Тршебич

Город Тршебич чеш. Třebíč Флаг Герб Страна ЧехияЧехия Край ВысочинаКрай Высочина Район Тршебич Координаты 49°13′00″ с. ш. 15°52′00″ в. д.49.21667° с. ш. 15.86667° в. д. / 49.21667; 15.86667    Внутреннее деление 17 Староста Павел Яната Первое упоминание 1277 Площадь 57,6 км² Высота центра 405 м Население 36 880 человек (2015) Часовой пояс UTC+1, летом UTC+2 Почтовый индекс 674 01 Автомобильный код J (старые TR) Официальный сайт [www.trebic.cz bic.cz]

Трше́бич (чеш. Třebíč  ˈtr̝̊ɛbiːtʃ) — город на западе Моравии, в юго-восточной части края Высочина Чехии. Находится на реке Йиглава и является вторым по величине городом Высочины после Йиглавы.

На 01.01.2015 насчитывается 36 880 жителей. Зарождение города связывают с основанием бенедиктинского монастыря в 1101, на его месте сейчас располагается замок. Первым письменным упоминанием о городе является грамота аббата Мартина (чеш. listina opata Martina), которую относят к 1277. Тршебич получил право города от маркграфа Карла в 1335, и благодаря тому мог укрепляться с помощью крепостной стены и рва. Во время своего наибольшего подъёма Тршебич был наиважнейшим центром на Моравии после Оломоуца и Брно, владения местного монастыря располагались почти до Опавы. Количество жителей начало увеличиваться после второй мировой войны совместно со строительством домов, а также панельных микрорайонов, служивших в основном в качестве жилья для работников строящейся электростанции в Дукованах. Сегодня Тршебич является важным центром западной Моравии и административным центром района.

Площадь Тршебича 57,6 км², город с 1995 года, делится на 17 частей, из которых 10 расположены в черте городской застройки и 7 в ближайших окрестностях, - Боровина, Будиковице, Горка-Домки, Ейков, Нове-Двори, Нове-Место, Поцоуцов, Подклаштерши, Птачов, Рачеровице, Ржипов, Славице, Соколи, Старечка, Тын, Внитршни Место, Замости. В городе находятся важные памятники, еврейский квартал, включающий старую синагогу и одно из старейших в Европе еврейских кладбищ, и базилика Святого Прокопа в 2003 году были объявлены памятниками ЮНЕСКО. Карлова Площадь в центре города является одной из наибольших площадей Чехии. Примечательны башня высотой 75 м, которая принадлежит церкви Св. Мартина, а также многочисленные ренессансные здания.

История

От основания города до 1420 г

На месте будущего города в начале XII столетия располагался Тршебичский лес, упомянутый в Чешской хронике. Более старшего поселения на этом месте не существовало. Единственные археологические находки, которые могут быть старше монастыря, были обнаружены в районе Карловой площади. История Тршебича начинается в 1101 году с заложения бенедиктинского монастыря князьями Ольдржихом Брненским и Литольдом Зноемским, сыновьями Конрада I. Основание монастыря было в первую очередь политическим актом, и в дальнейшем монастырь служил, главное, хозяйственным и экономическим целям. Место заложения находилось на границе Зноймского и Моравского уделов. Через него проходили множественные торговые пути. Мощная монастырская крепость взяла под свою эгиду развитие коммуникационных путей между средней и южной Моравией, южной и средней Богемией. Возле монастыря стали появляться торговые поселения, которые переросли в XIII столетии в город Тршебич. Предпосылкой к их созданию было развитие ремесла в этой области. Одним из таких поселений был район Подклаштерши, который сейчас является частью современного Тршебича, расположенный на левом берегу Йиглавы. Он привлекал не только купцов и евреев, но и многочисленных ремесленников. Его быстрый рост ограничивали река и скалы, что послужило дальнейшему увяданию этого торгового места, которое было вынуждено переместиться на правый берег. В Подклаштерши остались только евреи, где и возник один из древнейших еврейских поселений в Моравии (см. Еврейский квартал в Тршебиче). Тршебич был заложен на правом берегу Йиглавы. Место было неудачным, так как затоплялось, но многочисленные ремесленники города нуждались в проточной воде. Первое письменное упоминание о городе Тршебич содержится в грамоте аббата Мартина 1277 г. Из неё же следует, что большинство жителей города того времени было чешской национальности. Тршебич являлся собственностью монастыря, а тот в свою очередь являлся собственностью короля. По законом того времени невозможно было построить город без согласия короля, но никаких письменных документов о том не сохранилось.. В 1312 и 1315 годах город посетил Иоганн Люксембургский и защитил город от агрессии Йимрама из Босковиц, владельца замка Садек (на тот момент имевший название Унгерсберг), захватив замок и казнив 18 разбойников.

