Трёхсторонняя комиссия
Поделись знанием:
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Трёхсторонняя комиссия (англ. Trilateral Commission) — международная организация, состоящая из представителей Северной Америки, Западной Европы и Азии (в лице Японии и Южной Кореи), официальная цель которой — обсуждение и поиск решений мировых проблем.
Содержание
История создания
Выступая в начале 1972 года на международных финансовых форумах Чейз Манхэттэн (англ. Chase Manhattan) в Лондоне, Брюсселе, Монреале и Париже, Дэвид Рокфеллер, возглавлявший в то время влиятельный частный «Совет по международным отношениям», предложил создать Международную комиссию по вопросам мира и процветания, которая позже получила название Трехсторонняя комиссия. В 1972 году на заседании Бильдербергского клуба эта идея получила широкую поддержку, но в других местах к ней отнеслись относительно прохладно. Согласно Рокфеллеру организация могла бы «оказывать помощь правительствам стран-участниц (США, Европы и Японии), предоставляя им взвешенные суждения».
Трёхсторонняя комиссия была организована в июле 1973 года. Членами комиссии стали:[1]
- Дэвид Рокфеллер — президент комиссии
- Збигнев Бжезинский (профессор Колумбийского университета, специалист по международным делам и советник Рокфеллера) — исполнительный директор комиссии[1]
- C. Fred Bergsten (помощник по международным экономическим делам Генри Киссинджера в Совете национальной безопасности США)
- Роберт Р. Боуи (представитель Ассоциации внешней политики, директор Гарвардского центра по международным делам)
- McGeorge Bundy (советник президента США по национальной безопасности. Президент Фонда Форда.)
- Karl Carstens (председатель парламентской группы ХДС/ХСС в бундестаге)
- Guido Colonna di Paliano (европейский комиссар по вопросам промышленности и бывший заместитель генерального секретаря НАТО)
- Francois Duchene (главный помощник и биограф Жанна Моне, отца-основателя современного Евросоюза)
- Rene Folk
- Джордж С. Франклин (североамериканский секретарь трехсторонней комиссии)
- Макс Констамм (Центр европейской политики)
- Bayless Manning (первый президент Совета по международным отношениям (CFR)
- Kiichi Miyazawa (Министр промышленности и внешней торговли Японии и далее Министр иностранных дел Японии)
- Kinhide Mushakoji (вице-ректор регионального и глобального отдела исследований университета ООН, основатель и директор софийского Института международных отношений в Токио)
- Saburo Okita (президент Японского центра экономических исследований, впоследствии Министр иностранных дел Японии)
- Генри Д. Оуэн (директор внешнеполитических исследований Института Брукингса)
- Tadashi Yamamoto (основатель и бессменный президент японского центра Международных обменов (JCIE), ключевая деятельность которого - развитие двусторонних отношений и обмена между неправительственными организациями, в особенности между Японии и США; в трехсторонней комиссии отвечал за Группу Азиатско-Тихоокеанского региона)
Также в комиссии участвовали
- Джерард К. Смит (участник переговоров ОСВ-I)
- Маршалл Хорнблауэр (бывший партнер Wilmer, Cutler & Pickering)
- Уильям Скрэнтон (бывший губернатор Пенсильвании, член команды президента США Джеральда Форда, член Палаты представителей США в ООН )
- Эдвин Райшауэр (профессор Гарвардского университета)
- Алан Гринспен (впоследствии председатель Федеральной резервной системы США)
- Пол Волкер (впоследствии председатель Федеральной резервной системы США)
Всего около 200 человек, из которых 1/3 японцы, 1/3 американцы и 1/3 европейцы.
Финансирование организации обеспечили Дэвид Рокфеллер, фонд Чарльза Ф. Кеттеринга и фонд Форда.
Состав комиссии
По состоянию на декабрь 2010 в составе комиссии было свыше 390 участников[2]. В состав комиссии входят политики, банкиры, директора крупнейших предприятий[3].
Устав Трехсторонней комиссии не позволяет государственным служащим быть её членами[4].
«…некоторые из них были связаны с Трехсторонней комиссией, но затем почти все были её членами в то или иное время.»[5] Этот комментарий был сделан в ходе интервью с советником Белого дома по вопросам внутренней и внешней политики, Хедли Донованом, при президенте США Джимми Картере в связи с вопросом о том, когда он собрал группу специалистов по международной политике после обнаружения советской военной бригады на Кубе в 1979 году[6]. Вначале настроенный против Трехсторонней комиссии, «президент США Рональд Рейган в итоге оценил её важность и пригласил всех членов на прием в Белом Доме в апреле 1984 года», отметил Дэвид Рокфеллер в своих воспоминаниях[7].
