Тула-Лихвинская узкоколейная железная дорога

Тула-Лихвинская узкоколейная железная дорога
Фрагмент карты 1954 г.
Страна:	СССР СССР (до 1991 года), Россия Россия
Город управления:	Тула Тула
Состояние:	недействующая
Подчинение:	Министерство путей сообщения
Телеграфный код:	МСК
Протяжённость:	105 км (до 1970 г.), 76 км (до 1945 г.), 22 км (до 2000 г.)

Тула-Лихвинская УЖД — узкоколейная железная дорога общего пользования с шириной колеи 750 мм, соединявшая Тулу и город Лихвин (Чекалин) Тульской области.

История

Строительство линии Тула-Лихвинской железной дороги велось Московским Обществом подъездных путей, началось в 1899 году и закончено в январе 1905 г. Регулярное движение на железной дороге открылось 25 декабря 1905 от главного железнодорожного вокзала города Тулы — Московского вокзала.

Дорога проходила по району, окруженному лесными массивами и не имеющему развитой транспортной сети, поэтому значение её как связывающей транспортной нити трудно переоценить. В 1931 году началась постройка железной дороги широкой колеи от Тулы до Сухиничей, через Козельск. В этой постройке важную роль сыграла узкоколейка. Однако из-за параллельного пролегания трасс двух дорог в 1941 году был закрыт участок узкоколейки от Лихвина до Ханино.

Во время оккупации Тульской области Тула-Лихвинская железная дорога оставалась почти единственным источником снабжения города Тулы дровами. А после освобождения Тулы железную дорогу активно использовали при наступлении части Красной армии: подвозились к фронту боеприпасы, техника и солдаты, обратно, в Тулу, везли раненых, обмороженных и товары для города.

С 1950-х гг. отправным пунктом узкоколейки стал Лихвинский вокзал (станция Тула-Лихвинская), находящийся в 2 километрах от Московского вокзала.

В 1950-70 годы Тула-Лихвинская железная дорога способствовала поднятию сельского хозяйства и промышленности — к западу от Тулы из-за плохого состояния дорог она оставалась практически единственной всепогодной магистралью. В это время на ней работало семь локомотивов, множество товарных составов, а также осуществлялись пассажирские перевозки.

С развитием автодорог и увеличением объёма перевозок линия перестала справляться со своей задачей и была закрыта по частям: 1968—1969 год закрыт участок от Дубны до Ханино, а в 1972 году закрыт участок Труфаново-Дубна.

Последний участок Тула-Труфаново прослужил до конца 1996 года. По нему осуществлялись только пассажирские перевозки. Появились новые остановочные пункты 5, 7, 8, 9, 15, 17, 20 и 22 км. Обслуживала в основном дачников, охотников, грибников и жителей окружающих деревень.

Подвижной состав

Локомотивы: ТУ3-001, 002, 003 (до 1959 г.); ТУ2-033 (до 2001 г.), 124, 127 (оба до 1972 г.), 129 (до 1969 г.), 236 (до 2001 г.), 240 (до 1997·98 гг.), 241 (до 1971 г.); 5 пасс. современных вагонов с надписью «Детский», а также три вагона Pafawag с надписью «Жесткий»; два крытых товарных вагона, дрезина-снегоочиститель и две открытых платформы.

Описание станций

Примерно в 13 км от Тулы располагалась станция Рвы, которая находилась в двух км от деревни и обслуживала шахту с одноименным названием и пассажиров. Доставлялся крепежный лес со станции Ясеновая, из Дубны возили удобрения и корм для скота, из Тулы товары, рабочих и оборудование. Так как на Тула-Лихвинской не хватало места для крытых товарных вагонов, то возили их во Рвы, где они отстаивались. На территории станции располагались три пути, здание вокзала, сараи, туалеты, дом путейцев, водокачка для заправки паровозов водой, которую после их замены закрыли, и дрезина. Имелась пассажирская платформа с выложенным бетонными плитами и поднятым до уровня вагонных ступеней перроном.

Между станцией Рвы и станцией Труфаново (после 1970 года) существовали остановочные пункты 15 км (в лесу), 17 км (рядом расположены дачи), 20 км (в лесу недалеко есть охотохозяйство) и 22 км (недалеко есть дачи). Станция Труфаново расположена в 25 км от Тулы возле большой деревни Малахово. С 1970 года станция стала конечным пунктом узкоколейки и два раза в день зимой и четыре раза в день летом поезд прибывал сюда. На большой площади станции располагались три пути, один проходной и два обгонных. Привозили на станцию пассажиров и удобрения для окрестных колхозов.

Станция Кураково расположена в 31 км от Тулы, где имелось три пути, один проходной и два обгонных, при этом они были удлинены для разъезда длинных составов и отстоя и формирования грузовых составов. И четвёртый путь, уходящий за станцию в карьер.

Станция Бредихино находилась примерно в 38 км от Тулы, недалеко от пересечения с автодорогой Тула — Суворов. Это было деревянное одноэтажное здание, которое обслуживало пассажиров деревни Выглядовка и села Воскресенское. На станции Бредихино имелось три пути, один проходной и два обгонных.

