Тульская оборонительная операция

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Тульская операция»)
Перейти к: навигация, поиск
Тульская оборонительная операция
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Битва за Москву
Дата

20 октября — 5 декабря 1941 года
43 дня

Место

Тульская область

Итог

Стабилизация линии фронта, создание условий для контрнаступления

Противники
Третий рейх Третий рейх СССР СССР
Командующие
Г. Гудериан
М. фон Вейхс
А. Н. Ермаков
И. В. Болдин
Силы сторон
 ?  ?
Потери
 ?  ?
 
Битва за Москву
Вотан Орёл-Брянск Вязьма Калинин (1) Калинин (2) Можайск-Малоярославец Тула (1) Клин-Солнечногорск (1) Клин-Солнечногорск (2) Наро-Фоминск Елец Тула (2) Калуга Ржев-Вязьма

Тульская оборонительная операция — фронтовая оборонительная операция войск Брянского фронта (командующий Ерёменко А. И.), с 11 ноября, после расформирования фронта, войск левого крыла Западного фронта (командующий Жуков Г. К.), проведённая в период 24 октября — 5 декабря 1941 года. Являлась частью битвы под Москвой 1941—1942 годов. Операция сыграла важную роль в стабилизации[как?] линии фронта на южных подступах к Москве, лишив германские части инициативы и создав условия для советского контрнаступления.

Первостепенное значение в успехе операции имела героическая оборона Тулы, которая выдержала удары немецких войск, находясь почти в полном окружении, и сковала две танковых армии противника.





Предыстория

Внешние изображения
[www.tula-oblast.ru/hero/gallery/hero54.php Строительство оборонительных сооружений под Тулой. 1941], [www.defree.ru/publications/p01/p51_0969_f.htm]
[www.tula-oblast.ru/hero/gallery/hero11.php Женщины - бойцы истребительных батальонов г. Тулы - проходят военную подготовку. Сентябрь-октябрь 1941 г.]

После провала Орловско-Брянской оборонительной операции войска Брянского фронта, избежав окружения и уничтожения в котле, смогли отойти на новые рубежи под ударами немецких 2-й танковой группы (генерал-полковник Г. Гудериан) и 2-й полевой армии (генерал-полковник М. фон Вейхс). По оценке историка А. В. Исаева, характерной особенностью операции, проводившейся командующим 2-й танковой группы Г. Гудерианом, было «повышенное внимание к прорыву в глубину и совершенно недопустимое пренебрежение выполнением задачи уничтожения окружаемых армий». Советские войска массово выходили из окружения целыми соединениями при отсутствии деблокирующих ударов, что позволяло Ставке восстанавливать фронт с затратой меньших сил из резерва и с других участков фронта[1]. Тем самым, первоначальный план операции «Тайфун» по охвату Москвы с юга был скорректирован: наступление немецких войск на этом направлении было задержано на 17 суток, и вместо быстрого разгрома противостоящих советских войск немецкая группировка получила перед своим фронтом сильно поредевшие, но отошедшие советские армии и спешно готовящиеся оборонительные рубежи в районе Тулы и Можайской линии обороны[2]. С помощью населения вокруг города Тулы были созданы три оборонительных рубежа.

8 октября в Тулу прибыла из Казахстана 238-я стрелковая дивизия для обороны города. Одновременно из Тулы началась эвакуация рабочих, инженерно-технических работников и оборудования оборонных заводов и других промышленных предприятий[3].

Однако уже 14 октября после занятия немецкими войсками Калуги 238-я стрелковая дивизия была переброшена в район города Алексин для его обороны и недопущения прорыва на дорогу Москва-Тула. После ухода 238-й стрелковой дивизии в Туле остались 732-й зенитный артиллерийский и 171-й истребительный авиационный полки ПВО, а также 156-й полк 69-й бригады войск НКВД, прикрывающий оборонные заводы[3].

20 октября командованию Дальневосточного фронта было отдано распоряжение отправить на запад 112-ю танковую и 239-ю стрелковую дивизии. Командование Юго-Западного фронта получило приказание направить в район Тулы 2-й кавалерийский корпус (П. А. Белов)[4].

По указанию Государственного комитета обороны 22 октября был образован Тульский городской комитет обороны (председатель — секретарь обкома партии В. Г. Жаворонков, Н. И. Чмутов — председатель Облисполкома, В. Н. Суходольский — начальник областного управления НКВД и полковник А. К. Мельников — комендант города). На городской комитет обороны была возложена вся полнота ответственности за оборону города[5]. 23 октября городской комитет обороны принял решение о формировании из истребительных батальонов Тульского рабочего полка в составе 1500 человек[6]. Подступы к городу были оборудованы противотанковыми рвами, проволочными заграждениями, на улицах проведена подготовка к уличным боям: были воздвигнуты баррикады, установлены противотанковые ежи и надолбы. Наиболее опасные участки шоссейных дорог были заминированы[3].

К 23 октября 1941 года в составе Брянского фронта числились 3-я, 13-я и 50-я общевойсковые армии, которые занимали рубеж Белёв-Мценск-Поныри-Фатеж-Льгов. 13-я армия, выйдя из окружения 22 октября, включила в свой состав оперативную группу генерал-майора Аркадия Ермакова и заняла рубеж Фатеж-Льгов. На следующий день вышли из окружения части 3-й армии, которая заняла рубеж южнее Понырей, и части 50-й армии, занявшей рубеж от устья реки Упа до устья реки Снежедь. 25 октября 50-я армия также приняла в свой состав боеспособные части расформированной 26-й армии[2].