Важный исторический момент - получение прав города от маркграфа Карла в 1335. Благодаря чему стали возможны укрепления с помощью крепостной стены и рва. Кроме системы трех ворот, Венских на юге, Брненских на востоке и Йиглавских на западе, была произведена достройка каменных стен, частью городской фортификации стала башня Святого Мартина.

1420-1556 гг

Во время гуситских войн с 1421 по 1426 город и монастырь были заняты гуситами. Во время войны между Венгерским королём Матьяшем Корвином и чешским королём Йиржи из Подебрад город сильно пострадал. 12 мая 1468 г. Тршебич был осaжден венграми во главе с Матьяшем Корвином, в течение двух дней город был захвачен, разграблен и сожжен. По свидетельствам хроники Элиаша Стршелки женщины и дети были отправлены Матьяшем с воинским сопровождением в Вельке-Мезиржичи, где они нашли убежище. Обороняющее город войско пана Викторина, сына Йиржи из Подебрад укрылось в монастыре, уничтожив мост через реку. Обозы с едой при этом остались на берегу или свалились в реку. Запасы продовольствия монастыря иссякли и в ночь с 5 на 6 июня войска Викторина из Подебрад, разделенные на три отряда, попробовали прорвать осаду, чтобы соединиться с войском пана Йиндржиха из Подебрад, брата Викторина. Двум из отрядов это удалось, третий отряд 15 июня сдался венграм. Фактически город был уничтожен. Только через семь лет пустующий город начал своё восстановление.

Тршебич получил Зденек Конопиштьский из Штернберка за поддержку Матьяша в войне за корону, а также как компенсацию за утраченные земли в Богемии. Восстанавливать город и монастырь новый владелец не спешил по причине долгов монастыря, а также надежды вернуть свои земли в Богемии. Инициаторами восстановления стали жители города. После смерти Зденека Матьяш дистанцировался от его сыновей и потребовал вернуть монастырь аббату. Не ясно, что именно происходило дальше. Из земских досок известно, что сын Зденека Ярослав до 1481 был в Тршебиче, а далее монастырь со своим имуществом переходил из рук в руки различных дворян в течении нескольких лет. 15 декабря 1490 владельцем стал Вильем из Пернштейна с условием, что выплатит все долги монастыря. В 1491 г Вильем выплатил невероятную по тем временам сумму в 15 500 венгерских золотых, обозначив в условиях сделки, что если король, маркграф или бенедиктинцы захотят вернуть монастырь, они обязаны компенсировать эту сумму. Вильем занимался экономическим развитием города и егo окрестностей, провёл необходимые ремонтные работы в монастыре, в ходе которых был вынужден снести практически развалившуюся башню.. После смерти Вильема город и окрестности наследовал его сын Ян IV из Пернштейна, который продал владение городом Яну Йетржиху, с условием, что если у него не будет наследников, то город вернется Пернштейнам, что и произошло в 1546 году. Ян Йетржих выгнал евреев из города. А по возвращении города во владения Яна IV из Пернштейна, тот продолжил данную политику, устраняя тем самым евреев в торговой конкуренции. После смерти Яна IV из Пернштейна в 1548 году его наследником стал его сын Вратислав, который Тршебич и сопутствующие владения продал.

