Туманов, Олег Александрович

Олег Александрович Туманов
Род деятельности:	Полковник разведки, журналист, главный редактор.
Дата рождения:	10 ноября 1944(1944-11-10)
Дата смерти:	23 октября 1997(1997-10-23) (52 года)
Место смерти:	Москва

Олег Александрович Туманов (10 ноября 1944 года — 23 октября 1997 года) — бывший и.о.главного редактора Русской службы Радио «Свобода», агент влияния КГБ, СССР.

Биография

Олег Туманов родился 10 ноября 1944 г. в Москве. Отец — Туманов Александр Васильевич, бывший сотрудник НКВД. Мать — Евдокия Андриановна Туманова. Выпускник 155-ой школы. Служил моряком срочной службы на боевой единице 63972 Балтийского флота и был объявлен пропавшим с борта корабля в ночь с 18 на 19 ноября 1965 года, когда корабль находился в территориальных водах Объединенной Арабской Республики вблизи ливийской границы в заливе Дар Салум, стоя на якоре в 1,5 километрах от берега. Заочный арест санкционирован и подтвержден военным прокурором дважды Краснознаменного Балтийского флота в соответствие с розыскными документами Управления КГБ гор. Москва и Московской области (КГБ, розыскной № 27/29666).

Обнаружен в Мюнхене (ФРГ), где жил и работал до декабря 1985 года и.о. главного редактора Русской службы «Радио Свобода». В 1968 году он первым в истории радиостанции вел прямой эфир о вводе советских войск в Чехословакию в ходе "Операции Дунай", положившей конец реформам Пражской весны. Резко осуждал действия СССР, приведшие, как он считал, в дальнейшем к Афганской войне (1979-1989).

Олег Туманов был женат на латышской еврейке Ете Дриц (урожд. Кац), поменявшей имя на Светлана при восстановлении в гражданстве РФ. Они познакомились в Англии, где Светлана работала секретарем/программным ассистентом в Русской службе Би-Би-Си в Лондоне. После переезда к мужу в Мюнхен она работала с 1982-года в качестве преподавателя русского языка, позднее, ассистента командующего в институтах Разведывательного управления Армии США USARI, Гармиш-Партенкирхен и FLTCE, Мюнхен, ФРГ.

Дочь Олега и Светланы - Александра, родилась в Мюнхене.

23 февраля 1986 г. Олег Туманов исчез из Мюнхена. В ходе проведенного полицией ФРГ расследования было установлено, что непосредственным поводом к его бегству стало известие о том, что работавший в Греции офицер 5-го Управления КГБ Виктор Гундарев перешел на положение невозвращенца. Гундарев знал о том, что Туманов является агентом 10-го отдела 5-го управления КГБ СССР и опасаясь, что тот его выдаст, Центр эксфильтровал Туманова в СССР через Западный Берлин, после отправки ему условного сигнала на срочное возвращение. По версии, предложенной на пресс-конференции 26 апреля 1986 года в пресс-центре МИД на Зубовском бульваре, «Туманов на Западе был запутан спецслужбами США в антисоветской деятельности, работая с 1966 года на „Радио Свобода“ — одним из главных центров политически идеологической диверсии Запада. По роду своей работы был хорошо информирован и имел доступ к секретной информации. В ходе службы он убедился в подрывном характере этой организации, враждебно направленной против советского народа и, признав свою ошибку, вернулся на родину».

Впоследствии пресс-конференции, супруга Олега Туманова в Мюнхене, Светлана, была арестована в октябре 1986 г. по обвинению по ст. 77-ой УК ФРГ по подозрению в шпионаже в пользу страны не-члена НАТО в связи с предположительными несанкционированными переходами в ГДР на Фридрихштр. в Восточном Берлине. Обвинительные материалы были предоставлены бывшим работодателем Тумановой - 527 частью Военной Разведки США. Главным свидетелем в процессе выступила Светлана Фрадис, коллега Тумановой по работе во FLTCE на военной базе США, McGraw Kaserne в Мюнхене. По окончании суда и следствия в конце марта 1987 г., Светлана Туманова вышла на свободу и в 1988-ом году встретилась с мужем в Москве, где она в настоящий момент проживает.

В опубликованных в 1993 году в Германии и США мемуарах, Олег Туманов утверждает, что был завербован КГБ до побега, получив задание инфильтрировать эмигрантские организации и обнаружить связи между ними и ЦРУ. Тем не менее, последние сведения указывают на то, что Олег Туманов был завербован уже после побега коллегой на "Радио Свобода".

До самой смерти Туманов резко критиковал политику российских властей.

Олег Александрович Туманов умер 23 октября 1997 года в Москве и похоронен на Хованском кладбище в Подмосковье.

Литература

• Олег Туманов, «Туманов: Признания агента КГБ»
• Tumanov O., «Tumanov: Confessions of a KGB Agent». Edition Q, 1993

Ссылки

• [www.agentura.ru/culture007/tumanov/ Быть женой советского агента]
• [tatar.yuldash.com/128.html Моя работа в татаро-башкирской службе Радио Свобода]
• [nvo.ng.ru/spforces/2005-10-28/7_svoboda.html Люди Лубянки на «Свободе»]
• [archive.svoboda.org/programs/TD/2004/TD.112704.asp Родина слышит] передача Владимира Тольца на Радио Свобода от 27 ноября 2004 года
• [novaya.com.ua/archive/293/p29.pdf ШПИОНСКИЕ СТРАСТИ СЕМЬИ ТУМАНОВЫХ]
• Фрадис А.: Мата Хари В Зазеркалье samlib.ru/f/fradis_a_a/matahari.shtml
• Туманов, или Безответная любовь www.e-reading.by/bookreader.php/1030180/Dobrodeev_-_Bolshaya_svoboda_Ivana_D.html#label45

Отрывок, характеризующий Туманов, Олег Александрович

– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.