Трушнович, Александр Рудольфович

Александр Трушнович
Имя при рождении:	Александр Рудольфович Трушнович
Род деятельности:	общественный деятель русской эмиграции, один из руководителей НТС и председатель Комитета помощи русским беженцам
Дата рождения:	14 декабря 1893(1893-12-14)
Место рождения:	Адельсберг, герцогство Крайна, Австро-Венгрия
Дата смерти:	1954(1954)
Место смерти:	Западный Берлин, ФРГ
Супруга:	Зинаида Никаноровна Трушнович
Дети:	Ярослав
Награды и премии:

Алекса́ндр Рудо́льфович Трушно́вич (14 декабря 1893, Адельсберг, Австро-Венгрия — 1954, Западный Берлин, ФРГ) — общественный деятель русской эмиграции, один из руководителей НТС и председатель Комитета помощи русским беженцам.

Биография

Родился в семье железнодорожного служащего в Словении, на территории Австро-Венгрии. С детства интересовался русской культурой. Любовь к России, по его воспоминаниям, сформировалась под впечатлением от рассказов деда. Окончил немецкую гимназию в Горице, после — медицинский факультет Венского университета и литературный —— во Флоренции.

Во время Первой мировой войны, пытаясь пробраться в Россию, добровольно записался в австро-венгерскую армию, требуя отправки на фронт. В июне 1915 г. в Карпатах, в числе многих военнослужащих-славян, с большим риском для жизни перешёл на сторону Русской армии.

В России

После непродолжительного нахождения в русском плену, подал прошение на имя императора Николая II спросьбой отправить его на фронт, после чего отбыл в Сербскую добровольческую дивизию. В бою у Кокарджи был тяжело ранен, попал в госпиталь в Екатеринославе. Там же познакомился со своей будущей женой, работавшей медсестрой. Был награждён сербским орденом Белого орла. В июле 1917 года добился перевода в 8-ю армию генерала Корнилова, участвовал в боях. Летом 1917 г. служил в Корниловском ударном полку. Чешская рота под командованием Трушновича осталась верной генералу Корнилову после неудачи корниловского выступления в августе 1917 г., вплоть до отъезда генерала в Быхов охраняла его от возможного нападения.

Участник Белого движения

В составе ВСЮР во время Гражданской войны командовал пулемётной ротой Корниловского полка. В апреле 1919 г. после перенесенного сыпного тифа, уезжает из Новороссийска в Италию, где подвергается аресту. После освобождения перебирается через Сербию, Болгарию, Константинополь в Россию, в Таганрог, в расположение 3 Корниловского полка. Весной 1920 г. попал в плен к красным, бежал, скитался по югу России.

Жизнь в советской России

Перед поступлением в институт сменил фамилию на девичью фамилию матери — Гостыша, под которой жил до отъезда из СССР. Учился в краснодарском медицинском институте. В 1927-34 гг. работал врачом в станице Приморско-Ахтырская, затем — в Таджикистане.

Эмиграция

В 1934 г. как бывший подданный Австро-Венгрии добился через посольство Польши в СССР выезда с семьёй в Югославию, жил в Белграде. Вступил в НТС, работал врачом. В кон. 1944 г. уехал в Германию, служил пом. нач-ка санитарного отдела ВС КОНР. В мае 1945 г. сумел избежать насильственной репатриации в СССР. Жил в Западной Германии.

Гибель

13 апреля 1954 года Александр Трушнович, на тот момент председатель комитета помощи русским беженцам, был похищен советскими агентами. Как выяснилось позже, он оказал активное сопротивление и на советскую сторону был доставлен уже «без признаков жизни». Факт похищения и убийства Трушновича был признан пресс-бюро Службы внешней разведки только после распада СССР.

В 1992 году его сыну, Ярославу, были возвращены найденные у покойного бумаги, переданы копии медицинского освидетельствования и справки о захоронении. Точное место захоронения А. Р. Трушновича не установлено.

Литература

• Трушнович А. Р. Воспоминания корниловца: 1914—1934 / Сост. Я. А. Трушнович. — Москва—Франкфурт: Посев, 2004. — 336 с., 8 ил. — ISBN 5-85824-153-0.
• Трушнович А.Р. Ценою подвига. Избранное. Посев. 1955 г. с портр. автора

Ссылки

• [beloed.ru/661/ Белое движение Энциклопедический биографический справочник]

Отрывок, характеризующий Трушнович, Александр Рудольфович

– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.