1556-1618 гг

Буриан Осовский из Доубравице купил Тршебичский монастырь с мельницей, городом Тршебич с его пригородом и многочисленными деревнями. В земских досках сделка указана в 1558 году. Осовские оставались владельцами до 1613 года. Для того, чтобы купить Тршебич Буриам Осовский продал значительную часть своих владений. Буриам Осовский развивал разведение рыб и пивоварение. После его смерти в 1568 году его наследником стал Смил, его сын. Тршебич был в тяжелой финансовой ситуации, имел многочисленные долги. Частично разрешить ситуацию Смилу помогли два его удачных брака, в 1572 с Богункой из Жеротина и в 1589 с Катержиной Вальдштейн. Смил вёл многочисленную хозяйственную и экономическую документацию. Из нее следовало, что росло число домов в городе. В 1556 году он насчитывал 372 дома и примерно 2400-2800 жителей, в 1573 - 376 домов с 2700-3100. Увеличивались доходы города. На востоке от Тршебича во Владиславе возделывались виноградники, но, по воспоминаниям современников, вино было кислым и невкусным. В городе появилась бумажная фабрика, тршебическая бумага считалaсь очень качественной. Смил также пробовал вводить систему пожарной безопасности в городе: были приготовлены в отведенных местах лестницы и ведра для тушения огня, проверялась безопасность печных труб, запрещалось иметь в домах избыточную солому и дрова. Но все эти меры безопасности не спасли город от одного из самый больших пожаров в 1599 г. Было уничтожено 113 домов. В конце XVI века и начале XVII в городе начинает расти число иностранцев: немцев, словаков и итальянцев. Самым знаменитым итальянцем был Франтишек Калигардо, венецианский купец, которому принадлежал Малованый дом. В период правления Осовских имели свободу все евангелические церкви. Поддерживалось развитие чтения литургии на чешском языке. При Осовских тршебичский монастырь окончательно был перестроен в родовой замок, все постройки бывшего монастыря служили хозяйственным целям, в том числе и Базилика Святого Прокопа была превращена в пивовар. Город тоже перестраивался, многие дома на Карловой площади приобрели ренессансные черты, самые яркие из них - Малованый дом и Черный дом, украшенные сграффито. Костёл Святой Троицы на новом кладбище также был перестроен в стиль ренессанса. Башня Святого Мартина продолжала являться самым высоким зданием в городе.

1618-1648 гг. Тридцатилетняя война.

После смерти Смила Осовского Тршебические владения унаследовала его жена Катержина Владштейн, в 1614 г. подтвердившая в городе аугсбургское исповедание. 22 июня 1614 г она вышла замуж за Карела Старшего из Жеротина, моравского земского гетмана. При этом Катержина самостоятельно управляла Тршебическими владениями. В 1618 году произошла вторая Пражская дефенестрация, с которой началось Восстание чешских сословий. Карел Старший из Жеротина не поддерживал востание против легитимной власти. 23 ноября 1618 в Тршебич приехали Йиржи Ерасмус Тшернембл и Ладислав Велен из Жеротина, как представители от мятежной стороны, но Карел отказался участвовать в восстании, тем самым подвергнув себя рискам утраты политического и личнего влияния. В Моравии уже были повстанческие настроения и Карел оказался в изоляции. В конце концов он был вынужден пререместился в Росицкий замок. Поражение под Белой горой первое время никак не касалось Тршебича, не смотря на то, что по-большей части некатолическое его население симпотизировало побеждённому королю. Родственница Катержины, Элишка Жератинска из Валдштейна писала ей через неделю после битвы о жестоких и вероломных действиях победивший армии в окрестностях Праги.

