Суля

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Тсуля»)
Перейти к: навигация, поиск
Всемирное наследие ЮНЕСКО
Город
Суля
араб. ثلاء
Страна
Йемен
Координаты
Официальный язык
Часовой пояс

Суля́ (араб. ثلاء‎) — небольшой город в Йемене, расположенный на полпути между городами-братьями Шибам и Каукабан на юге и городом Амран на севере в одноимённой мухафазе Амран. От Суля до каждого из городов чуть более 10 км. Город Суля находится над уровнем моря на высоте около 2763 метров. Столица Санаа находится примерно в 50 км на юго-восток.





История города

Суля вместе с Шибамом и Каукабан были главными населёнными пунктами (столицей) Яфуридов в VII и VIII веках.

Также это были места побегов имамов в XVI веке, во времена первого османского завоевания, используемые как крепость, твердыня (funduk — фундук). Имам Мутаххар бен Шараф ад-Дин умер в 1572 году и был похоронен в Суля.

Описание города

Город расположен на квадратной формы холме к северо-западу от города Сана, в нижней части горной цепи, простирающейся на восток. Сегодняшний старый город, медина, занимает площадь в двадцать гектаров и окружён каменной стеной длиной около 1162 м, 5 до 7 м в высоту и 3 м в ширину, имеет 26 круглых сторожевых башень и 9 ворот. Около 600 каменных домов и все в одном стиле перемешаны с многочисленными мечетями, старейшая из которых построена в XII веке. Декор домов гармонирует и придаёт всему архитектурному ансамблю уникальность[1]. Город считается очень красивым, построенным почти целиком из каменных домов. Некоторые дома имеют пять этажей[2]. Камни для построек закупают в каменных карьерах, находящихся в непосредственной близости. Часто раствор не использовали в качестве связующего элемента. Стены, оконные рамы и двери искусно украшены.

Вот ещё описание города Суля (Thula): «Город, примостившийся у подножья высокой скалы, обнесен стеной с семью воротами. В своё время город был известен как один из важнейших теологических центров Аравии. Тула один из классических древних городов Йемена, органически вписанный в окружающих ландшафт. Город славен своими декоративными круглыми окнами и вымощенными плитами улицами. Дома Тулы построены из больших обтесанных каменных блоков.»[3]

Как и всюду в Йемене, основным источником воды здесь были муссонные дожди. Вода собиралась в нескольких резервуарах, выдолбленных в скалах внутри города. Хорошо сохранился резервуар, расположенный рядом с южными воротами[3].

В городе 25 мечетей. Большая мечеть (Al-Jami’a al-Kabir) имеет изумительный каменный минарет[3].

Над городом возвышается древняя крепость Мутаххар ибн Шараф ад-Дин, построенная турками. Из города в крепость ведет лестница, вырубленная в скале. Подъём занимает около 45 минут[3].

Тула также известна в Йемене своими коврами, особенно ворсистыми килимами, сотканными из местной шерсти с использованием коричневых, серых и белых рисунков[3].

Население

Население города Суля в 2004 году согласно переписи составило 7462 жителя[4].

Климат

Суля расположен на территории с мягким климатом.

Статус Всемирного наследия

Это один из пяти городов Йемена, занесённый в Предварительный лист Всемирного наследия ЮНЕСКО[5]. Датированный периодом государства Химьяр, город хорошо сохранился, словно законсервированный, и включает традиционные дома и мечети[5].

Это место было добавлено в Предварительный лист Всемирного наследия 8 июля 2002 года, в категории Культура[5].

Достопримечательности

  • Городская стена XVII века
  • Мечеть XIV века
  • Крепость Мутаххар ибн Шараф ад-Дин

Напишите отзыв о статье "Суля"

Примечания

  1. [whc.unesco.org/en/tentativelists/1719/ The Historic City of Thula]
  2. [books.google.nl/books?id=83k99U9OzjkC&pg=PA155&dq=thula,+jemen&hl=de&ei=4AGOTb6uBsOx8QP01OmgDw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=2&ved=0CCoQ6AEwAQ#v=onepage&q=thula%2C%20jemen&f=false Gerhard Heck, Manfred Wöbcke, Arabische Halbinsel]
  3. 1 2 3 4 5 [www.geografia.ru/Yemen-info.html ЙЕМЕН. ОБЩИЙ ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ и ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР, ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ. СОСТАВИТЕЛЬ — ВЛАДИМИР АСМАКОВ, командор экспедиции «Географии» в Йемен в ноябре 2008 года.]
  4. Описание города в арабской Википедии
  5. 1 2 3 [whc.unesco.org/en/tentativelists/1719/ The Historic City of Thula — UNESCO World Heritage Centre] Retrieved 2009-03-24.


Отрывок, характеризующий Суля

– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.