приглашались и другие лица; из редакторов последней половины XIX, начала XX века.

Первыми редакторами были А. А. Нартов (первый секретарь общества) и И. И. Тауберт.

Наибольший вклад внесли редакторы:

• 1859—1860 — А. И. Ходнев
• 1861—1886 — А. В. Советов
• 1886—1888 — В. Ю. Скалон
• 1889—1891 — А. Н. Бекетов
• 1897—1899 — Н. Г. Кулябко-Корецкий
• 1900—1903 — Д. И. Рихтер

Литература

• Ср. А. И. Ходнев, «История Имп. Вольн. Экон. Общ. с 1765 по 1865 гг.» (СПб., 1865);
• А. Н. Бекетов, «Историч. очерк 25-летней деятельности Имп. Вольн. Экон. Общ. с 1865 по 1890 г.» (СПб., 1890).
• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Указатели к «Трудам Императорского Вольного Экономического Общества»:

1. А. А. Нартов, «Сведения о всех содержащихся материях в напечатанных 32 частях Т.» (приложен к XXXIII ч. Т., 1783 г.);
2. Ливотов, «Оглавления сочинений, заключающихся в 63 книжках Т.» (СПб., 1812);
3. академик В. Всеволодов, «Алфавитный указат. статей, напечат. в Т. и др. периодич. изданиях Имп. Вольн. Экон. Общ. с 1812 по 1848 г.» (СПб., 1849);
4. Громан, «Алфавитный указат. статей, помещен. в Т. и Экономич. зап. Имп. Вольн. Эконом. Общ. с 1850 по 1855 г.» (СПб., 1855);
5. А. Теодорович. «Указат. статей, помещен. в Т. Имп. Вольн. Экон. Общ. с 1855 по 1875 г.» (СПб., 1876);
6. А. Белевич, «Указат. статей, помещенных в Т. Имп. Вольн. Экон. Общ. за 1876—1888 г.» (СПб., 1889).

Ссылки

• Труды // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [veorus.ru/%D0%B1%D0%B8%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BE%D1%82%D0%B5%D0%BA%D0%B0-%D0%B2%D1%8D%D0%BE/%D1%82%D1%80%D1%83%D0%B4%D1%8B-%D0%B8%D0%BC%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%B2%D1%8D%D0%BE/1915/ Труды императорского ВЭО] (1765—1915)

Отрывок, характеризующий Труды Императорского Вольного Экономического Общества

Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]