Тулку

Нирманака́я (санскр. निर्माणकाय — nirmāṇakāya ^IAST; тиб. སྤྲུལ་སྐུ — ту́лку — «феноменальное тело»; монг. хувилгаан — хубилга́н — «перерожденец») — одно из трёх тел Будды, форма проявления Будды в обыденном мире.

Концепция

В соответствии с учением о Трёх телах Будды (трикая), нирманакая — это физическое, человеческое тело Будды. Здесь «Будда» — это не исторический персонаж, а качественная характеристика всякого просветленного существа, «пробуждённый». Таким образом, нирманакая — это не последовательные «перерождения» некоего будды, а проявления внеличностного абсолютно развитого совершенного потенциала ума в виде физической формы.

Социальный институт тулку

Тибет

Тибетская калька санскритского термина нирманакая — тулку.

Институт тулку не имеет аналогов в других культурах. В политическом аспекте, он является альтернативой институту кровно-родственного наследования и выборам при выдвижении политических и религиозных лидеров. Система тулку получила развитие в XIII веке и стала важной чертой тибетской буддийской традиции, а с XVI века, — когда один из тулку школы Гелуг, Далай-лама V, был возведён на тибетский престол, — стал играть доминирующую роль в политике Тибета. В средневековом тибетском обществе эта система обеспечивала стабильность, снижение напряжённости в борьбе за власть и непрерывность наращивания знаний в рамках буддийской традиции без прямой зависимости от родовых связей и краткосрочной политической ситуации.

Тибетцы называют тулку также ринпоче (драгоценность). В тибетской традиции, это авторитетный духовный лидер тибетского буддизма, согласно традиционным воззрениям, постоянно перерождающийся с целью продолжить свою духовную работу. Тулку может считаться воплощением одного из персонажей буддийского пантеона; так, наиболее известным примером является Далай-лама — воплощение бодхисаттвы Авалокитешвары, линия которого под этим титулом насчитывает четырнадцать реинкарнаций, начиная от Гедун Дуба (1391—1474). Самая старая линия тулку — Кармапы, которая начата Кармапой I Дюсумом Кхьенпой (1110—1193).

В настоящее время в Тибете и близлежащих регионах насчитывается более шести сотен линий тулку.

Монголия

В Монголии тулку (старомонг. qubilγan (хубилган) — «перерожденец», «перевоплощающийся») первоначально провозглашались преимущественно светские лица, в первую очередь — наиболее влиятельные князья. В зависимости от поприща, на котором лицу удавалось достичь наибольших успехов, — общественном или духовном — оно жаловалось титулами «хутухта» или «гэгэн».

По словам историографа и хамбо-ламы монастыря Гандантэгченлин Эрдэнипэла, изначально тибетские религиозные власти стали использовать этот институт в Монголии в откровенно прагматических целях:

...лама Самданмиттун из монастыря Брэбун в беседе с Пятым Далай-ламой спросил у него между прочим: «Среди сыновей монгольских князей вдруг объявилось множество перерождений и хутухт. Это — истинное дело, или дело рук двух почтенных [Далай-ламы и Панчен-богдо]?» Далай-лама в ответ на это сказал: «Как мы можем знать, перерождения они все, хутухты, или нет? Мы только думаем, что жёлтая религия начинает только-только распространяться в Монголии. Если пожаловать детей, родившихся в аристократических семьях, титулами высших лам, монгольский народ будет слушаться их слов и указаний. Так в будущем окрепнут основы жёлтой религии. Ради этого мы ввели обычай объявлять хутухтами монгольских мальчиков».

Начиная с XVIII века монгольский институт тулку продолжил складываться уже на базе собственно монгольской буддийской церкви, во главе которой находится Джебдзун-Дамба-хутухта (Богдо-гэгэн). Первый и второй Богдо-гэгэны принадлежали к монгольской ханской семье, однако начиная с третьего и вплоть до последнего все хубилганы являлись тибетцами и происходили из всех социальных слоев. В настоящее время в монгольской среде отыскано более десятка хубилганов, проходящих или уже прошедших религиозной обучение в монастырях Монголии и Индии.

Бурятия

Монгольские тулку почитались, так же как и тибетские, во всех регионах распространения тибетского буддизма, в том числе и в России — в Бурятии, где в 1887 году появился собственный хубилган — Данзан Норбоев, признанный Далай-ламой шестым воплощением халхаского Ганжурва-гэгэна. В начале XX века Б.Д. Дандарон был опознан как хубилган посещавшего Бурятию тибетского хамбо-ламы Гьяяг Ринпоче. В позднейшее время ламы и верующие Тункинского района Бурятии считали своего земляка-ламу Д.-Х. Самаева воплощением известнейшего деятеля буддизма в России начала XX века Агвана Доржиева.

Список наиболее известных линий тулку

• Богдо-гэгэн
• Далай-лама
• Джамьянг Шэпа
• Джецун Дампа
• Кармапа
• Панчен-лама
• Тай Ситупа
• Трунгпа
• Шабдрунг
• Шамарпа

Литература

на русском языке

• Шохин В. К. [iph.ras.ru/elib/3068.html Трикайя] // Новая философская энциклопедия / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В. С. Стёпин, заместители предс.: А. А. Гусейнов, Г. Ю. Семигин, уч. секр. А. П. Огурцов. — 2-е изд., испр. и допол. — М.: Мысль, 2010. — ISBN 978-5-244-01115-9.

на других языках

• Logan, Pamela (2004). [www.asiaquarterly.com/content/view/143/5/ «Tulkus in Tibet»]. // Harvard Asia Quarterly 8 (1) 15-23.

См. также

• Реинкарнация
• Тертоны

Отрывок, характеризующий Тулку

Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.