Племена богини Дану
Туата Де Дананн (др.‑ирл. Tuatha Dé Danann, древнеирландское произношение /tuːaθa ðʲeː ðaNaN/, современное ирландское произношение /t̪ˠuːəhə dʲeː d̪ˠan̪ˠən̪ˠ/, Туаха де Дананн) — Племена богини Дану — четвёртое из мифических племён, правивших Ирландией (см. Ирландская мифология).
Представителей этого племени Туан Мак Кайрилл назвал кельтскими «богами», однако, назвать их богами можно только с натяжкой, несмотря на то что барды видели в них «самых красивых, самых изысканных в одежде и вооружении, самых искусных в игре на музыкальных инструментах, самых одарённых умом из всех, кто когда-либо приходил в Ирландию». «Книга Арма» (VIII в.) низводит это племя лишь до dei terreni, то есть сил земли, ведающих плодородием и водой, обитающих в холмах реках и озёрах. В таком понимании они именуются сидами, и сравниваются с фейри (феями) или эльфами.
Содержание
Четыре магических предмета Племён богини Дану
Туата Де Дананн были потомками сына Немеда, Иаборна, который после изгнания ушёл на «Север Мира». На Северных островах, где они пребывали до прихода в Ирландию, этот народ изучал ремёсла, науки и тайную мудрость друидов, пока не превзошли в этих искусствах всех людей. Из родных краёв Туата Де Дананн принесли с собой четыре магических предмета, артефакта.
Первым магическим предметом было копьё Луга (Spear Lúin, Spear of Lugh), которое всегда даровало победу своему обладателю.
Вторым — котёл Дагды: «Не случалось людям уйти от него голодными», — он был котлом изобилия, способным накормить любое число проголодавшихся. Котёл Дагды не отделим от копья Луга: первый должен быть наполнен кровью или ядом, затем в него следует погрузить копьё Луга, чтобы оно не уничтожило всех врагов.
Третий артефакт — меч Нуаду (Claíomh Solais, Claidheamh Solius, «Меч Солнца, Меч Света») : «Стоило вынуть его из боевых ножен, как никто уже не мог от него уклониться, и удар его невозможно было отразить».
Четвёртым магическим предметом был камень Фаль, камень судьбы, который начинал громко кричать, когда тот, кому суждено было быть истинным королём Ирландии, вставал на него.
Приход Племён богини Дану в Ирландию
Существуют две версии истории о прибытии Племён богини Дану. Более ранняя версия утверждает, что их в Ирландию принесли по воздуху тёмные облака, застилавшие солнечный свет в течение трёх дней. По второй версии, Племена богини Дану прибыли, как и все их предшественники, на кораблях, но сожгли их сразу после высадки на берег.
Когда они пришли в Ирландию, Фир Болг ещё владели этими землями. Магическое облако скрывало Племена богини Дану от глаз Фир Болг, но когда облако рассеялось, местные жители обнаружили, что северо-западная часть Коннахта захвачена неизвестными противниками. Тогда Фир Болг послали своего воина по имени Сренг в лагерь пришельцев. Те же выслали на встречу Бреса. Воины обменялись копьями. Копья коренных жителей были тяжелы, а копья Племён богини Дану — легки, но остры. Некоторые исследователи видят в этом противопоставление грубой физической силы и интеллекта.
Брес предложил Фир Болг поделить Ирландию поровну. В случае принятия предложения Племена богини Дану обещали дружбу и помощь в совместной защите земель от будущих захватчиков. Но коренные жители Ирландии отклонили это предложение, побоявшись, что если Племена богини Дану так легко получат желаемое, они могут впоследствии пожелать большего. Между двумя народами состоялось сражение, т. н. Битва при Маг Туиред, но пришельцы, обладающие многими волшебными способностями, победили. В итоге между племенами был заключён договор, по которому Фир Болг получали Коннахт, а Племена богини Дану — всю оставшуюся Ирландию.
Изгнание короля Бреса и битва с фоморами
До прихода в Ирландию Племена богини Дану заключили союз с фоморами. Теперь же, когда после битвы с Фир Болг встал вопрос о том, кому быть королём Ирландии, кандидатура вождя Нуаду отпала, так как тот лишился руки, а по поверью увечный король не может привести страну к процветанию. Тогда женщины племени предложили кандидатуру Бреса, сына Элаты, одного из королей фоморов. Это должно было скрепить союз.
Но Брес оказался плохим правителем и был изгнан. Тогда со своей матерью он отправился к отцу, который направил сына к другому королю фоморов Балору, по прозвищу Дурной Глаз, взгляд единственного глаза которого мог убить. Вместе с Балором Брес пошёл войной на Ирландию, чтобы вернуть себе власть. Состоялась вторая битва в истории Туата Де Дананн. Под ужасным взглядом огромного ока Балора пали многие отважные воины, но Луг, внук этого короля фоморов, сумел выбить смертоносный глаз камнем. В итоге захватчики потерпели полное поражение.
Поражение Племён богини Дану
Третьей битвой в истории Туата Де Дананн была битва с Сыновьями Миля, предками современных людей, живущих в Ирландии. Битва состоялась при Таильтиу, в ходе неё погибли три короля и королевы Племён богини Дану, а также множество их воинов. Чтобы спастись от захватчиков, Племена богини Дану применили свои чары и набросили на себя покров невидимости. С тех пор существуют две Ирландии: земная и невидимая страна королей Племён богини Дану, недоступная людям.
См. также
- Партолон
- Немед
- Фир Болг
- Сыновья Миля
- Фоморы
- Белтейн
- Доисторическая Ирландия
- Британия бронзового века
Напишите отзыв о статье "Племена богини Дану"
Литература
- Широкова Н. С. Мифы кельтских народов — М.: Астрель: АСТ: Транзиткнига, 2005. — 431 (1) с.: ил. — (Мифы народов мира). ISBN 5-17-019444-7 (ООО «Издательство АСТ»), ISBN 5-271-08709-3 (ООО «Издательство Астрель»), ISBN 5-9578-0397-9 (ООО «Транзиткнига»).
- Роллестон Томас Мифы, легенды и предания кельтов. / Пер. с англ. Е. В. Глушко. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. — 349 с. ISBN 5-9524-1063-4
- Кельтская мифология. / Пер. с англ. С. Головой и А. Голова. — М.: Издательство Эксмо, 2004. — 640 с. ISBN 5-699-01165-X
Примечания
Ссылки
- [www.druids.celtica.ru/page.php?pagename=mifol_mag_tuired Битва при Маг Туиред]
- [www.druids.celtica.ru/page.php?pagename=mifol_etain Сватовство к Этайн]
- [mith.ru/treasury/fantasy/fitz/index.htm Ирландские мифы в картинах Дж. Фицпатрика]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Племена богини Дану
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
