Туа, Дэвид

Дэвид Туа
Общая информация
Полное имя:	Мафауфау Сита (англ. Mafaufau Sita)
Прозвище:	Терминатор (англ. The Terminator) Туамэн (англ. Tuaman)
Гражданство:	Самоа → Новая Зеландия
Дата рождения:	21 ноября 1972(1972-11-21) (51 год)
Место рождения:	Апиа, Западное Самоа
Проживание:	Окленд, Новая Зеландия
Весовая категория:	Тяжёлая (свыше 90,892 кг)
Стойка:	Правша
Рост:	178 см
Размах рук:	178 см
Профессиональная карьера
Первый бой:	1 декабря 1992
Последний бой:	16 ноября 2013
Количество боёв:	59
Количество побед:	52
Побед нокаутом:	43
Поражений:	5
Ничьих:	2
[boxrec.com/list_bouts.php?human_id=4343&cat=boxer Послужной список (boxrec)]

Спортивные награды
Бокс
Олимпийские игры
Бронза	Барселона 1992	до 91 кг
Чемпионаты мира
Бронза	Сидней 1991	до 91 кг

Дэвид Туа (англ. David Tua; 21 ноября 1972, Апиа, Западное Самоа) — самоанский боксёр-профессионал, выступавший в тяжёлой весовой категории. Бронзовый призёр Олимпийских игр 1992 года в Барселоне.Подобно легендарному тяжеловесу Джо Фрейзеру,обладал мощным хуком слева.Благодаря этому приёму завершал большинство своих побед нокаутом.

Любительская карьера

• 1990 выиграл чемпионат Океании Нукуалофа, Тонга.
• 1991 3-е место на чемпионате мира в Сиднее, Австралия.
  • Победил Микаэля Линдблада (Швеция) PTS (24-17).
  • Проиграл Феликсу Савону RSCH-1.
• 1992 выиграл Чемпионат Океании / Олимпийские испытания в Апиа, Западное Самоа.
• 1992 выиграл бронзовую медаль в супертяжелом весе от Новой Зеландии на Олимпийских играх в Барселоне, Испания.
  • Победил Хосе Ортега (Испания) RSCH-2.
  • Победил Русхлоса Войтеха (Чехия) RSC-3.
  • Проиграл Дэвиду Айзонритеи (Нигерия) PTS (7-12).

Профессиональная карьера

Дебютировал в декабре 1992 года. Провёл 22 рейтинговых боя, выиграв все, преимущественно нокаутом, и вышел на первый титульный поединок в 1996-м году

Бой с Джоном Руисом

В марте 1996 года вышел на бой против 1-го серьёзного противника — Джона Руиса, в поединке за звание интернационального чемпиона мира по версии WBC. Бой продолжался всего 19 секунд. Дэвид Туа отправил своего соперника в тяжелейший нокаут — Руис лежал на полу несколько минут.

21 июля, Туа нокаутировал в первом раунде Энтони Кукса. В сентябре 1996 года Дэвид Туа в 1-м раунде нокаутировал перспективного Дэрролла Уилсона, который до встречи с Туа не имел поражений.

Бой с Дэвидом Айзоном

Всего ударов	Айзонрайти	Туа
Пришлось в цель	324	326
Выброшено	862	712
Процент	38%	46%

К декабре 1996 года состоялся бой между Дэвидом Туа и его обидчиком с любительского ринга, нигерийцем Дэвидом Айзонрайти. Это был тяжёлый, агрессивный бой. Интрига в бою держалась до 12 раунда. В середине 12-го раунда Туа прижал Айзонрайти к канатам. Туа провел несколько крюков в голову противника. Айзонрайти перестал контролировать ситуацию. Туа продолжал атаковать и пробил мощнейший левый апперкот точно в подбородок. Айзонрайти свалился на канаты. Рефери начал отчет. Нигериец с трудом поднялся, но был явно потрясён. Рефери остановил бой. По количеству выброшенных ударов бой вошёл в пятёрку лучших боев в тяжёлом весе на тот момент за все времена.

