Трюм

Трюм (от нидерл. 't ruim < het ruim — «помещение») — пространство в корпусе судна между днищем (или вторым дном) и вышележащей палубой (или платформой).

Трюм используется для размещения грузов (на грузовых судах), запасов, балласта, а также судовых механизмов. В зависимости от типа судна и его размера число трюмов и их назначение может изменяться. Длина трюма на пассажирских судах определяется условиями непотопляемости. На грузовом судне трюм разделён поперечными переборками на несколько отсеков, число которых зависит от длины судна. Трюм судна-рефрижератора оборудуется теплоизоляцией и холодильной установкой, а крышка трюма делается сравнительно небольшой — чтобы уменьшить тепловые потери. На военных кораблях трюм разделен водонепроницаемыми перегородками и заполняется снарядами и запасами. Загрузка и разгрузка трюмов происходит обычно через грузовые люки.

Нумерация грузовых трюмов производится от носа к корме. Помещения внутри судна, расположенные выше трюма, называются твиндеками.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Трюм

Отрывок, характеризующий Трюм

– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.