Председатели
- Северная Америка: Джозеф С. Най младший, заслуженный профессор и бывший декан Школы государственного управления им. Джона Ф. Кеннеди Гарвардского университета, Кембридж, Массачусетс, бывший председатель Национального совета по разведке и бывший помощник министра обороны США по вопросам международной безопасности.
- Европа: Питер Сазерленд, ирландский бизнесмен и бывший политик, связанный с партией Фине Гэл, бывший Генеральный прокурор Ирландии и Комиссар ЕС в первой Комиссии Делора, бывший генеральный директор Генерального соглашения по тарифам и торговле, предшественника Всемирной торговой организации, председатель BP и Goldman Sachs International.
- Азия: Ётаро Кобаяси, главный корпоративный советник Fuji Xerox Company Ltd, член совета директоров Callaway Golf Company, Nippon Telegraph and Telephone (NTT), Sony Corporation и American Productivity & Quality Center, пожизненный попечитель Keizai Doyukai (японская ассоциация корпоративных руководителей), председатель Института Аспен, Япония.
Заместители председателей
Северная Америка:
- Аллан Готлиб, старший советник, Bennett Jones LLP, Торонто; председатель, Sotheby’s, Канада; бывший посол Канады в США
- Лоренцо Замбрано, председатель совета директоров и главный исполнительный директор Cemex SAB de CV, Монтеррей, Мексика (с 1985); член совета директоров IBM и Citigroup
Европа:
- Эрве де Кармой, председатель совета директоров Almatis, Франкфурт-на-Майне; бывший партнер Rhône Group, Нью-Йорк и Париж; почетный председатель совета директоров Banque Industrielle et Mobilière Privée, Париж, бывший главный исполнительный директор Société Générale de Belgique
- Анджей Олеховский, основатель партии «Гражданская платформа»; бывший председатель совета директоров Bank Handlowy, бывший министр иностранных дел и финансов, Варшава, Польша
Азия:
- Хан Сын Чу, президент Корейского университета, Сеул; бывший министр иностранных дел, Корея; бывший посол Кореи в США
- Сидзюро Огата, бывший заместитель председателя Банка развития Японии; бывший заместитель председателя по международным связям, Банк Японии
Директора
- Северная Америка: Майкл Дж. О’Нил
- Европа: Пол Ревей
- Азия: Тадаси Ямамото
Бывшие председатели
Северная Америка:
- Томас С. Фоли (2001—2008)[8]
- Пол А. Волкер (1991—2001) бывший почетный председатель североамериканского подразделения[9]; председатель консультативного совета экономического восстановления президента;[10] бывший председатель совета управляющих Федеральной резервной системы США с 1979 по 1987 год [www.federalreserve.gov/], председатель Совета попечителей Группы тридцати, бывший председатель совета директоров Wolfensohn & Co., Inc. [www.wolfensohn.com/ Wolfensohn & Co., Inc.], Нью-Йорк; почетный профессор им. Фредерика Х. Шульца по международной экономической политике, Принстонский университет
- Дэвид Рокфеллер (1977—91) основатель Трехсторонней комиссии и почетный председатель североамериканского подразделения, председатель совета директоров Chase Manhattan Bank с 1969 по 1981 год, председатель Совета по международным отношениям с 1970 по 1985 год, в настоящее время почетный председатель; пожизненный член Бильдербергского клуба[11]
- Джерард К. Смит (1973—77)[12]
Европа:
- Отто граф Ламбсдорф (1992—2001) почетный председатель Европейского подразделения[13]
- Жорж Бертоин (1976—92) почетный председатель Европейского подразделения[14]
- Макс Констамм (1973—76)[12]
Азия:
- Киити Миядзава, исполняющий обязанности председателя (1993—97)[15]
- Акио Морита (1992—93)[12]
- Исаму Ямасита (1985—92)[12]
- Такэси Ватанабэ (1973—85)[12]
Бывшие директора
Северная Америка:
- Збигнев Бжезинский (1973—1976), американский советник по национальной безопасности президента США Джимми Картера (1977—1981); советник Центра стратегических и международных исследований [www.csis.org/], Вашингтон, Колумбия; профессор им. Роберта Осгуда по американским иностранным делам школы передовых международных исследований им. Пол Нитце [www.sais-jhu.edu/] Университета Джона Хопкинса; бывший помощник президента по вопросам национальной безопасности совета по планированию политики Государственного департамента (1966—1968)[12][16]
Европа:
Азия:
Исполнительный комитет
Прочее
- Три штаб-квартиры: в Вашингтоне, Париже и Токио.