В апреле 1997 года Дэвид Туа вышел на ринг против Олега Маскаева. Маскаев успешно оборонялся, однако в 11-м раунде пропустил мощнейший удар и упал на колени. Маскаев поднялся, но не мог более защищаться. Рефери остановил бой, не открывая счёт. Маскаев счёл остановку боя преждевременной.

Бой с Айком Ибеабучи

Всего ударов	Ибеабучи	Туа
Пришлось в цель	322	282
Выброшено	975	755
Процент	33%	37%

В июне 1997 года состоялся поединок двух непобеждённых контендеров — Дэвида Туа и Айка Ибеабучи. По количеству выброшенных ударов этот бой установил новый рекорд в супертяжёлой весовой категории. Айк Ибеабучи вопреки большинству противников Туа не стал бегать, а встретил его в чистом, агрессивном и равном бою. Все 3 судьи поставили оценки в пользу Ибеабучи. Неофициальный судья телеканала HBO Харольд Ледерман посчитал, что победил Туа. Дэвид Туа не стал спорить с результатом, а лишь посетовал на то, что недостаточно сделал в бою для своей победы.

Бой с Хасимом Рахманом I

В декабре 1998 года состоялся отборочный бой за титул IBF в тяжёлом весе между Дэвидом Туа и непобеждённым Хасимом Рахманом. Бой проходил на средней дистанции. Рахман был более активен и, выбрасывая большее количество ударов, выигрывал бой по очкам. В конце 9-го раунда Туа провёл левый хук в челюсть противника, затем повторил тот же удар, и сразу же после гонга провёл такой же удар в 3-й раз. Рахман оперся на канаты. Рефери отогнал Туа от противника. Рахман, шатаясь, дошёл до своего угла. Комментатор HBO Ларри Мерчант сказал, что Рахман был серьёзно потрясён ударом после гонга. В 10-м раунде Туа запер Рахмана у канатов, нанося удары по корпусу и в голову. Несмотря на то, что часть ударов прошла мимо, рефери вмешался и прекратил бой. Недовольный Рахман оттолкнул рефери. Ларри Мерчант назвал это очень плохой остановкой (англ. That is a very bad stoppage). 2-й комментатор HBO Джим Лэмпли согласился с ним. Угол Рахмана не согласился с решением рефери.

В июне 2000 года самоанец вышел на ринг против Обеда Салливана. В начале 1-го раунда он загнал его в угол и послал в нокаут.

Чемпионский бой с Ленноксом Льюисом

В ноябре 2000 года Туа вышел на ринг против абсолютного чемпиона мира Леннокса Льюиса. Бой начался со взрывной атаки Туа. Льюис старался всячески уклониться от боя путём отхода назад. В конце 2-го раунда Льюис сдержал сильнейший удар в голову от соперника и опустил руки, но раздался гонг, что спасло его от дальнейшей атаки Туа. В последующих раундах Льюис за счёт уклонений от откровенной схватки с атакующим Туа, выбрасывая левый джеб с дистанции, перестучал своего противника по очкам.

В 2001 году Леннокс Льюис отказался встретиться с обязательным претендентом за титул IBF Крисом Бёрдом, за что был лишён титула. Титул стал вакантным, и за обладание им был объявлен турнир из 4-х бойцов: Дэвида Туа и Дэниела Николсона в 1-м полуфинале и Криса Бёрда и Мориса Харриса во 2-м полуфинале.

В марте 2001 года Дэвид Туа вышел на бой против Дэниела Николсона. В 6 раунде он сначала послал противника в нокдаун, а потом добил, отправив в чистый нокаут.

Бой с Крисом Бёрдом

В августе 2001 года состоялся финальный отборочный бой за титул IBF в тяжёлом весе между Дэвидом Туа и Крисом Бёрдом. Бёрд был бывшим средневесом и слабо котировался перед боем. Он воспользовался преимуществом в технике и скорости, сумев нанести большее количество ударов и не пропустить в ответ. По итогам 12 раундов судьи отдали победу американцу.