На станции Веригино было два пути, один проходной и один обгонный, а также ветка на спиртовой завод. Отсюда возили спирт (бочками в товарных вагонах) и барду для удобрений, а также пассажиров. По узкоколейке со станций Ханино, Дубна и Труфаново привозили в товарных вагонах зерно и увозили в Тулу для нужд ликероводочного завода спирт.

Станция Дубна расположена в 54 км от Тулы в пригороде Дубны поселке Станционный. Станция обслуживала чугунолитейный завод, деревообрабатывающий завод, щебенчатый завод и склады РАЙПО, производилась погрузка зерна, удобрений и товаров народного потребления. Рядом расположена нефтебаза, на которую вела ветка со станции, а также был путь на чугунолитейный завод, впоследствии перешитый на широкую колею. На станцию Дубна привозили кокс, чугунные чушки с Косогорского металлургического завода, для нужд чугунолитейного завода в Дубне.

Станция Гурьевка расположена примерно в 62 км от Тулы, в километре от деревни Гурьевка. На станции Гурьевка было два пути. На территории располагалась маслобойня, холодильник для хранения масла, а также пилорама для разделывания бревен. Всю эту продукцию отправляли по узкоколейке.

Станция Ясеновая расположена примерно в 70 км от Тулы недалеко от деревень Марьино и Ясеновая. Со станции возили спиленный лес, здесь имелось три пути, один проходной и один обгонный, третий шел к водокачке и в тупик.

Станция Ханино расположена в 85 км от Тулы на окраине большого села Ханино. Перед этим узкоколейка три раза пересекает железную дорогу Тула — Сухиничи, проходя по мосту над дорогой широкой колеи. Станция Ханино обслуживала чугунолитейные заводы, располагавшиеся в селе и пассажиров, также оттуда возили зерно.

Станция Лихвин расположена в 113 км от Тулы, на правом берегу реки Оки в 1,5 км, и примерно в двух километрах от города Лихвин (ныне Чекалин). На станции было три пути, а также располагался вокзал и дом начальника станции.

Ликвидация линии

В 1996 году движение по Тула-Лихвинской железной дороге было закрыто. Сразу после этого началось массовое расхищение рельсов, и к 2002 году остатки линии были полностью разобраны. В 2000 году вышел приказ МПС о ликвидации Тула-Лихвинской узкоколейной железной дороге и уничтожении всей инфраструктуры. Оставшиеся два локомотива ТУ2-236 и ТУ2-033 и вагоны ПВ40 отправлены на детские железные дороги соответственно в Екатеринбург и Новомосковск. Остальное было порезано на металлолом. В 2005 г. был разрезан на металлолом уникальный мост через Упу между бывшими станциями Кураково и Дубна. Один из пролетов при этом рухнул в реку. Выступающие из воды части отрезали, остальное осталось в реке.

Происшествия

• 19 июля 1910 г. около ст. Ханино во время разразившейся грозы, ураганный порыв ветра опрокинул все вагоны. На пути остался только паровоз. Пять пассажиров получили небольшие травмы, медицинская помощь им была оказана ехавшим в поезде врачом. Описывая этот случай, журнал «Железнодорожное дело» отмечал:

Без сомнения, это первый в России случай опрокидывания поезда бурею, свидетельствующий, конечно, не только о силе той бури, но и об относительной лёгкости вагонов узкоколейной Тула-Лихвинской железной дороги.

• 16 декабря 2003 года на автотрассе «Москва — Крым» грузовой автомобиль «КамАЗ» буксировал на жёсткой сцепке экскаватор. При проезде под мостом, на котором располагалась узкоколейная железная дорога (перегон Рвы-Труфаново) он зацепил стрелой экскаватора пролётную балку мостовой конструкции, в результате чего последняя обвалилась. В тот же день остатки путепровода были демонтированы.

Современное состояние

На месте бывшей линии остались лишь насыпь с остатками полусгнивших шпал, кое-какие искусственные сооружения сохранились глубоко в лесу. На станции Рвы сохранилось здание вокзала и подсобных помещений.

На территории станции Тула-Лихвинская пути перешиты на широкую колею и служат для разгрузки и отстоя вагонов. От узкоколейки осталась лишь платформа, откуда совершалась посадка и высадка пассажиров. Территория депо заасфальтирована и все рельсы и остатки подвижного состава ликвидированы, сейчас здесь стоянка грузового автотранспорта. Остались только ворота в заборе, через которые осуществлялся въезд и выезд поезда из депо. Пути от платформы сняты и лишь насыпь, проходящая по узкому тоннелю между заборами, указывает направление, в котором ходил поезд.

Память об УЖД

В Переславском железнодорожном музее экспонируются сохранившиеся предметы мебели и интерьера со станции Рвы.

Ссылки

• [tula-lihvin.narod.ru/Tula-Lihvin/opisanie.html Лихвинская УЖД]
• [narrow.parovoz.com/emb/?ID=2597 Энциклопедия узкоколейных железных дорог бывшего СССР]. [archive.is/a1BbT Архивировано из первоисточника 31 января 2013].
• [infojd.ru/25/tl.html Тула-Лихвинская узкоколейная железная дорога] на [infojd.ru/ «Сайте о железной дороге»] Сергея Болашенко
• [www.youtube.com/watch?v=85tK_0h9F58 Короткометражный фильм на youtube]

Отрывок, характеризующий Тула-Лихвинская узкоколейная железная дорога

Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».