Оборона Тулы и подступов к ней возлагалась на 50-ю армию (генерал-майор Аркадий Ермаков, с 22 ноября — генерал-лейтенант Иван Болдин). Для этого по указанию командования Брянского фронта 50-я армия осуществляла отвод своих войск с рубежа устье реки Упа-Мценск на рубеж Богучарово-Плавск с расчётной датой занятия его 30 октября[7].

22 октября командиром немецкой 3-й танковой дивизии 24-го моторизованного корпуса был назначен генерал-лейтенант Герман Брайт (вместо Вальтера Моделя, ставшего командиром 41-го моторизованного корпуса). На следующий день для продолжения наступления по его инициативе была создана боевая группа полковника Генриха Эбербаха (командира танковой бригады 3-й танковой дивизии), которой были подчинены танки 3-й дивизии и остатки 35-го танкового полка 4-й танковой дивизии (генерал-майор Виллибальд фон Лангеманн унд Эрленкамп), пострадавшей под Мценском от атак 4-й танковой бригады (полковник Михаил Катуков). В качестве сковывающей группы в районе Мценска остались мотопехотные части 4-й танковой дивизии и полка «Великая Германия»[8].

Силы сторон

Для продолжения операции «Тайфун» командование группы армий «Центр» (генерал-фельдмаршал Федор фон Бок) привлекало правофланговые 2-ю танковую армию (генерал-полковник Г. Гудериан) и 2-ю полевую армию (генерал-полковник М. фон Вейхс).

Противостоящие им советские войска включали:

Соединения 50-й армии, вышедшей из окружения, были немногочисленны[9]:

К 16 октября из состава 50-й армии вышли 217-я (300 чел.), 299-я (400 чел.), 279-я (1500 чел.), 260-я (200 чел.), 154-я (1200 чел.) стрелковые дивизии. По докладу А. И. Еременко к 20 октября 1941 г. в район Белёва вышли 1600 человек из 217-й стрелковой дивизии, 1524 человека — из 290-й, полностью два полка с артиллерией — из 154-й. Для оценки сохранности соединений можно указать численность 217-й стрелковой дивизии на 1 октября — 11 953 человека, 279-я дивизия до начала «Тайфуна» насчитывала 7964 человека. Всего на Белёвский участок вышли 217-я, 290-я, 299-я, 154-я, 258-я стрелковые дивизии 50-й армии. В ходе выхода из окружения 10 октября 1941 г. погиб командующий 50-й армией генерал-майор М. П. Петров. Армию возглавил генерал-майор А. Н. Ермаков.

Помощь советским войскам оказывали партизаны: в тылу в Тульской области в октябре действовали 31 партизанский отряд и 73 диверсионные группы[12].

Ход операции

Выход на окраины Тулы

Внешние изображения
[bdsa.ru/map/1941/1941%20Zap%20front/slides/tula_oper.jpg Схема Тульской оборонительной операции.]. [web.archive.org/web/20150122033304/bdsa.ru/map/1941/1941%20Zap%20front/slides/tula_oper.jpg Архивировано из первоисточника 22 января 2015].
[1941-1945.at.ua/photo/8-0-1250-3 Карта оборонительного сражения Советских войск под Москвой.
15 ноября — 5 декабря 1941 года]. [www.webcitation.org/68k11ZuSe Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].
[waralbum.ru/54255/ Части 2-й танковой группы вермахта переправляются через водную преграду]. [www.webcitation.org/68k127wnB Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].
[waralbum.ru/2708/ Советская 85-мм зенитная пушка 52-К 6-й батареи 732-го зенитного артиллерийского полка на Пролетарском мосту в Туле]. [www.webcitation.org/68k14vAMd Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].

Опережая выход отступающих частей и соединений советской 50-й армии на новые оборонительные рубежи к плановому сроку 30 октября, 24 октября немецкие войска начали наступление вдоль шоссе Орёл-Тула, а уже 29 октября передовые части подошли к Туле.

24 октября с целью обхода плотного заслона на шоссе на Тулу, боевая группа полковника Г. Эбербаха форсировала реку Зуша севернее шоссе и, переправив на другой берег свои танки и артиллерию, начала продвигаться глубоко вперёд, к Плавску, выходя в тыл обороняющимся на шоссе. Тем самым командир 3-й танковой дивизии Г. Брайт вынудил войска 50-й армии отступить в северо-восточном направлении, к Туле[8].

В тот же день с рубежа Белёв — устье реки Снежедь главный удар в направлении на Тулу нанесли соединения 2-й танковой армии. В первом эшелоне наступал 24-й моторизованный корпус (генерал танковых войск Л. фон Швеппенбург), во втором — 47-й моторизованный корпус (генерал танковых войск Й. Лемельсен). Параллельно, в направлении Белёв — Тула — Алексин, наносили удар 43-й (генерал пехоты Г. Хейнрици) и 53-й (генерал пехоты К. Вайзенбергер) армейские корпуса.

