Туер

Туер (от фр. toueur) или цепной пароход — особый вид речного судна, буксир, движущийся вдоль уложенной по дну цепи или троса. Туеры появились в первой половине XIX века. С начала XX века их начали вытеснять другие типы судов, и к 30-50 годам туеры практически перестали использоваться.

Применение

Туерная тяга была придумана в качестве замены ручной (бурлацкой) или конной тяги, при которой несамоходное судно передвигалось, вытягиваемое людьми или конными упряжками, движущимися по берегу реки.

В процессе использования выяснилось, что туерная тяга удобна только на реках и каналах, имеющих длинное, прямое русло. На реках с извилистым руслом она значительно уступала конной тяге.

Позднее туеры прежде всего использовались для проводки барж в районах с сильным течением, которые были непреодолимы для буксиров с гребным винтом или гребными колёсами. Также туеры использовались для проводки самоходных судов через участки с сильным течением.

В настоящее время туеров практически не осталось. Они используются в основном в местах с очень сильным течением или там, где следование судов своим ходом запрещено (например, на некоторых каналах).

Перемещение несамоходных судов при помощи туера называют туажем (от фр. touage). Также используются термины туерная тяга, туерно-цепная тяга.

Конструкция

Цепь и трос

Существовало два основных типа туера — туеры, двигавшиеся вдоль цепи, и туеры, двигавшиеся вдоль троса. Общий принцип действия у них был одинаков (судно движется вдоль цепи или троса, перематывая его), но более детальная конструкция этих двух типов туеров различалась.

По принципу туера действуют некоторые паромы.

В начале XX века туерами называли только суда с тросом, суда с цепью называли цепными пароходами.

Особенности конструкции туеров с цепью и тросом:

Туер с цепью

Цепь подхватывается на туере барабаном с горизонтальною осью. Она удерживается на барабане простым трением, и тогда она бывает намотана на него в несколько оборотов, или, как стали делать с начала XX века, цепь лежит только на части окружности барабана, а для усилении трения барабан намагничивается.

Паровая машина, вращая барабан, передвигает пароход по цепи. При этом туер тянет за собой несколько гружёных судов. Цепь поднимается из воды впереди движущегося парохода, а сзади него, сматываясь с барабана, снова погружается. Цепь подводится к барабану по направляющим роликам или каткам, что содействует поворотливости парохода. С этою же целью туеры строятся сравнительно короткими, а именно: длина такого парохода превышает ширину не более 6 — 7 раз.

Туеры большей частью снабжаются также гребными винтами, дающими им возможность в случае надобности передвигаться и самостоятельно, например вниз по течению. Сбрасывание цепи с барабана при расхождении встречных возов (так называется туер с передвигаемыми им судами) и других случайностях, и обратное подхватывание её — достаточно сложная операция. Она значительно облегчается в системе электромагнитного туажа Бове, в которой цепь притягивается к барабану магнетизмом. Пароходы эти могут быть более лёгкой конструкции и в случае надобности вполне играют роль буксирных пароходов. Цепь здесь прилегает к барабану всего на трех четвертях оборота. Барабан составлен из двух стальных дисков, стянутых бронзовыми болтами. Между дисками оставлено кольцевое пространство, в котором помещается электромагнитная катушка. Особый двигатель вращает динамо-машину, мощностью в три лошадиные силы. Ток обходит намотку катушки и намагничивает барабан, вследствие чего цепь крепко примагничивается к барабану. Опыт с цепью весом 9 кг в погонном метре дал силу притяжения в 6000 кг. Механические приспособления отрывают задние звенья цепи, сматывающиеся с барабана. Сбегающая часть цепи валится в ящик, в котором может поместиться около 25 м длины цепи. При приближении парохода к извилине реки цепь впереди натягивается по хорде, и за пароходом в реке могла бы образоваться ненатянутая, лишняя часть цепи, или слабина. Для избежания этого спускающуюся часть цепи с кормы парохода травят, то есть оставляют больший запас её длины в ящике и лишь при движении в извилине спускают постепенно лишние части цепи.

Цепными туерами были суда, работавшие на канале Сен-Кантен.

