Туганов, Махарбек Сафарович
Поделись знанием:
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
| Махарбек Туганов | |
| Тугъанты Сафары фырт Махар | |
| Имя при рождении: |
Махарбек Сафарович Туганов |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Учёба: | |
| Стиль: | |
| Влияние: | |
Махарбе́к Сафа́рович Туга́нов (1881—1952) — советский осетинский художник-живописец, иллюстратор и график, педагог. Народный художник Северо-Осетинской АССР. Заслуженный деятель искусств Грузинской ССР. Ученик Ильи Репина.
Содержание
Биография
Махарбек Туганов родился в 1881 году (по другим данным в 1879 году), в селе Дур-Дур, Терской области (ныне Северная Осетия), в семье ученого-ботаника Сафара Аслангериевича Туганова. В восьмилетнем возрасте поступил в частный пансион. В 1891 году поступил в Реальное училище г. Владикавказ. В 1900 году послан в Петербург для поступления в горный институт, но в институт не поступил. В 1901 году поступил в Императорскую Академию художеств (мастерская Ильи Репина). В 1907 году основал художественную студию во Владикавказе. В 1920 г. был назначен заведующим художественно-агитационным отделом ТерКав РОСТА. В 1926—1930 гг. преподавал академический рисунок в Педагогическом техникуме города Орджоникидзе. В 1930 году переехал в Грузинскую ССР, в город Сталинир (ныне Цхинвал), где организовал художественную картинную галерею при Музее краеведения, работал главным художником Юго-Осетинского государственного драматического театра. Последние годы жил в Орджоникидзе. Скончался в 1952 году, погребен в некрополе Осетинской Церкви.
Выставки
- «Выставка произведений художников Осетии» (1936 г., Орджоникидзе, СОАССР)
- «Первая Северо-Кавказская краевая выставка изобразительного искусства» (Орджоникидзе, СОАССР)
- Выставка произведений изобразительного искусства Грузинской ССР.
- «Третья выставка книги и графики Гослитиздата» (Москва, СССР)
Семья
- Отец — Сафар Туганов, ученый-ботаник, выпускник Боннского университета.
- Мать — Асиат Туганова, дочь писателя Г. Шанаева
- Дед — Аслангери Туганов, генерал-майор, кадровый офицер Императорской армии.
Память
- В честь Махарбека Туганова назван Северо-Осетинский Художественный музей — город Владикавказ,
- Дом-музей в родовом селе Дур-Дур,
- Художественное училище им. М . Туганова — город Цхинвал Ю.Осетия,
- Улица Туганова в г. Цхинвал,
- Улица Туганова в г. Владикавказ,
- Улица Туганова в г. Дигора,
- Улица Туганова в селе Дур-Дур.
Галерея
Напишите отзыв о статье "Туганов, Махарбек Сафарович"
Литература
- Тоидзе М. И. Воспоминание о И. Е. Репине /Новое о Репине. Статьи и письма художника, воспоминания учеников и друзей, публикации. Ред.-сост. И. А. Бродский и др. — Л.: Худ. РСФСР, 1969. — С. 206.
- Гиреев Д. А. Вступительная статья / Литературное наследие. — Ордж., 1977. — С. 7.
- Хаким М. Махарбек Туганов — народный художник Осетии. — Ордж., 1967. — С. 15
- Туганов М. С. Мои воспоминания о Репине /Литературное наследие. — Ордж., 1977. — С. 107.
- Каджоян Акоп К. Воспоминания/М. С. Туганов. Литературное наследие. — Ордж.:Ир, 1977. — С.211
- Дзантиев А. А. Художники Северной Осетии. — Л.: Худ. РСФСР, 1988. — С. 189.
- М. С. Туганов Воспоминания о И. Е. Репине /Новое о Репине. Статьи и письма художника, воспоминания учеников и друзей, публикации. Ред.- сост. И. А. Бродский и др. -Л.:Худ. РСФСР, 1969. — С. 208—209
Отрывок, характеризующий Туганов, Махарбек Сафарович
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
