Трумэн, Бесс

Бесс Трумэн англ. Bess Truman<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Вторая леди США
20 января — 12 апреля 1945
Президент:	Франклин Рузвельт
Предшественник:	Ило Уоллес
Преемник:	Джейн Хэдли Баркли
Первая леди США
12 апреля 1945 — 20 января 1953
Президент:	Гарри Трумэн
Предшественник:	Элеонора Рузвельт
Преемник:	Мейми Эйзенхауэр
Вероисповедание:	епископальная церковь
Рождение:	13 февраля 1885(1885-02-13) Индепенденс, Миссури, США
Смерть:	18 октября 1982(1982-10-18) (97 лет) Индепенденс, Миссури, США
Имя при рождении:	Элизабет Вирджиния Уоллес
Отец:	Дэвид Уиллок Уоллес
Мать:	Маргарет Элизабет Гейтс
Супруг:	Гарри Трумэн
Дети:	Мэри Маргарет Трумэн
Партия:	Демократическая партия
Автограф:

Элизабет Вирджиния «Бесс» Трумэн (англ. Elizabeth Virginia «Bess» Truman; 13 февраля 1885 года, Индепенденс — 18 октября 1982 года, там же) — Первая леди США как супруга 33-го президента Гарри Трумэна с 1945 по 1953 год. На данный момент Бесс является дольше других прожившей Первой леди в истории Соединенных Штатов.

Ранние годы и брак

Элизабет Вирджиния Трумэн родилась 13 февраля 1885 года в Индепенденсе, штат Миссури, в семье Дэвида Уиллока Уоллеса (1860—1903) и Маргарет «Мадж» Элизабет, урождённой Гейтс (1862—1952). В семье девочка получила прозвище Бесс, которое осталось с ней на всю жизнь. Бесс была старшим ребёнком и единственной дочерью из четверых детей Маргарет и Дэвида. Отец Бесс был держателем нескольких политических офисов в округе Джексон.

Бесс познакомилась с Гарри Трумэном в Пресвитерианской воскресной школе в 1890 году, когда его семья только переехала в Индепенденс. Гарри влюбился в голубоглазую золотоволосую Бесс с первого взгляда. Вплоть до окончания средней школы в 1900 году Бесс и Гарри виделись каждый день. В 1903 году отец Бесс застрелился в их доме; что толкнуло Дэвида на этот шаг неизвестно, однако ходили слухи, что он страдал депрессией и имел большие долги. После похорон отца Бесс вместе с матерью и братьями на год уехала в Колорадо-Спрингс, где жили родители Мадж. Затем в 1905 году Бесс поступила в школу мисс Барстоу для девочек в Канзас-Сити. В 1906 году после окончания школы Бесс вернулась в родительский дом в Индепенденсе. Нет никаких сведений о том, виделись ли влюблённые в период с 1901 по 1910 год. В 1910 году Гарри Трумэн помогал отцу на ферме недалеко от Грандвью, когда вновь встретился с Бесс. Вскоре после этого Гарри рассказал Бесс о своём желании жениться на ней, но Бесс попросила его не торопиться, поскольку она считала, что должна помогать матери в их большом доме, где теперь, помимо самой Мадж Уоллес и её четверых детей, жили и её престарелые родители. Незадолго до начала Первой мировой войны Гарри вновь сделал Бесс предложение и она согласилась, однако помолвка была отложена до возвращения лейтенанта Трумэна с полей сражения во Франции в 1918 году. Бесс и Гарри поженились в июне 1919 года в Епископальной церкви святой Троицы в Индепенденсе. Молодожёны поселились в родительском доме Бесс; здесь же в 1924 году родился их единственный ребёнок — дочь Мэри Маргарет. После смерти матери в 1952 году Бесс выкупила у братьев дом в Индепенденсе и сделала его резиденцией семейства Трумэнов.