Туер с тросом (канатом)

Взамен цепи прокладываются также стальные канаты, начальная стоимость которых меньше, но зато эксплуатация обходится дороже. Канат перекидывается через блок, устройство которого должно способствовать образованию достаточного трения между его ободом и канатом. Туеры в узком смысле (канатные) обыкновенно сидят глубже цепных пароходов и менее поворотливы. Притом длину каната не так легко приспособить к форме русла, так как нельзя канат произвольно удлинять или укорачивать, как это можно сделать с цепью, прибавляя и убавляя звенья.

Примером туера, движущегося вдоль троса, является туер «Енисей».

Силовая установка туеров

Первые туеры, появившиеся в 30-х годах XIX века, в качестве двигателя использовали лошадей, по образцу коноводных судов. Вскоре эти живые двигатели были вытеснены самым передовым видом двигателя на тот момент — паровой машиной. В начале XX века на туерах стали использовать двигатели внутреннего сгорания, таким образом туеры стали теплоходами. Туер «Енисей» является дизель-электроходом, то есть его тяговым двигателем является электромотор, получающий энергию от бортового генератора, приводящегося в движения дизельным двигателем.

Так как туеры следуют по чётко обозначенной трактории, их, в отличие от других судов можно было электрифицировать по образцу наземного транспорта (при помощи контактной сети). В 1920-х годах для канала Сен-Кантен во Франции было построено три туера, получавших энергию от контактной сети (см. ниже).

Россия

В России туаж существовал на Шексне, на Верхней Волге (от Твери до Рыбинска) и на Свири. В XIX веке на Волге и Шексне работало 14 туеров-пароходов. Для них по дну реки была проложена цепь длиною в 395 км (370 вёрст), от Рыбинска до Твери. Интересно, что именно эта цепь была самой дорогой частью туерного хозяйства: в 1869 году стоимость цепи была оценена в 1 миллион рублей, в то время как суммарная стоимость 14 туеров и остального оборудования была оценена в 700 тыс. рублей.

Туеры использовались и на других водных путях России.

По произведенной в 1884 году первой общей переписи всех судов, плавающих на реках Европейской России, числилось 26 туерных пароходов, со средним числом номинальных сил 43, в 1890 году их было 26, а в 1895 году и по последней переписи 1900 года — 23 (из них 14 на Шексне, 7 на Волге и 2 на Свири), со средним числом номинальных сил 41.

Постепенный рост мощности судов с гребным винтом, а также создание на Волге водохранилищ сделало туеры ненужными. В настоящее время в составе речного флота России имеется всего один туер — дизель-электрический туер-буксир «Енисей». В течение уже сорока лет он трудится на Казачинском пороге одноимённой реки, проводя через пороги грузовые и пассажирские суда.

Источники к разделу:

• [museum.nnov.ru/river/zal1.htm Музей речного флота]
• [www.cultinfo.ru/fulltext/1/001/007/111/111882.htm Словарь Брокгауза-Ефрона]

Франция

Во Франции, на одном из участков канала Сен-Кантен, туеры использовались вплоть до недавнего времени. Туеры использовались для проводки судов по участку длиной в двадцать километров в Вендуля (Vendhuile), на пол-пути между Сен-Кантеном и Камбре. В состав этого участка канала входят два тоннеля: Большой тоннель Риквеваля (Grand souterrain de Riqueval, длина 5,5 км, самый длинный судоходный тоннель Франции, также известен как тоннель Вендвиля, Vebdhuile) и тоннель Лесдэ (Lesdins, 1,1 км). Так как использование двигателей внутреннего сгорания в тоннелях запрещено, туер являлся электроходом и приводится в движение электрическим двигателем, который получает электричество от натянутой над фарватером двухпроводной контактной сети, отдалённо напоминающей троллейбусную. Напряжение составляло 600 вольт, ток был постоянным.

Туер брал на буксир караван из десяти-сорока пенишей, в зависимости от интенсивности движения (пениш — распространённый во Франции, Бельгии и Нидерландах тип речного грузового судна с максимальной длиной в сорок метров). По традиции капитан первого судна каравана давал экипажу туера «на чай» три бутылки вина.