9 декабря 1620 Карел Старший из Жеротина получил от Фердинанда II охранную грамоту на свои владения и Тршебич. Благодаря этой грамоте в декабре 1620 г Тршебичу удалось избежать погромов, происходящих в Моравии, возглавляемых Карлом фон Бюкуа. Армия оставила в Тршебиче охрану, которая учиняла разбои в окрестных деревнях, запрещала мещанам покидать крепостные стены, уничтожала некатолические службы. При этом, в сравнении с другими городами, Тршебич оставался оазисом спокойствия. 1622 и 1623 годы были одними из наихудших для Тршебича. В начале 1622 г в Тршебич переселился полк генерала Бальтазара Маррадаса, численность 500 человек, создав значительную финансовую нагрузку на город. Полк оставался в Тршебиче до октября 1622 г. В декабре 1623 года Требич был вынужден принять два цилезких полка, для обороны против Габора Бетлена. Содержание трёхтысячного войска в течении тридцати дней обошлось городу больше, чем 90 000 златых. Две компании генерала Йана Мероде зимовали в Тршевиче с 1622 по 1623 и продолжили там оставаться до июня 1623 г. Расходы на содержание армии снова легло на город, который в конце концов был вынужден обратится с просьбой о займе к Катержине из Валдштейна.

10 мая 1628 г вышел новый устав для Моравии, который провозглашал передачу прав на трон Габсбургам, уравнивал немецкий язык с чешским, а католицизм был объявлен единственной религией. В связис этим 27 сентября 1629 года Карел с женой покинули Тршебич. Супруги остановились в Вратиславе и имели разрешение императора возвращаться в Моравию,сообщая предварительно своё намерение чиновникам. Весной 1628 года Катержина уступила права на Тршебич своему брату Адаму из Валдштейна. В договоре было обозначено, что если Катержина сможет вернуться на постоянное местожительство в Моравию, она возвращает право на владение Тршебичем, также ей новый владелец ежемесячно обязан выплачивать 6000 моравских златых. Адам из Валдштайна передал это право свою сыну Рудольфу, который крайне неохотно выполнял финансовые обязательства перед Катержиной. После смерти Карела 9 октября 1636 года и его супруги на два года позже, их тела были перевезены в Тршебич, где были похоронены без церемонии. По завещанию Катержины, датированного 6 февраля 1637, Тршебич должен был оставаться во владении Рудольфа, с последующей передачей по наследству по мужской линии. В 1628-1629 годах эмигрировали многие другие жители Тршебича, в основном до Венгрии и Польши, их точное число неизвестно. В конце войны Тршебич неоднократно был вынужден содержать различные воинские отряды, в том числе шведские отряды в Йиглаве.

Геральдика

Герб города представляет собой красный щит с белым горизонтальным полем, на котором расположены три черных капюшона бенедиктинских монахов. Нижняя и верхняя части красные, ранее были декорированы серебряными арабесками.  Три капюшона символизируют три части Тршебича: Тршебичское аббатство, и пробства Комарова и Мержина. Флаг города с аналогичной символикой утверждён 15 июля 1993 г.

География

Климат

Климат Тршебича - умеренно-континентальный. Ежегодно выпадает около 560 мм осадков (на вегетационный период приходится около 350-400 мм, на зимний сезон около 200-250 мм). Среднегодовая температура составляет 7,5 ° С, в июле 18,5 °C и -3,4 ° С в январе.

Климат Тршебича
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.
Абсолютный максимум, °C	14	15	20	27	30	35	35	36	29	25	18	12
Средний максимум, °C	0	3	7	14	19	22	24	24	18	12	6,0	1
Средний минимум, °C	−5	−4	0,0	4	9	12	13	13	9	5	1	−4
Абсолютный минимум, °C	−21	−19	−16	−7	−1	0	6	6	0	−6	−11	−20
Источник: [www.msn.com/ru-ru/weather/today/T%C5%99eb%C3%AD%C4%8D,Vyso%C4%8Dina,Czech-Republic/we-city-49.219,15.872?iso=CZ&form=PRWLAS&q=T%C5%99eb%C3%AD%C4%8D%2C%20Czech%20Republic www.msn.com]

Административное деление

Тршебич имеет площадь 56 км² и разделён на 10 кадастровых районов и 17 частей, 10 из которых составляют городские районы, а остальные 7 находятся в непосредственной близости. Наибольший район Славице, наименьший Замости. Наибольшие число жителей проживает в районе Нове-Двори, а наименьшее в Ржипове.

