Трусевич, Максимилиан Иванович

Максимилиан Иванович Трусевич<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
директор Департамента полиции
13 июня 1906 года — 29 марта 1909 года
Предшественник:	Эммануил Иванович Вуич
Преемник:	Нил Петрович Зуев
Сенатор
29 марта 1909 — 22 октября 1917
Член Государственного Совета по назначению
1 января 1917 — 1 мая 1917
Рождение:	3 июля 1863(1863-07-03)
Смерть:	после 1917
Награды:	1-й ст. 1-й ст.

Максимилиа́н Ива́нович Трусе́вич (3 июля 1863 — после 1917) — русский государственный деятель, директор Департамента полиции, сенатор.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Черниговской губернии. Недвижимости не имел.

Окончил Императорское училище правоведения с чином коллежского секретаря (1885) и поступил на службу в Министерство юстиции кандидатом на судебные должности при прокуроре Санкт-Петербургской судебной палаты.

Чины: титулярный советник (1889), коллежский асессор (1890), надворный советник (1894), коллежский советник (1898), статский советник (1902), действительный статский советник (1905), тайный советник (1909).

Затем занимал должности: секретаря при прокуроре Петербургской судебной палаты (1889), товарища прокурора Рижского окружного суда (1889—1899), товарища прокурора Санкт-Петербургского окружного суда (1899—1902), прокурора Новгородского окружного суда (1902—1904) и товарища прокурора Петербургской судебной палаты (1904—1906).

В июне 1906 был приглашен на пост директора Департамента полиции, который занимал до марта 1909 года, когда назначен был сенатором, присутствующим в 1-м департаменте Сената.

В 1911—1912 годах, по Высочайшему повелению, производил сенаторскую ревизию Киевского охранного отделения после убийства в Киеве председателя Совета министров Столыпина.

1 января 1917, по инициативе И. Г. Щегловитова, назначен членом Государственного Совета. Входил в группу правых. В ходе Февральской революции был арестован и лишен жалованья. До 10 марта 1917 содержался в Трубецком бастионе, затем был освобожден комиссией по внесудебным расследованиям. В мае 1917 допрашивался Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства.

Дальнейшая судьба неизвестна. Был женат на дочери статс-секретаря Государственного совета Елисавете Сергеевне Тецнер, падчерице И. Г. Щегловитова.

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й ст. (1892);
• Орден Святой Анны 3-й ст. (1896);
• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1899);
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1903);
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1907);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1912).

• медаль «В память коронации императора Александра III» (1883);
• медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых».

Источники

• [genrogge.ru/isj/isj-091-4.htm#v46 Н. Л. Пашенный. Императорское Училище Правоведения и Правоведы в годы мира, войны и смуты. 46-й выпуск, 1885.]
• Правительствующий Сенат. Санкт-Петербург. Типо-литография Санкт-Петербургской Одиночной Тюрьмы. 1912. С. 118
• Список гражданским чинам первых трех классов. Исправлен по 1 сентября 1914 года. — Пг., 1914. — С. 456
• Мурзанов Н. А. Словарь русских сенаторов, 1711—1917 гг. — СПб., 2011. — СС. 440-441.
• Государственный совет Российской империи, 1906—1917: Энциклопедия. — Москва: Российская политическая энциклопедия, 2008. — C. 283.
• Колпакиди А., Север А. Спецслужбы Российской империи. — М.: Яуза Эксмо, 2010. — С. 204-207. — 768 с. — (Энциклопедия спецслужб).

Ссылки

• [ru.wikisource.org/wiki/%D0%9F%D0%B0%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D1%86%D0%B0%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D1%80%D0%B5%D0%B6%D0%B8%D0%BC%D0%B0._%D0%A2%D0%BE%D0%BC_3/%D0%94%D0%BE%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%81_%D0%9C._%D0%98._%D0%A2%D1%80%D1%83%D1%81%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87%D0%B0_4_%D0%9C%D0%B0%D1%8F_1917 Падение царского режима. Том 3/Допрос М. И. Трусевича 4 Мая 1917].

Отрывок, характеризующий Трусевич, Максимилиан Иванович

13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]