26 октября наступающие немецкие танки группы Эбербаха встретили в районе Плавска части 108-й танковой дивизии (3 KB-1, 7 T-34, 23 лёгких танка на 16 октября), вышедшей из брянского «котла». Форсировав реку севернее заслона на шоссе, 3-я танковая дивизия вынудила защитников Плавска отступить на подготавливаемые с начала октября позиции Тульского боевого участка[8].

По решению ГКО от 27 октября на прикрытие Тулы со стороны Орловского шоссе были направлены Тульский рабочий полк (слева) и 156-й полк НКВД (справа), которых поддерживала зенитная артиллерия 732-го полка ПВО. Левее рабочего полка, на Воронежском шоссе готовилась к обороне 260-я стрелковая дивизия (200 человек), а на Одоевском шоссе — батальон милиции. На северной окраине города был размещён 447-й полк артиллерии резерва Главного командования, на путях оружейного завода — бронепоезд № 16, а на южной окраине города — 702-й противотанковый полк (семь 37-миллиметровых пушек)[6].

29 октября на рубеж обороны в районе Ясной Поляны была направлена 290-я стрелковая дивизия. В ночь на 30 октября при наступлении немецких танков она оставила свои позиции и отошла на станцию Нижние Присады в 18 км северо-восточнее Тулы. Одновременно с Косой Горы отошла 31-я кавалерийская дивизия, новым местом дислокации которой стал район штаба 50-й армии (в 12 км северо-восточнее Тулы). Таким образом, Ясная Поляна, металлургический завод, посёлок Косая Гора, Ивановские Дачи, деревня Ново-Басово были заняты противником без сопротивления[6].

29 октября 1941 года создан Южный боевой участок города Тулы, начальником которого назначен майор И. Я. Кравченко[13]. В его распоряжение переданы все наличные части в Туле, а также остатки 290-й стрелковой дивизии, вышедшие в Тулу из-под Ясной Поляны.

С 30 октября по 1 ноября две танковые дивизии (около 100 танков в первом эшелоне) и одна пехотная бригада противника пытались овладеть городом Тула, нанося основные удары по Орловскому шоссе, Рогожинскому посёлку и Воронежскому шоссе. К этому времени отойти к Туле успела только часть войск 50-й армии. 69-я бригада войск НКВД по охране особо важных промышленных предприятий (156-й полк) и подчинённые бригаде части гарнизона (732-й зенитный артиллерийский полк ПВО) и ополченцев (Тульский рабочий полк) под командованием И. Я. Кравченко приняли на себя первый удар и сумели удержать оборону до подхода подкреплений. Вечером 30 октября в Тулу прибыла 32-я танковая бригада (5 КВ-1, 7 Т-34, 22 Т-60 и батальон мотопехоты 960 человек), а 31 октября — 34-й гвардейский дивизион реактивной артиллерии (капитан Францев). 31 октября в город также прибыли остатки 154-й и 217-й стрелковых дивизий, вышедших из окружения[6].

Бои носили ожесточённый характер, однако попытка овладеть городом сходу не удалась. По советским данным, 30 октября защитниками Тулы было отбито 4 танковые атаки (по 20-50 танков и от роты до батальона мотопехоты), 31 октября — 3; и 1 ноября ещё 2 танковые атаки, а также многочисленные атаки отдельных участков фронта группами в 3-5 танков и до взвода пехоты. За три дня боёв подбито и уничтожено — 38 танков и до 500 солдат и офицеров противника. Потери советских войск составили 3 подбитых танка, 3 орудия, 4 станковых пулемёта, 5 противотанковых ружей, 84 человек убитыми и 212 ранеными[14]. 1 ноября 1941 в 16:00 в связи с подходом подкреплений к защитникам Тулы Южный боевой участок расформирован[13] и передан 154-й стрелковой дивизии[14].

В это же время, 31 октября в распоряжение 50-й армии с Дальнего Востока прибыла 413-я стрелковая дивизия (генерал-майор А. Д. Терешков), занявшая оборону на южных подступах к Туле, в районе Дедилово[15].

2 ноября в район Тулы вышли соединения немецких 2-й и 4-й полевых армий, однако и они не смогли переломить ситуацию, так как были встречены частями 194-й и 238-й стрелковых дивизий, а также остатками вышедшей из окружения 258-й стрелковой дивизии. Фронтальные атаки становились длительными и малорезультативными, также провалились попытки овладеть Тулой путём обхода подошедшими пехотными соединениями. Благодаря вмешательству вышедших из окружения остатков соединений 50-й армии, ситуацию в районе Тулы удалось стабилизировать[8]. В это же время соединения 3-й армии (генерал-майор Я. Г. Крейзер) отошли на восток, к городу Ефремову.

Первый манёвр на окружение Тулы

Внешние изображения
[www.tula-oblast.ru/hero/gallery/hero45.php На огневом рубеже. 1941 г.]. [www.webcitation.org/68k17HS2f Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].
[fotki.yandex.ru/users/viktor3951/view/365685?page=7 Бронепоезд № 16 ведёт бой.]. [www.webcitation.org/68k17sKNf Архивировано из первоисточника 28 июня 2012]. Западный фронт, район Тулы, ноябрь 1941 года.
[www.tula-oblast.ru/hero/gallery/hero43.php Команда бронепоезда № 16]. [www.webcitation.org/68k19AYix Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].