- ТК никого не финансирует, членами могут являться только частные лица.
- Исполнительный комитет состоит из 26 человек.
- Комиссия ежегодно собирает своих членов на пленарные заседания.
См. также
- Мондиализм
- Бильдербергский клуб
- Богемская роща
- Глобализация
- Новый мировой порядок
- Мировое правительство
Напишите отзыв о статье "Трёхсторонняя комиссия"
Примечания
- ↑ 1 2 www.rockarch.org/collections/rockorgs/trilateral.pdf "David Rockefeller’s consultations culminated with a July 23-24, 1972 meeting at Pocantico Hills, NY attended by..."
- ↑ (англ.) [www.trilateral.org/go.cfm?do=Page.View&pid=6 Membership]: справка с официального сайта.
- ↑ (англ.) [www.trilateral.org/go.cfm?do=Page.View&pid=9 Frequently Asked Questions]: справка с официального сайта.
- ↑ (англ.) [www.europarl.europa.eu/sides/getAllAnswers.do?reference=E-2003-1846&language=EN Answer given by Mr Prodi on behalf of the Commission], 6 August 2003
- ↑ Williams, Emily [www.jimmycarterlibrary.gov/library/exitInt/Donovan.pdf Hedley Donovan Exit Interview] (PDF). The White House: Presidential Papers Staff (August 14, 1980). Проверено 25 ноября 2010. [www.webcitation.org/65oHElz9k Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ (англ.) David D. Newsom. [www.foreignaffairs.org/19870901fabook9578/david-d-newsom/the-soviet-brigade-in-cuba.html The Soviet Brigade in Cuba]. 1987; Time [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,920639-4,00.html The Storm over Cuba], 17 сентября 1979; [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,947489,00.html Time Essay: Coping with the Soviets' Cuban Brigade], 01 октября 1979
- ↑ Rockefeller David. [books.google.com/?id=MrL7IAAACAAJ&dq=Rockefeller,+David,+Memoirs Memoirs]. — Random House, 2002. — P. 418. — ISBN 978-0679405887.
- ↑ [www.trilateral.org/membship/bios/tf.htm Thomas S. Foley]. Проверено 7 февраля 2009. [www.webcitation.org/65oHFBvRO Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ [www.trilateral.org/membship/bios/pv.htm Paul A. Volcker]. Проверено 7 февраля 2009. [www.webcitation.org/65oHFir7v Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ [www.whitehouse.gov/the_press_office/ObamaAnnouncesEconomicAdvisoryBoard/ The White House - Press Office - Obama Announces Economic Advisory Board]. Проверено 7 февраля 2009. [www.webcitation.org/65HCZZaKc Архивировано из первоисточника 7 февраля 2012].
- ↑ [www.trilateral.org/membship/bios/dr.htm David Rockefeller]. Проверено 7 февраля 2009. [www.webcitation.org/65oHGBQQK Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.trilateral.org/memb.htm Trilateral Commission Membership]. Проверено 7 февраля 2009. [www.webcitation.org/65oLrr4KG Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ [www.trilateral.org/membship/bios/ogl.htm Otto Graf Lambsdorff]. Проверено 7 февраля 2009. [www.webcitation.org/65oLquGmP Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ [www.trilateral.org/membship/bios/gb.htm Georges Berthoin]. Проверено 7 февраля 2009. [www.webcitation.org/65oLrOCZT Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ [www.trilateral.org/membship/bios/km.htm Kiichi Miyazawa]. Проверено 7 февраля 2009. [www.webcitation.org/65oLsJpK9 Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ [www.csis.org/component/option,com_csis_experts/task,view/type,34/id,108/ CSIS Trustees and Counselors - Zbigniew Brzezinski - Center for Strategic and International Studies](недоступная ссылка — история). Проверено 7 февраля 2009. [web.archive.org/20060216144359/www.csis.org/component/option,com_csis_experts/task,view/type,34/id,108/ Архивировано из первоисточника 16 февраля 2006].
Ссылки
- [www.trilateral.org/ Официальный сайт] (англ.)
- Trilateral over America: Antony C. Sutton - CPA, 1995 - ISBN 0-944379-32-X (Энтони Саттон. КТО УПРАВЛЯЕТ АМЕРИКОЙ?) [www.velesova-sloboda.org/geo/trilaterals.html](недоступная ссылка)
- [lenta.ru/articles/2013/11/21/trilateral/ В архивах «мирового правительства». «Лента.ру» поговорила с первым исследователем документов Трехсторонней комиссии] // Lenta.ru, 2013-11-21
Отрывок, характеризующий Трёхсторонняя комиссия
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