Боровина (526 домов, 5 864 жителей) одна из достаточно новых частей Тршебича. Её возникновение связано с фирмой производящей обувь, принадлежащей Карлу Будишовски. Для этой цели были построены многочисленные дома для рабочих. Для нужд этой компании был построена в этой части города довольно большая станция по разливу мазута для обслуживания котельной. В дальнейшем фирма перешла Томашу Батя.

Будиковице  (61 дом, 199 жителей) - деревня, являющаяся частью Тршебича. Первое письменное упоминание о деревне датируется 1556, когда жил в деревне 16 землевладельцев и один арендатор либо владелец двора.

Горка-Домки  (1 158 домов, 7 788 жителей). В этой части располагаются в основном жилые дома, но есть также пара бывших предприятий и одно действующее. Здесь производятся автобусы компании TEDOM. На 2001 год в районе проживало 7788 жителей.

Ейков (91 дом, 270 жителей). В старину район являлся пригородом Тршебича. Здесь находится ряд государственных учреждений и промышленных объектов. Значительная часть современного индустриального района находится в южной части, также недалеко расположены - зимний стадион Horácká Slavia и футбольное поле HFK Тршебич. В Ейкове расположена больница Тршебича, а также несколько школ и среднее учебное заведение.

Нове-Двори (987 домов, 16 657 жителей). Это один из самых крупных и густонаселённых районов Тршебича. В основном здесь располагаются жилые дома. Панельные дома были построены в 70-х годах из-за АЭС Дукованы. Нове-Двори существовали уже в средних веках.

Нове-Место (161 дом, 1056 жителей). Район возник в XV веке. Его большая часть не застроена, её составляют лес и поля. Нове-Место возникло, возможно, после восстановления города в конце XV века. Частью города стало в середине XVI столетия.

Поцоуцов (59 домов, 183 жителей). Деревня расположенная в 1,5 км от цента города. Поцоуцов принадлежит к старейшему хозяйству Тршебичского монастыря, первое письменное упоминание о нём относится к 1101 г. Частью города Тршебич деревня стала в 1980 г.

Подклаштерши (1 009 домов, 3 899 жителей).  В этой части города находится Базилика Святого Прокопа, памятник ЮНЕСКО, а также музей Высочины. Подклаштерши самая старая часть города. Первоначально была самостоятельным поселением, частью Тршебича стала в начале XX столетия. Раньше в этой части находился спиртовой завод. Располагаются здесь также собачий приют и конюшня.

Птачов (66 домов, 212 жителей). В этой часто города находится только один частный жилой дом, остальные здания - фермерские. Птачов и его окрестности относятся к природному парку Тршебичско. Здесь находится также природный памятник Птачовский холмик. В окрестностях создано несколько прудов. У Птачова были найдены кости доисторических животных: мамонта, северного оленя, дикого степного коня и тура. Птачов стал частью Тршебича 1 января 1980.

Рачеровице (49 домов, 155 жителей). Деревня, расположенная в 6 км севернее Тршебича. Ржипов (22 дома, 68 жителей). Принадлежал Тршебичскому монастырю от его основания. Поселение стало частью Тршебича в 1960 г.

Славице (80 домов, 246 жителей). Первое письменное упоминание o Славице относится к 1303 г., когда в грамоте госпожи из Ходиц упомянуты свидетели Детлин и Кунрат, братья из Славице. В 1371 г. деревня была маркграфом Яном Йидршихем присоединена к замку Рукштейну.

Соколи  (44 дома, 88 жителей). Деревня, расположенная в 4 км от центра города, являющаяся частью Тршебича. Когда-то в этом районе пробовали добывать серебро. Существует легенда, что в Виршей скале (300 метров на юго-восток от центра района) располагается выход из тайного прохода из Тршебичского монастыря. По некоторым мнениям, речь скорее всего идёт о старой штольне.