Не добившись успеха, командованием 2-й танковой армией было принято решение об обходе города с юго-востока и востока в общем направлении на Дедилово, Сталиногорск, Венёв, Кашира. Однако немецкое наступление было прекращено в районе Дедилово, так как 7 ноября части 50-й армии из района Тулы и 3-й армии из района Тёплое нанесли контрудар по флангам наступающей группировки[6][7].

10 ноября 43-й армейский корпус предпринял удар южнее Алексина с целью выйти на коммуникации 50-й армии и вынудить её оставить Тулу. Однако защитники Тулы отбили и этот удар[7].

Намереваясь прорвать правый фланг обороны 49-й армии (генерал-лейтенант И. Г. Захаркин) северо-западнее Серпухова (район Угодского Завода), командующий 4-й полевой армией фельдмаршал Г. фон Клюге сосредоточил в лесном массиве 12-й армейский корпус (генерал пехоты Вальтер Шрот). Однако с 11 ноября он сам вынужден был обороняться от перешедших в контрнаступление 2-го кавалерийского корпуса (генерал-майор П. А. Белов), 112-й танковой дивизии (полковник А. Л. Гетман) и 415-й стрелковой дивизии 49-й армии. Части 49-й армии наносили контрудар из района Серпухова вдоль реки Протва во фланг немецкой 4-й армии. Для предотвращения прорыва, на этот участок были переброшены из резерва две пехотные и одна танковая дивизия. И хотя контрудар не привёл к каким-либо существенным изменениям на фронте, он не позволил использовать правофланговые соединения 4-й полевой армии для удара на тульском и московском направлениях. К 17 ноября немецкие части под ударами войск 49-й и 50-й армий вынуждены были перейти к обороне[6][7].

Таким образом, предпринятые Вермахтом в первой половине ноября новые попытки захватить Тулу фронтальным ударом с юга, а также обойти её с севера были отражены советскими войсками при активном участии всего населения города.

Второе генеральное наступление

Северо-восточное направление

18 ноября 2-я танковая армия после 10-дневной перегруппировки возобновила наступление. Несмотря на все усилия советской 50-й армии по восполнению потерь личного состава, немецкие войска по-прежнему имели преимущество, в частности, по численности оно составляло 3,2:1, по артиллерии — 3,2:1, по танкам — 3:1[7]. Прорвав оборону 50-й армии, немецкие войска в составе четырёх танковых дивизий, трёх моторизованных дивизий, пяти пехотных дивизий и моторизованного полка «Великая Германия» (полковник Вальтер Хорнляйн) устремились в обход Тулы с юго-востока на Каширу и Коломну. Между левым флангом 50-й армии Западного фронта и правым флангом 3-й армии Юго-Западного фронта образовался разрыв до 50 км. Для того чтобы закрыть эту брешь, Ставка выдвинула в район Сталиногорска из своего резерва 239-ю стрелковую дивизию (полковник Г. О. Мартиросян), которая своими активными действиями улучшила общее положение, но сама попала в окружение[6].

К исходу 18 ноября немецкие войска захватили Дедилово, где оборонялись 413-я стрелковая дивизия и остатки 299-й стрелковой дивизии, 21 ноября в 16:00 немецкая танковая группа Эбербаха вошла в Узловую и овладела ею, 25-го был занят Сталиногорск. После оставления Красной армией Сталиногорска возникла угроза глубокого прорыва немецких танковых дивизий в районы Венева, Каширы и Зарайска[7].

По решению командования Западного фронта был создан Венёвский боевой участок в составе 413-й, 173-й (полковник А. В. Богданов) и 129-й (полковник А. В. Гладков) стрелковых, 31-й кавалерийской дивизии (полковник Я. Н. Пивнев) и танковых соединений (108-я танковая дивизия, 11-я танковая бригада и 125-й танковый батальон)[7][16]. Непосредственно город Венёв и подступы к нему защищали полк 173-й стрелковой дивизии и две танковые бригады[6].

24 ноября немецкая 17-я танковая дивизия (полковник Рудольф-Эдуард Лихт) обошла город с востока, вынудив его защитников отойти в северном направлении. Однако для развития успеха в сторону Каширы немецкое командование не смогло выделить достаточно крупные силы: войска были скованы обороной частей Красной Армии в районе Тулы, Венёва и других населённых пунктов, и растянуты на фронте более 350 км. Поэтому удар на Каширу предприняла лишь одна 17-я танковая дивизия, передовой отряд которой 25 ноября прорвался к южной окраине города, где был остановлен зенитным артиллерийским дивизионом майора А. П. Смирнова и частями 173-й стрелковой дивизии (21-й дивизии народного ополчения Киевского района). Решением Военного совета фронта 2-й кавалерийский корпус и 112-я танковая дивизия были срочно выведены из боя в районе Серпухова и форсированным маршем переброшены в район Каширы. Подчинив себе 173-ю стрелковую и 112-ю танковую дивизии, 27 ноября корпус совместно с 9-й танковой бригадой (подполковник И. Ф. Кириченко) при поддержке авиации фронта и московской зоны ПВО нанёс контрудар и к 30 ноября отбросил остатки немецкой 17-й танковой дивизии в район Мордвеса. В контрударе также участвовали полк гвардейских миномётов, 35-й и 127-й отдельные танковые батальоны[6][7].

