Цокос, Дионисиос
| Дионисиос Цокос | |
| греч. Διονύσιος Τσόκος | |
 автопортрет | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Подданство: | |
| Жанр: | |
| Стиль: | |
Дионисиос Цокос (греч. Διονύσιος Τσόκος, Закинф, 1814 — Афины, 1862) — один из первых художников возрождённого греческого государства, представитель семиостровной школы греческой живописи.
Биография
Дионисиос Цокос родился в 1814 году на острове Закинф, но его родители были родом из Эпира. Первые уроки живописи Цокос получил у Николаоса Кантуниса, ветерана освободительной войны 1821—1829 годов. В 1844 году он уехал в Венецию, где учился живописи у Людовико Липпарини. При поощрении Липпарини, Цокос обратился к историческим темам и портрету. В 1845 году он выставил свой «Портрет женщины» на выставке Академии Венеции и был отмечен итальянской прессой.[1]
Цокос вернулся в Афины в 1847году, где продолжил заниматься историческими темами, создав такие известные картины как: Исход из Парги (1849), Клятва этеристов (1849), Убийство Каподистрии (1850)[2] и др. С 1850 по 1860 год Цокос выполнил по заказу множество портретов исторических лиц своей эпохи, а также преподавателей Афинского университета[3].
Цокос, вместе с художником Т.Вризакисом, считается одним из двух самых видных художников первых послереволюционных лет. Хотя эти два художника дают несколько отличный от филэллинов взгляд на Освободительную войну, они по прежнему продолжают смотреть на неё глазами своих учителей, полных чувствами симпатии и восхищения к сражающемуся греческому народу. Если в работах Вризакиса прослеживается филэллинская ориентация окружения баварского короля Людвига с романтическими и идеалистическими картинами, даже в сценах боли и горя, то живопись Цокоса, чья идеология была сформирована в либеральной атмосфере Ионических островов и Венеции, была более реалистической, но всегда в рамках его академического образования[4].
В 1856 году Цокос был назначен профессором живописи в лицей Арсакион (греч. Αρσάκειο). В том же году его работы были отмечены на выставке организованной Школой искусств (впоследствии Афинская школа изящных искусств). Цокос умер в Афинах в 1862 году.
- Работы Дионисиоса Цокоса
- Ioannis Kapodistrias (1776-1831).jpg
- Miaoylis-elaio.jpg
- Tsokos - Thrasivoulos Zaimis.jpg
- Karaiskakis-Tsokos.jpg
- Odysseas-androutsos.jpg
- Athanasios Diakos.JPG
- Serment Tsokos.jpg
Клятва этеристов
- Tsokos - Theoklitos Farmakidis.jpg
Напишите отзыв о статье "Цокос, Дионисиос"
Ссылки
- ↑ [paletaart.wordpress.com/2012/07/09/%CF%84%CF%83%CF%8C%CE%BA%CE%BF%CF%82-%CE%B4%CE%B9%CE%BF%CE%BD%CF%8D%CF%83%CE%B9%CE%BF%CF%82-dionysios-tsokos-1820-1862/ Τσόκος Διονύσιος — Dionysios Tsokos [1820-1862] | paletaart — Χρώμα & Φώς]
- ↑ [www.kapodistrias.info/arthra/393-i-dolofonia-tou-ioanni-kapodistria-kai-o-zografos-dionysios-tsokos Η Δολοφονία του Ιωάννη Καποδίστρια και ο ζωγράφος Διονύσιος Τσόκος]
- ↑ [www.artmag.gr/art-articles/arts/about-art/2503-the-greek-portrait-after-liberation Η Ελληνική Προσωπογραφία μετά την Απελευθέρωση]
- ↑ [www.nationalgallery.gr/site/content.php?sel=698 National gallery]
Отрывок, характеризующий Цокос, Дионисиос
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