Старечка (202 дома, 539 жителей). Одна из старейших частей города. Скорее всего она упоминается в списке монашеской собственности в 1104, как Старици. Где-то около 1220 г. здесь возникло торговое поселение, которое по сути переместилось из района Подклаштери, который был ограничен скалами и рекой Йиглавой, что мешало его дальнейшему развитию. Его создание предшествует созданию самого города Тршебича. Интересный спор возник в XVII веке с дворянами Тршебича, в связи с запретом на варку пива в пригороде. Жители Старечки так аргументировали по этому вопросу, "что пригород Старечка, как говорит само название, старше чем сам город Тршебич, и имел даже собственные привелегии, четыре дома на варение и несколько домов производства солода. Из-за злого военного времени была та привелегия вероломно захвачена мэром Форманкем, который тогда в Старечке жил, и перенесена в Тршебич и обратно уже не вернулась". Торговая площадь Старечки была также предшественницей города Тршебич, который возник позже немного к восточнее. На южной части этого старинного бывшего рынка в 80-х годах была построена автостанция.

Тин (203 домов, 1 171 жителей). С 1960 г. является частью города Тршебич. С момента своего присоединения район Tин существенно вырос и потерял свою первоначальный облик, характерный для деревни. Тин возник как торговое поселение на старом торговом пути, ведущем к Пршибиславице, сегодня это улица Здиславина. Поселение с момента основания Тршебичского монастыря было его собственностью.

Внитршни Место  (53 домов, 210 жителей) - центр города.  Одна из старейших частей города, её центром является Карлова площадь, в просторечии - рынок. В этой части находятся многочисленные мещанские дома, в том числе Малованый и Черный дома, ратуша, статуя Кирилла и Мефодия.

Замости (124 домов, 416 жителей). Наименьшая часть Тршебича, также относится к старейшим частям Тршебича. Еврейский квартал почти полностью находится в этой части. Первое упоминание o районе относится к 1410 году. До присоединения к Тршебичу в 1931 г. район функционировал как самостоятельное поселение (подробнее см. Еврейский квартал в Тршебиче). В 1990 году Замости объявлено памятником. В 2001 году несколько объектов объявлено культурными памятниками. В 2003 еврейский квартал включен в список памятников ЮНЕСКО.

Достопримечательности

В Тршебиче находится много исторических и культурных памятников. В числе основных достопримечательностей — еврейский квартал и базилика Святого Прокопа, объявленные в 2003 году объектами культурного наследия ЮНЕСКО.

Еврейский квартал

Еврейский квартал в Тршебиче — памятник мирового наследия ЮНЕСКО. Один из наиболее сохранившихся еврейских кварталов в Европе. Тршебичский еврейский квартал единственный еврейский памятник, кроме Израиля, объявленный памятником ЮНЕСКО. Квартал является ценным в целом, особенно оригинальной исторической планировкой.

Еврейское кладбище

Еврейское кладбище в Тршебиче — национальный памятник культуры Чехии. Кладбище было основано во второй половине XV столетия. Примерно до 1468 года евреи хоронили прямо под стенами монастыря. На кладбище можно найти примерно 2600 надгробий, старейшее датировано 1631 г. Всего на нём было похоронено около 11 000 людей. В 1888 году кладбище пострадало от наводнения и после расширялось в южном направлении (новая часть кладбища). В этой части кладбища находится памятник жертвам Первой мировой войны (установлен в 1922 г, 20 жертв) и Второй мировой войны (установлен 1957 года, 290 жертв).