Тула оказалась глубоко охваченной с востока.

Северное направление

Правому крылу 4-й полевой армии и 4-й танковой группы ставилась задача нанести удар в направлении Серпухов, Лопасня, Подольск, чтобы окружить и уничтожить обороняющие советские части северо-западнее и западнее Серпухова. 27 ноября 43-й армейский корпус нанёс удар из района Алексина по правому флангу 50-й армии севернее Тулы. Встречный удар на запад наносила 2-я танковая армия Вермахта силами двух танковых дивизий 24-го моторизованного корпуса с задачей соединиться в районе Кострова, в 25 км севернее Тулы. К исходу дня 3 декабря в районе Ревякино немецкие части 24-го моторизованного корпуса захватили шоссейную и железную дороги Серпухов-Тула, перерезав коммуникации 50-й армии[7].

Для деблокирования окружённых 4 декабря из района южнее Лаптево силами 340-й стрелковой дивизии (полковник С. С. Мартиросян) и 112-й танковой дивизии во фланг 24-го моторизованного корпуса был нанесён контрудар. С юга одновременно ударили защитники города. В результате наступавшие немецкие части вынуждены были остановиться, а наступление 43-го армейского корпуса успеха вообще не имело[7].

5 декабря 2-я танковая армия, разбросанная по фронту на 350 км, получила приказ о переходе к обороне. Исчерпав свои наступательные возможности, части 2-й танковой армии начали отход из опасного для неё выступа, образованного северо-восточнее Тулы, на рубеж железная дорога Тула-Узловая, река Дон[7].

Последний удар по Туле на этом направлении был нанесён силами 296-й пехотной дивизии «Оленья голова» ночью 7 декабря. Атака на западную окраину Тулы со стороны деревни Маслово на пригородный совхоз «Мясново» была отбита, тяжёлые потери при этом понёс батальон 521-го пехотного полка противника[3].

Восточное и юго-восточное направления

Для прикрытия ударной группировки с востока немецкая 2-я танковая армия частью сил (47-й моторизованный корпус) развернула наступление на Скопин, Михайлов, Рязань и Коломну, создав угрозу прорыва к основным коммуникациям, связывающим Москву с центральными и восточными районами СССР. 25 ноября части немецкой 18-й танковой дивизии захватили город Скопин и продвигались на Ряжск. Находясь на стыке Западного и Юго-Западного фронтов, этот участок оказался оголённым. Направленные сюда дивизии резервной 10-й армии находились в пути, поэтому дорога на Рязань фактически оказалась открытой. В связи с этим перемещаемые в Москву из Приволжского военного округа части 84-й морской стрелковой бригады (полковник В. А. Молев) были разгружены в Ряжске и направлены отбивать город Скопин. Разгромив 22 ноября в 20 км северо-западнее Ряжска 15-й моторизованный немецкий полк (полковник Вальтер Вессель) и части 29-й моторизованной пехотной дивизии (генерал-майор Макс Фремерей), 84-я морская стрелковая бригада восстановила положение и 28 ноября освободила Скопин. Вскоре сюда прибыли части 10-й армии. На других участках 47-му моторизованному корпусу существенных результатов добиться также не удалось[7]. Наступление немцев на Рязань было остановлено в районе деревни Поярково (неподалеку от Михайлова), а на Коломну — в нескольких километрах от Зарайска.

5 декабря левофланговые части 2-й полевой армии Вермахта заняли Елец[7].

Оборонная промышленность Тулы

Несмотря на эвакуацию большей части предприятий Тулы в восточные районы страны, в городе был налажен выпуск винтовок, автоматов, миномётов, производился ремонт орудий и танков. За два месяца на оружейном заводе было собрано 432 пулемёта, 1156 снайперских винтовок.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4761 день]

На патронном заводе было восстановлено 50 танков, 100 орудий, 150 автомашин.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4761 день]

Внешние изображения
[www.tula-oblast.ru/hero/gallery/hero27.php Оружейники ремонтируют оружие в дни осады.]

Потери сторон

Внешние изображения
[waralbum.ru/19369/ Вещи, оставленные немцами в усадьбе-музее Л.Н. Толстого «Ясная поляна»] (15.12.1941). [www.webcitation.org/68k1BiBvi Архивировано из первоисточника 28 июня 2012]. На фотографии бывший кучер Л. Н. Толстого — И. В. Егоров.

В результате боевых действий и реализации политики тотальной войны, немецкие войска нанесли большой социально-экономический урон Тульской области: в 25-ти районах области сожжено 19 164 колхозных двора, полностью сожжено и уничтожено 316 деревень, практически полностью разрушены города Епифань, Венёв, Богородицк и Чернь, в 27-ми районах области разрушено и сожжено 299 школ[17]. Происходили массовые расстрелы и уничтожение местного населения различными способами.

За два месяца оккупации районов Тульской области тульские партизаны уничтожили около 1,5 тыс. солдат и офицеров противника, 15 танков, один самолёт, 150 автомашин и 100 повозок с боеприпасами, 45 мотоциклов, шесть орудий, одну минометную батарею, 18 километров телефонного кабеля. Ими пущено под откос два воинских эшелона, захвачено три паровоза и 350 вагонов, в которых находилось 130 автомашин, 70 мотоциклов, большое количество автоматов, мин, патронов и продовольствия. В частности, один из девяти партизан Героев Советского Союза, удостоенных высокого звания в 1941 году, А. П. Чекалин — входил в состав партизанского отряда, действовавшего на территории Тульской области; также туляку Е. И. Осипенко была вручена медаль «Партизану Отечественной войны» I степени № 1[18].