В апреле 2002 года самоанец вышел на ринг против небитого Фреса Окендо. В 9-м раунде он его нокаутировал.

В августе 2002 года Дэвид Туа встретился с Майклом Мурером. Туа сразу же пошёл в атаку, загнав противника в угол. Самоанец провел левый хук по печени. Затем правый хук в голову, и сразу же левый туда же. Мурер упал спиной на канвас. Рефери досчитал до 5, и видя, что американец в тяжёлом состоянии, прекратил поединок.

Бой с Хасимом Рахманом II

В марте 2003 года состоялся 2-й бой между Дэвидом Туа и Хасимом Рахманом. Рахман джебом держал противника на дистанции. В конце 12-го раунда Рахман поднял руки вверх, празднуя возможную победу. Туа сразу же зажал его в углу. Прозвучал гонг. Увлёкшись атакой, Рахман провёл двойку в челюсть противника. Туа упал на канвас, но сразу же встал. Рефери не отсчитал нокдаун. (Скорее всего Туа просто не удержался на ногах при столкновении). По окончании поединка судьи раздельным решением определили ничью. Решение было спорным. Часть экспертов сочла, что победил Рахман.

2005 — настоящее время

После этого Дэвид Туа не выходил на ринг 2 года. В 2005 году вернулся на ринг. Победил нокаутом Талмаджа Гриффитса. Провёл в общем счёте 7 рейтинговых 10-и раундовых боёв и снова ушел из бокса в 2007 году.

В 2009 вернулся и нокаутировал во 2 раунде Шейна Кэмерона. В 2010 победил по очкам нигерийца Фрайдея Ахунанью.

В июле 2010 свёл вничью бой с американцем Монти Барреттом. В этом поединке Туа впервые оказался в нокдауне за профессиональную карьеру.

В марте 2011 победил по очкам джорнимена Деметриса Кинга и вновь встретился с Монти Барреттом. Во второй схватке Туа проиграл единогласным решением судей. Баррет стал первым и единственным боксёром, сумевшим отправить Туа в нокдаун. В конце 2011 года Туа объявил о завершении спортивной карьеры. Позднее в допинг-пробе Барретта были обнаружены запрещённые препараты, и команда Туа потребовала отменить результат поединка, однако это требование в итоге не было выполнено.

В январе 2013 года представитель Туа сообщил, что самоанский ветеран планирует вернуться на ринг. В июне 2013 года возможным соперником Туа объявлен Франсуа Бота, а приблизительной датой проведения — август 2013 года. После очередного поражения Боты планы были скорректированы, и соперником Туа на 31 августа 2013 объявлен выступающий за Беларусь россиянин Александр Устинов. В связи с травмой Туа в августе поединок был перенесён на 16 ноября 2013 года. В состоявшемся бою Туа проиграл Устинову единогласным решением судей и объявил о завершении своей боксёрской карьеры.

Прочие сведения

Туа является членом знаменитого семейного клана борцов и рестлеров Аноай и дальним родственником актера Дуэйна Джонсона.

Список поединков

Как читать таблицу результатов боксёрских поединков  

В таблице перечислены результаты всех поединков боксёров. В каждой строке указан результат поединка. Дополнительно номер поединка обозначен цветом, который обозначает итог поединка. Расшифровка обозначений и цветов представлена в нижеследующей таблице.

Пример	Расшифровка
	Победа
	Ничья
	Поражение
	Планируемый поединок
	Поединок признан несостоявшимся
КО	Нокаут
ТКО	Технический нокаут
UD, PTS	Единогласное решение судей
MD	Решение большинства судей
SD	Раздельное решение судей
RTD	Отказ от продолжения боя
DQ	Дисквалификация
NC	Поединок признан несостоявшимся

Ссылки

• [www.boxrec.com/list_bouts.php?human_id=004343&cat=boxer Послужной список] (англ.)
• [www.boxnews.com.ua/person.php?id=1007 Дэвид Туа на сайте boxnews.com.ua]

Отрывок, характеризующий Туа, Дэвид

– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.