Трунов, Константин Архипович

Константин Архипович Трунов
Дата рождения	1866(1866)
Место рождения	село Терновка, Ставропольский уезд, Ставропольская губерния, Российская империя (ныне: Труновское, Ставропольский край, Россия)
Дата смерти	3 августа 1920(1920-08-03)
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР
Род войск	кавалерия, пехота
Годы службы	— 1920
Командовал	4-й стрелковый полк 4-й Ставропольской стрелковой дивизии 11-й армии 1-я стрелковая бригада 32-й стрелковой дивизии 10-й армии 31-й кавалерийский полк 6-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России
Награды и премии
Связи	И. Р. Апанасенко В. И. Книга П. Л. Романенко

Константи́н Архи́пович Труно́в (1866 — 3 августа 1920) — активный участник Первой мировой и гражданской войн.

Биография

Родился в селе Терновка (ныне Труновское) Ставропольской губернии. Участник Первой мировой войны, вахмистр, полный георгиевский кавалер.

В гражданскую войну наряду с И. Р. Апанасенко, К. М. Рыльским, С. В. Неговорой, П. М. Ипатовым, Ф. Г. Шпаком, М. П. Шпаком, В. И. Книгой, В. С. Голубовским, П. Л. Романенко, И. Г. Зиберовым, П. М. Давыдовым, М. И. Чумаковым и другими — один из организаторов краснопартизанских отрядов на Ставропольщине. После того как на фронтовом съезде представителей отрядов самообороны было решено переформировать партизанские отряды в регулярные части, Трунов был назначен командиром 4-го стрелкового полка 1-й Ставропольской стрелковой дивизии, впоследствии переименованной в 4-ю. Когда была введена общая для всех дивизий РККА нумерация и дивизия получила номер 32-й, Трунов был назначен командиром её 1-й бригады. 24 июля 1919 года командующий 10-й армией Л. Л. Клюев, неприязненно относившийся к частям с преобладанием кубанцев и ставропольцев и считавший, что в дивизии процветает партизанщина, на смотре дивизии объявил о сведении её в бригаду. Это вызвало волнения среди части бойцов и младших командиров. В результате дивизия всё-таки не была переформирована в бригаду, но командир дивизии А. С. Вдовиченко, Трунов и командиры 280-го и 282-го стрелковых полков были сняты со своих должностей. По их просьбе им было поручено сформировать партизанский отряд из старых бойцов-ставропольцев для действий по тылам Добровольческой армии. Затем Трунов был назначен командиром сформированного из ставропольцев 31-го Белореченского кавалерийского полка 6-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии, участвовал во могих боях. Погиб на польском фронте в бою под Бродами.

Некролог Трунову опубликован в газете «Красный кавалерист» за подписью Кирилла Лютова — псевдоним Исаака Бабеля, который также увековечил имя героя в своей «Конармии» в рассказе «Эскадронный Трунов».

Память

• С 1935 года имя Константина Архиповича Трунова носят село Труновское и Труновский район в Ставропольском крае
• В селе Труновском 1962 году установлен памятник К. А. Трунову

Награды

• Георгиевский крест четырёх степеней

Литература

• Иванько Н. И. Константин Трунов: Очерк о жизни и деятельности героя гражданской войны на Ставрополье. — Ставрополь: Кн. изд-во, 1954. — 72 с. — 5000 экз.

Ссылки

• [www.stapravda.ru/20050914/I_sam_Trunov_na_boevom_kone_14399.html И сам Трунов на боевом коне] // Ставропольская правда. — 14 сентября 2005.

Отрывок, характеризующий Трунов, Константин Архипович

Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.