Последствия

В октябре—декабре 1941 года в течение 43-х дней ключевой стратегический пункт обороны город Тула находилась в полуокружении, подвергалась артиллерийскому и миномётному обстрелу, воздушным налётам люфтваффе и танковым атакам. Тем не менее, линия фронта на южных подступах к Москве была стабилизирована. Удержание города Тулы обеспечило устойчивость левого фланга Западного фронта, оттянув на себя все силы 4-й полевой армии Вермахта и сорвав планы обхода Москвы с востока 2-й танковой армией. Во время второго генерального наступления немецких войск 18 ноября — 5 декабря, несмотря на некоторые успехи, им также не удалось осуществить прорыв к Москве на южном направлении и выполнить поставленные перед ними задачи.

Таким образом, основная цель операции «Тайфун» в октябре 1941 года достигнута не была: Москва не была взята, и сопротивление советских войск не было сломлено. По оценке историка А. В. Исаева, основными причинами замедления наступления на Москву после завершения окружения войск трёх советских фронтов под Вязьмой и Брянском были эффективные контрмеры советского командования — перегруппировки войск и ведение оборонительных боёв с использованием строившихся с лета 1941 года инженерных сооружений. Более того, система обороны на московском направлении была своевременно восстановлена силами и средствами из резервов Ставки и с других участков фронта, а также из тыловых районов СССР. При этом А. В. Исаев подчёркивает, что часто высказавшиеся немецкими историками и мемуаристами версии о неблагоприятных природных факторах не следует считать основной причиной замедления наступления на Москву. В частности, бездорожье не помешало боевой группе Эбербаха за 6 дней дойти от реки Зуша (к северу от Мценска) до окрестностей Тулы[19].

После того как 6 декабря 1941 года активность немецких войск на тульском направлении затихла, советские войска, получив усиление, предприняли контрудар. Началась Тульская наступательная операция, в результате которой угроза обхода Москвы с юга была окончательно ликвидирована, а немецкая группировка на тульском направлении разгромлена.

Память

Внешние видеофайлы
[www.youtube.com/watch?v=mfSzk5pnT20 Выступление Л. И. Брежнева 17 января 1977 года в Тульском драмтеатре.]

За героическую оборону в период Великой Отечественной войны и за успехи в развитии народного хозяйства 3 декабря 1966 года Тула была награждена орденом Ленина. 7 декабря 1976 года за мужество и стойкость, проявленные защитниками Тулы при героической обороне города, сыгравшей важную роль в разгроме немецко-фашистских войск под Москвой в период Великой Отечественной войны, Туле было присвоено почётное звание «Город-герой» с вручением медали «Золотая Звезда»[3].

На улицах Тулы установлены памятники боевой славы — танк Т-34, зенитное орудие, противотанковая пушка, гаубица и «Катюша». Памятными знаками и мемориальными досками отмечены передний край обороны города Тулы и места боёв. В южной части города на площади Победы установлен памятник защитникам Тулы, отстоявшим город в 1941 году: три обелиска в форме штыков и фигуры рабочего и солдата, рядом горит Вечный огонь[3].

Оценки и мнения

В разгроме немецких войск под Москвой Туле и её жителям принадлежит выдающаяся роль.

— Маршал Советского Союза Г. К. Жуков[3]

Под Тулой был сорван план фашистов обойти Москву с юга. Враг был отброшен. Но война ещё долго продолжалась. И туляки самоотверженно трудились в тылу, словом и делом поддерживая бойцов переднего края

В. В. Путин, 8 мая 2003 года, Тула[20]

Напишите отзыв о статье "Тульская оборонительная операция"