Базилика Святого Прокопа

Базилика Святого Прокопа (чеш. Bazilika svatého Prokopa) — католическая церковь в романско-готическом стиле, расположенная в чешском городе Тршебич. Построена на месте часовни Девы Марии бенедиктинского монастыря между 1240 и 1260 годами. В составе объекта

«Монастырь с костёлом Святого Прокопа в Тршебиче» в 2002 году признана национальным памятником культуры Чехии, а в 2003 году Базилика Святого Прокопа в Тршебиче вместе с еврейским кварталом была внесёна в Список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Центр города

Через реку от еврейского квартала находится Карлова площадь, которая является центром города. Площадь по размеру составляет 22 000 м² и была заложена, как торговая, поэтому в народе её часто называют рынок. Карлова площадь только на несколько квадратных метров меньше, чем Вацлавская площадь в Праге, так что в прошлом город мог ровняться по размерам с королевскими городами. В начале XIX века площадь ещё имела элементы ренессанса и барокко, но они были уничтожены в результате пожара в 1822 году. В настоящее время на Карловой площади проходят рынки, ярмарки, культурные мероприятия, народные фестивали и праздники.

На Карловой площади находится ратуша. На юго-западном углу стоит Малеваный дом (чеш. Malovaný dům) — ренессансное здание, украшенное сграффито, в котором располагается информационный центр и галерея. Аналогичные сграффито имеет Чёрный дом (чеш. Černý dům), — другой памятник ренессанса. В 1885 году на площади был установлен памятник Кириллу и Мефодию, в прошлом на этом месте наказывались преступники, обезглавливанием или позорным столбом. В народном доме на Карловой площади находится постоянная экспозиция Франтишка Мертла (чеш. František Mertl), художника и скульптора, родившегося в Тршебиче.

Городская башня и костел Святого Мартина Турского

Башня имеет высоту 75 м и часы диаметром 5,5 м. Была построена в 1335 г, когда Тршебич получил статус города. Первоначально была сторожевой башней в охраной системе города. В 1468 г купол башни был уничтожен пожаром во время вторжения венгерский войск. В 1577 и 1822 годах башня повторно страдала от пожаров, была уничтожена кровля. Современная крыша сохранилась с 1862 г. Последний ремонт башни происходил в два этапа в 1996 г. В 1716 г башня стала принадлежать костелу Св. Мартина. Костел Св. Мартина — римско-католический костел, был заложен в XIII столетии аббатом Мартином.

Другие религиозные памятники

• Капелла Святых Петра и Павла (район Ейков)
• Монастырь капуцинов (район Ейков)
• Костёл Преображения Господня (район Ейков)
• Православный храм Святых Вацлава и Людмилы (район Горка-Домки)
• Костёл евангелистов (район Горка-Домки)
• Костёл Святейшей Троицы (район Горка-Домки)
• Костёл Святого Яна Непомуцкого (район Славице)

Ветряная мельница

Ветряная мельница голландского типа в Тршебиче служила нуждам кожевников. Здание мельницы в несколько этажей, построенное из камня и кирпича, изначально было деревянным. Она была закончена в 1836 г. Мельница никогда не молола муку. Одно время служила складом. В 1977 была реконструирована и закрыта.

Здание сберкассы (Фуксова сберкасса)

Здание в функционалистском стиле, построенное по проекту архитекторов Богуслава Фукса и Йидржиха Кумпошта в 1933, находится на северо-западном углу Карловой площади. Изначально здание было трёхэтажным, четвертый этаж был пристроен во второй половине XX века.

Литература

Antonín Bartušek. Umělecké památky Třebíče / Zdena Zábranská;. — Brno: Blok, 1969. — 176 с.

Rudolf Fišer, Eva Nováčková, Jiří Uhliíř. Třebíč Dějiny města I / Karel Blažek;. — Brno: Blok, 1978. — Т. 1. — 208 с.

Jan Janák. Třebíč Dějiny města II / Karel Blažek. — Brno: Blok, 1981. — 224 с.

Коллектив авторов. Třebíč město a okres. — 132 с.

Ссылки

• [www.trebic.cz/e_index.asp Официальный сайт города Тршебич]
• [www.visittrebic.eu Tуристический портал о Тршебиче]
• [www.trebic-mesto.cz/ Неофициальный сайт города Тршебич] 
• [www.zamek-trebic.cz/ Сайт музея Высочины в Тршебиче] 
• [www.kviztrebic.cz/ Городской культурный центр] 

Отрывок, характеризующий Тршебич

– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.