Туер с караваном преодолевал двадцать километров за десять часов. Каждый день по каналу проходило два каравана в одном направлении (утренний и ночной).

Первоначально на канале работало три туера, построенных в 1918—1924 годах. К восьмидесятым годам один из них был выведен из эксплуатации и превращён в музей.

Каждый туер был 25 метров в длину, 5 в ширину, и имел осадку в 1 метр. Водоизмещение каждого туера составляло 90 тонн.

Эксплуатация туеров на канале Сен-Кантен была прекращена в конце 2005 года в связи с модернизацией канала.

Ранее туеры использовались также и на других реках и каналах Франции.

Источники к разделу:

• [www.spitsen.be/toueur.htm Информация о туере на сайте о пенишах] (нид.)
• Harry de Groot / Jan Biezenaar. Rijn- en binnenvaart in beeld, Nederland-België-Frankrijk 1935-'65. Uitgeverrij De Alk bv, Alkmaar, Nederalnd ISBN 90-6013-954-2
• [scaramouche.free.fr/aujourdhui/Reportage/TouageRiqueval.htm Туаж в Риквевале]

Другие страны

По данным словаря Брокгауза-Ефрона, в Западной Европе туаж применялся преимущественно на верхних участках некоторых рек: Сены, Майна, Эльбы и других.

На Дунае туаж не смог долго держаться. В 1880-х годах австрийское Дунайское пароходное общество содержало 10 туеров, которые обслуживали участки от Вены вверх до Ибса и вниз до Братиславы. В 1890 году на этом последнем участке использование туеров было прекращено, цепь была снята и перевезена в Баварию, где она в 1891 году была уложена на участке от Регенсбурга до Винцера, длиной 114 км, а в 1893 году была продолжена до Оттаха на 5 км.

Но вслед за тем в Австрии прекратилось использование туеров и на участке от Иббса до Вены. В Баварии цепные пароходы конкурировали несколько лет успешно с буксирными пароходами, но затем, по мере износа цепи, ремонт её вызывал большие расходы. Рейсы туеров постепенно сокращались, и в 1901 году вынута была цепь на последнем участке от Регенсбурга до Гохкирхен.

Туеры в литературе

Туеры «Енисей» и его предшественник, туер «Ангара», упоминается в сборнике рассказов Виктора Астафьева «Царь-рыба» (рассказ «Туруханская лилия»)

Пароходик с лебедкою под названием «Ангара» был туер. Он пережил целую эпоху и остался единственным в мире. Трудились когда-то туеры на Миссисипи, на Замбези и на других великих реках — помогали судам проходить пороги, точнее, перетаскивали их через стремнины, дрожащих, повизгивающих, словно собачонок на поводке. Туер, что кот ученый, прикован цепью к порогу. Один конец цепи закреплен выше порога, другой ниже, под водой. И весь путь туера в две версты, сверху вниз, снизу вверх. Однообразная, утомительная работа требовала, однако, постоянного мужества, терпения […] Сделав работу, туер отцепит от себя суденышко, пустит его своим ходом на вольные просторы, в которых самому никогда бывать не доводилось, и пикнет прощально, родительски снисходительно.

Ныне в порогах трудится другой туер — «Енисей» — детище Красноярского судоремонтного завода. Он заменил старушку «Ангару».

См. также

• Водоход Ивана Кулибина
• Коноводное судно
• Кабестан (тип судна)

Источники

• Тяга судов // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [projetbabel.org/fluvial/toueur.htm Le dictionnaire des rivières et canaux de France]
• [www.picaro.fr Peniche Picaro et transport fluvial en france]
• [www.youtube.com/watch?v=hy1ojq3gC8A Yuotube Souterain de Riqueval]

Ссылки

• [www.e-river.ru/gallery/ships/tuer/ Фотогалерея туера "Енисей" на сайте Енисейского пароходства]
• [www.e-kniga.ru/Astafiev/king_fis15.html Виктор Астафьев, рассказ «Туруханская лилия»]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Туер

Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.