Литература

Исследования и сборники документов
  • Битва за Тулу. Сборник документов и материалов, 4 издание, Тула, 1969
  • Лепёхин А. Н. [histrf.ru/uploads/media/artworks_object/0001/07/fb8c06733a931f43220455bbf1b74bd0f89b30c9.pdf Сражение за Тулу.] — Тула, 2012. — 600 с.
  • Лепёхин А. Н. Великая Отечественная война на территории Тульской области : сборник документов / А. Н. Лепёхин. — Тула, 2014. — 351 с.
  • Климов И. Д. Героическая оборона Тулы. (Оборонительная операция войск 50-й армии, октябрь—декабрь 1941 года). М.: 1961
  • История второй мировой войны. 1939—1945. Т. 4. М., 1975, с. 101, 107—108
  • Разгром немецко-фашистских войск под Москвой, М., 1964;
  • Исаев А. В. Круг третий. На московском направлении. «Тайфун» // [militera.lib.ru/h/isaev_av5/03.html Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали]. — М.: Яуза, Эксмо, 2005. — 400 с. — (Война и мы). — ISBN 5-699-12899-9.
  • Апарин Ю. В. На тульском направлении / Ю. Апарин. — Тула: [б.и.], 2011 (Щекин. типография). — 103 с.
  • Апарин Ю. В. Без срока давности / Ю. В. Апарин. — Тула : [б.и.], 2005. — 91 с.
Мемуары
  • Они защищали Тулу. Воспоминания и очерки, 2 издание, Тула, 1965
  • Гудериан Г. Удар на Тулу и Москву // [militera.lib.ru/memo/german/guderian/06.html Воспоминания солдата]. — М.: Военное изд. Министерства обороны Союза ССР, 1954.
  • Горшков А. Первый бой / А. Горшков // Здравствуй, Тула! : [лит. сб.]. — Тула, 2006. — С. 90-94.
  • Белов П. Конногвардейцы громили врага / П. Белов // Здравствуй, Тула! : [лит. сб.]. — Тула, 2006. — С. 99-107
  • Болдин И. Пульс фронтовой жизни / И. Болдин // Здравствуй, Тула! : [лит. сб.]. — Тула, 2006. — С. 95-98
  • Боть В. И. Героическая оборона Тулы / В. И. Боть // Голоса из бессмертия : письма с фронта, воспоминания, даты. — Тула, 2005. — С. 371—377. — То же: Изд. 2-е, испр. и доп. — Тула, 2005. — С. 215—226. — То же: Изд. 3-е, доп. — Тула, 2006. — С. 221—232.
  • От Чебоксар до Кенигсберга : Эпизоды боевого пути 324-й Верхнеднепров. Краснознам. стрелковой дивизии / Н. В. Радаев, П. С. Моглов, 140 с., Чебоксары Чуваш. кн. изд-во, 1988
  • Евгений Жирнов. [www.phys.msu.ru/rus/about/sovphys/ISSUES-2010/01(78)-2010/9565/ "Командующего армией предать суду" (интервью с полковником в отставке Тимофеем Дубининым)]. «Власть» (18.09.05.2000). Проверено 24 марта 2013. [www.webcitation.org/6FdpCpBYd Архивировано из первоисточника 5 апреля 2013].
Публицистика
  • Нуриев Д. 3. Провал операции «Тайфун». Изд. 2-е. М., 1972, с. 121—143
  • Брежнев Л. И. Выдающийся подвиг защитников Тулы. М., 1977
  • Eлькин А. А. 50 дней мужества. Тула, 1976
  • Mалыгин А. Н. Рабочая Тула сражается. М., 1974
  • Туманов А. С. [www.molodguard.ru/heroes43.htm Тула: Страницы хроники героической защиты города-героя в 1941 г]. — М.: Политиздат, 1985. — 192 с. — (Города-герои). — 200 000 экз.
  • Введенская В. Г. Богородицкие были — 2 : исторический альманах / В. Г. Введенская. — Тула : Гриф и К, 2013. — 361 с.
Документы
  • [www.okorneva.ru/index.php?main=data_of_archive_of_defense&id=100112 413 стрелковая дивизия на 31.10.1941-28.02.1943 гг.] Фонд 413 стрелковая дивизия. Опись 1. Дело 2.
  • [www.tula-oblast.ru/hero/part6/part6_3.php Акт комиссии академии наук СССР о немецко — фашистских злодеяниях в Ясной поляне.] 27 декабря 1941. ЦГАОР СССР, ф. 7021, оп. 47, д. 371, лл. 15-18.
  • [www.tula-oblast.ru/hero/part6/part6_4.php Докладная записка тульского горисполкома облисполкому об ущербе, причиненном немецко — фашистскими захватчиками городскому хозяйству и учреждениям Тулы.] Не ранее 1 января 1942. ТОПА, ф. 3039, оп. 1, д. 7, лл. 108—118.
  • [www.tula-oblast.ru/hero/part6/part6_5.php Из доклада тульской областной комиссии по учету ущерба, нанесенного немецко-фашистскими захватчиками колхозам, государственным, кооперативным и общественным предприятиям, учреждениям и организациям тульской области, в чрезвычайную государственную комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.] 1944. ЦГАОР СССР, ф. 7021, оп. 47, д. 375, лл. 1 — 21.
  • [www.tula-oblast.ru/hero Указ о присвоении городу Туле звания Город Герой.] 3 декабря 1966.
  • Хранить вечно. Документы 4-го отдела. Тула: Гриф и К, 2008
  • Языком документов : к 67-й годовщине обороны Тулы // Тула. — 2008. — 4 дек. — С. 19.