Начало карьеры мужа

Незадолго до заключения брака с Бесс Гарри открыл галантерею в деловом центре Канзас-Сити, которая обанкротилась после недолгого успеха в 1921 году. В начале политической карьеры Гарри семья продолжала жить в доме Уоллесов в Индепенденсе. В 1922 году, благодаря поддержке мэра Канзас-Сити Тома Пендергаста, Трумэн был назначен судьёй восточной части округа Джексон; затем он дважды переизбирался на этот пост в 1926 и 1930 годах. В 1934 году Гарри был избран в сенат от штата Миссури; начиная с этого момента Бесс с дочерью проводила по полгода в Вашингтоне и Индепенденсе, где она проводила время в бридж-клубе и наслаждалась общением с многочисленными друзьями. Бесс не интересовалась политикой и сопровождала мужа во всех его поездках только потому, что того требовал долг.

Во время Второй мировой войны Бесс и Мэри Маргарет оставались в Вашингтоне; в это время Бесс поступила в университет Джорджа Вашингтона. В ноябре 1944 года Франклин Рузвельт перед президентскими выборами остановился на кандидатуре Трумэна на пост вице-президента. 20 января 1945 года Гарри официально вступил в должность; Бесс с этого момента стала второй леди государства. Бесс была против назначения мужа на этот пост: состояние здоровья президента Рузвельта не оставляло сомнений, что скоро супруг Бесс займёт высший пост государства, а ей самой придётся менять образ жизни. Кроме того, Бесс была уверена, что Белый дом являлся неблагоприятной средой для воспитания Мэри Маргарет. В должности вице-президента Гарри пробыл всего восемьдесят шесть дней, а затем смерть Рузвельта принесла ему президентский пост.

Первая леди США

Отсутствие конфиденциальности в Белом доме раздражало Бесс. Как позднее вспоминал Гарри, Бесс были неинтересны все эти формальности и помпезность, низменно окружавшие президентскую чету. Хотя она стойко выполняла все социальные обязательства, соответствующие её положению, в обычной жизни Бесс делала только то, что считала необходимым. Пока перестраивался Белый дом во время второго срока Гарри, семья жила в гостевом доме Блэр-хаус и свела социальные контакты к минимуму. Во время президентства мужа Бесс периодически на долгое время возвращалась в Индепенденс.

Бесс дала только одну пресс-конференцию после многочисленных запросов СМИ и получила за неё прозвище «Бесс без комментариев»: пресс-конференция состояла из заранее заготовленных вопросов, ответы на которые в основном были односложными; кроме того, на многие вопросы Бесс отвечала «без комментариев». В конце концов, когда журналисты задали вопрос, в котором прозвучало явное сравнение первой леди с её более активной предшественницей, Элеонорой Рузвельт, Бесс прервала конференцию. Всё время президентства Трумэна Бесс оставалась в тени Элеоноры и тень эта год от года становилась всё обширнее и интенсивнее, но Бесс менять ничего не собиралась, сторонясь публичного внимания. В дальнейшем общение с прессой Бесс предпочитала вести через своих секретарей Эдит Хелм и Ритл Одум.

Бесс стала членом, патроном, спонсором, почётным членом или почётным президентом восьмидесяти организаций в период с 1945 по 1947 год. Она активно участвовала в деятельности Клуба конгресса и Красного креста. Бесс также была почётным президентом Девочек-скаутов, Женского национального демократического клуба и Комитета премии национальных достижений; почётным членом Женского клуба американских газет, Женского клуба бизнеса, Женской национальной ассоциации фермерства и садоводства и множества других.

В 1952 году Гарри не стал выдвигать свою кандидатуру на президентских выборах. В 1953 году супруги вернулись в Индепенденс.

Возвращение домой, вдовство и смерть

Оказавшись в уютной атмосфере родного дома, Бесс вернулась к привычному образу жизни домохозяйки. Бесс вела образ жизни, со стороны казавшийся рутинным: она вставала каждое утро за два-три часа до пробуждения мужа, готовила ему завтрак и приступала к домашним делам вместе со своей помощницей Виттой Гарр. Гарри в это время работал над строительством своей библиотеки и писал мемуары. В апреле 1956 года дочь Бесс, Мэри Маргарет, вышла замуж за репортёра «The New York Times» Клифтона Даниэла. В конце 1950-х у Бесс была обнаружена доброкачественная опухоль и в 1959 году ей была проведена мастэктомия. Когда в 1965 году вступила в силу программа Медикэр, подписанная президентом Линдоном Джонсоном, Трумэны первыми получили все привилегии по ней.

