Туамотуанцы

Туамотуанцы (туамоту, пуамоту) — один из полинезийских народов, наиболее близкий по языку и культуре таитянам.

Населяют архипелаг Туамоту, расположенный в непосредственной близости от островов Общества, состоящий только из одних коралловых атоллов. Численность — 6 тыс. человек. Язык — туамотуанский, полинезийской группы австронезийской семьи языков.

Происхождение

По наиболее последней версии полинезийцы в целом прибыли из Индии, Южного Китая или Индонезии. Вероятно, они двигались не одной волной и разделялись по разным направлениям. Вероятно, от них же отделились микронезийцы. Минуя берега острова Меланезии, они, видимо, обосновались в регионе Тонга и Самоа, а затем достигли островов Восточной Полинезии, то есть Островов Общества, Маркизских и Туамоту. Предполагается, что это было в 700—900 гг. Однако есть и другие версии.

Расселение

Из большого числа атоллов заселены не все. Вот наиболее крупные: Рангироа, Тикеи (Румянцева), Такапото (Спиридонова), Матаива (Лазарева), Такуме (Волконского), Макемо (Кутузова), Пукапука, Татакото, Ванавана, Тематанги, Нукутаваке и др.

Хозяйственная деятельность

Хозяйство туамотуанцев — общеполинезийского типа. Природные условия не позволяют получать от природы много. Собственно, атолл, это огромный коралловый риф с проходами, внутри которого находится довольно много мелких островков. Каждый из них — не выше метра над уровнем воды. В лагуне, внутри рифа, вода спокойна, а снаружи бурная. Часто бывают ураганы и тайфуны, которые могут снести целое поселение. Поэтому основой хозяйства здесь является рыболовство, собирание морепродуктов, ловля жемчуга. Очень почетна профессия ныряльщика. Уровень жизни туамотуанцев значительно ниже, чем других полинезийцев, отчего наблюдается миграция, чаще на Таити.

См. также

• Туамоту

Литература

• Народы и религии мира, под ред. В. А. Тишкова, М.-1998.
• Фолько Куиличи. Океан — М., 1976.
• Бенгт Даниэльссон. Полинезия — Земля в океане — М., 1970
• Атлас мира. Австралия и Океания — М., 1981

Отрывок, характеризующий Туамотуанцы

– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.