Ссылки

  • [velikvoy.narod.ru/bitvy/1941/tula_obor.htm Тульская оборонительная операция 1941 года: обстановка, ход, итоги]. Сайт «Великая война». Проверено 23 августа 2011. [www.webcitation.org/66HiWHIgt Архивировано из первоисточника 19 марта 2012].
  • [www.tula-oblast.ru/hero/gallery Фотогалерея]. Портал Тулы и Тульской области: новости, каталог предприятий. Проверено 23 августа 2011. [www.webcitation.org/66HiY42yA Архивировано из первоисточника 19 марта 2012].
  • [tulainpast.ru/site/index.php/sitizens/category/119-fightfortula Туляки и годы - Они сражались за Тулу]. Тула ушедшего века. Проверено 1 июля 2012. [www.webcitation.org/69jjpLjOB Архивировано из первоисточника 7 августа 2012].
  • В. И. Побочный, Эльвира Шляхтина. [www.mospravda.ru/bitva/ Главный рубеж России], Московская правда. Проверено 23 августа 2011.
  • [s413d.narod.ru/ 413-я стрелковая дивизия]. Проверено 23 августа 2011. [www.webcitation.org/66HiYqDyK Архивировано из первоисточника 19 марта 2012].
  • Лепёхин А. Н. [dedilov.ru/1941.html Забытых подвигов не бывает]. Газета «Маяк» (Киреевск) (17.12.2010). Проверено 23 августа 2011. [www.webcitation.org/66HiZghSS Архивировано из первоисточника 19 марта 2012].
  • [www.studhistory.ru/pages/more/dejstvija-tankovyh-chastej-jugo-vostochnee-tuly-18-21-nojabrja.html Боевые действия танковых частей на левом фланге западного фронта]. Проверено 23 августа 2011. [www.webcitation.org/66ES44xHE Архивировано из первоисточника 17 марта 2012].
  • [www.rusarchives.ru/state/cnityo/defence.shtml Оборона г. Тулы от немецко-фашистских войск в октябре-ноябре 1941 г.]. Архивы России. — Коллекция фотодокументов Центра новейшей истории Тульской области (бывшего партийного архива Тульского обкома КПСС). Проверено 6 февраля 2014.
Фильмы
  • [rutube.ru/tracks/2487920.html?v=3b3bc028bf14f8a86b1bb6be65c45151 Остановлен под Тулой] (Союзкиносервис. Реж.: Вадим Цаликов, Вадим Гладышев. 2002)
  • [www.youtube.com/watch?v=45SQHcSrEjI Тульский рубеж]
  • [rutube.ru/tracks/1500604.html?v=92168b92c8929885862472e6cb9d6b97 Ноябрьские бои в районе Тулы ] (ТВ-Центр, 2006)
  • [www.youtube.com/watch?v=k3CIiak0XnA На тульском направлении] (1941)

Примечания

  1. Исаев А. В. [militera.lib.ru/h/isaev_av5/03.html Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали]. — 2005. — С. 263-264.
  2. 1 2 [web.archive.org/web/20080610111902/velikvoy.narod.ru/bitvy/1941/oryol-bryansk.htm Орловско-Брянская оборонительная операция] на сайте «Великая война»
  3. 1 2 3 4 5 6 7 Боть В. И. [www.tounb.ru:2080/Client/HistorialHelp.aspx Тульская оборонительная операция. Героическая оборона Тулы]. Тульская областная универсальная научная библиотека. Проверено 25 марта 2012.
  4. Исаев А. В. [militera.lib.ru/h/isaev_av5/03.html Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали]. — 2005. — С. 266.
  5. В. П. Лебедев. [mk.tula.ru/articles/a/48325/?month=9&year=2015&bxajaxid= Оборона Тулы: день первый мог бы стать последним]. Молодой коммунар (10.04.2015). Проверено 28 апреля 2015.
  6. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [www.serpukhov.su/dima/war/tula.htm Тульская оборонительная операция.]
  7. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 [web.archive.org/web/20110901044525/velikvoy.narod.ru/bitvy/1941/tula_obor.htm Тульская оборонительная операция] на сайте «Великая война»
  8. 1 2 3 4 5 Исаев А. В. [militera.lib.ru/h/isaev_av5/03.html Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали]. — 2005. — С. 265.
  9. 1 2 3 4 5 6 7 Исаев А. В. [militera.lib.ru/h/isaev_av5/03.html Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали]. — 2005. — С. 264.
  10. Сёмушкин С. Н. [tulalmanac.blogspot.ru/2011/07/blog-post_3669.html Воины — чекисты в боях под Тулой] // Тульский краеведческий альманах. — 2009—2010. — С. 77 — 87.
  11. [tankfront.ru/ussr/tbr/tbr009.html 9-я танковая бригада] на сайте «Танковый фронт»
  12. [pobeda-mo.ru/tulskaya/ Тульская оборонительная операция.]
  13. 1 2 Лепёхин А. Н. [www.tulainpast.ru/site/index.php/whatthreat/8-sobitiya/177-unnamedhero Неизвестный герой обороны Тулы.] Сайт «Тула ушедшего века». 22.04.2011.
  14. 1 2 Доклад начальника Южного боевого участка г. Тулы Героя Советского Союза майора И. Я. Кравченко командующему 50-й армии
  15. [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd413/default.html Справочник на сайте клуба «Память» Воронежского госуниверситета]
  16. [www.tula-oblast.ru/hero/chronicle.php Хроника событий] со ссылкой на Архив МО СССР, ф. 405, д. 2, л. 166
  17. [rutube.ru/tracks/2487920.html?v=3b3bc028bf14f8a86b1bb6be65c45151 Остановлен под Тулой.] Союзкиносервис.
  18. Лебедев В. П. [www.chekist.ru/article/2550 Рецензия] на книгу: Хранить вечно. Документы 4-го отдела. Тула: Гриф и К, 2008
  19. Исаев А. В. [militera.lib.ru/h/isaev_av5/03.html Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали]. — 2005. — С. 278.
  20. [www.kremlin.ru/appears/2003/05/08/0002_type122346_44348.shtml Президент России]

Отрывок, характеризующий Тульская оборонительная операция

– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.