На момент смерти Гарри в 1972 году в возрасте 88 лет, Бесс было 87, что сделало их старейшей президентской четой, когда-либо занимавшей Белый дом. Бесс согласилась стать почетным председателем кампании по переизбранию сенатора Томаса Иглтона. После смерти мужа Бесс оставалась жить в своём доме в Индепенденсе; здесь её часто навещала Мэри Маргарет с мужем и четырьмя сыновьями.

Бесс пережила мужа на десять лет и скончалась 18 октября 1982 года от застойной сердечной недостаточности; частная панихида состоялась 21 октября, после чего Бесс Трумэн была похоронена рядом с мужем во дворе библиотеки Гарри Си Трумэна в Индепенденсе, Миссури.

Литература

• Algeo, Matthew. [books.google.ru/books?id=DMv62Wuy-30C Harry Truman's Excellent Adventure: The True Story of a Great American Road Trip]. — Chicago Review Press, 2009. — 256 p. — ISBN 1569762511, 9781569762516.
• Burnes, Brian. [books.google.ru/books?id=ZKk2Nuc20dQC Harry S. Truman: His Life and Times]. — Kansas City Star Books, 2003. — 244 p. — ISBN 0974000930, 9780974000930.
• Christensen, Lawrence O.; Foley, William E.; Kremer, Gary. [books.google.ru/books?id=6gyxWHRLAWgC Dictionary of Missouri Biography]. — University of Missouri Press, 1999. — P. 752. — 848 p. — ISBN 0826260160, 9780826260161.
• Klapthor, Margaret Brown; Black, Allida Mae. [books.google.ru/books?id=n5YVoopwVgUC The First Ladies]. — Government Printing Office, 2002. — P. 74—75. — 95 p. — ISBN 0912308834, 9780912308838.
• Margolies, Daniel S. [books.google.ru/books?id=bcLeZ7MLvM0C A Companion to Harry S. Truman]. — John Wiley & Sons, 2012. — P. 37. — 632 p. — ISBN 1118300750, 9781118300756.
• Neal, Steve. [books.google.ru/books?id=Lf6T7xWf7TsC Eleanor and Harry: The Correspondence of Eleanor Roosevelt and Harry S. Truman]. — Kensington Publishing Corporation, 2004. — 299 p. — ISBN 0806525614, 9780806525617.
• Truman, Harry S. and Bess Wallace. [books.google.kz/books/about/Dear_Bess.html?hl=ru&id=6y0odeAgVDwC Dear Bess: The Letters from Harry to Bess Truman, 1910-1959] / ed. Robert H. Ferrell. — University of Missouri Press, 1998. — 593 p. — ISBN 0826212034, 9780826212030.
• Truman, Margaret. [books.google.by/books/about/Bess_W_Truman.html?hl=ru&id=_iuLh8yGV90C Bess W. Truman]. — Jove Books, 1987. — 512 p. — ISBN 0515089737, 9780515089738.
• Watson, Robert P. [books.google.ru/books?id=mlitLOFgYgYC The Presidents' Wives: Reassessing the Office of First Lady]. — Lynne Rienner Publishers, 2000. — P. 89. — 261 p. — ISBN 1555879489, 9781555879488.
• Wertheimer, Molly Meijer. [books.google.ru/books?id=FBwYLVZHsWMC Inventing a Voice: The Rhetoric of American First Ladies of the Twentieth Century]. — Rowman & Littlefield, 2004. — 486 p. — ISBN 0742529711, 9780742529717.

Ссылки

• [www.whitehouse.gov/1600/first-ladies/besstruman Биография Бесс Трумэн.] (англ.). Первые леди. Белый дом. Проверено 7 марта 2016.
• [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=19671 Бесс Трумэн] (англ.) на сайте Find a Grave

Отрывок, характеризующий Трумэн, Бесс

«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.